Чудачка

повесить: пусть в лес не суются.

– Тебя от собственного душевного благородства не тошнит? – сварливо уточнил Дарсен у

коллеги.

– Нет, – заулыбалась Надежда. – Я пауков тоже не очень люблю, но из здешних бабочки

красивые получаются. У нас от пауков только пауки рождаются, а здесь такая прелесть!

Пусть живут и радуют глаз!

Радужный вихрь энергий стал ответом на предложение девушки. Вопрос, тяготивший

Силы, было так просто решить! Воистину, Плетущая Мироздание, волею случая

угодившая в мир без доступа к могущественному искусству плетения великих нитей

Ткани Реальности, оказалась столь талантлива в расплетании сложных проблем, что

ликование переполняло Двадцать и Одну, выплескиваясь во внешний мир фейерверками

искр.

Дарсен аж зажмурился, не снеся светобуйства, и пробурчал:

– Тоже мне радость, паучков сберечь!

Но, кажется, остался доволен хотя бы самим фактом скорого решения вопроса. От него-

то Силы отстанут наконец со своими глупыми проблемами и дадут возможность

вернуться к выпивке!

Высшие создания прекратили трансляцию из паучьего леса и отключили связь с

законником, но уходить не спешили. Все продолжали радоваться. Надя же осторожно

уточнила:

– Силы, а Дарсен всегда столько пьет? Он так не сопьется?

– Мы заключили договор. – Он дал клятву помогать. – Взамен мы обещали по истечение

годичного контракта дать увидеть ушедших в иную инкарнацию родных. – Чуть-чуть

виновато объяснили суть сделки с юристом работодатели.

– Возможно, стоило уплатить ему аванс – показать любимых, а в графу зарплаты

поставить не возможность увидеть, а возможность поговорить с ними? – сразу простив

юристу скверный нрав и все алкогольные закидоны, принялась уточнять Надежда.

Почему-то теперь чашка с компотом в руках казалась издевкой над скорбью Дарсена.

Пусть полный, сварливый и мрачный, он все-таки обладал отменным чувством юмора,

острым умом и, вероятно, иными скрытыми талантами. Будь законник тупицей-

алкоголиком, вряд ли Силы взяли бы его к себе на службу. Все-таки тоска по близким –

причина куда более уважительная, чем скука или патологическая тяга к блаженному

забытью, даруемому туманом спиртного.

Предложение девушки заставило Силы задуматься и признаться, завиваясь радужной

дымкой:

– Нам сложно просчитать! – Предугадать! – Судить!

– У нас в мире так принято: оплата труда делится на две части: аванс и зарплату. Аванс

стимулирует работника. В иных мирах иначе?

– Так часто… – Бывает… – Но… – Нематериальные создания замялись и признались: – Мы

не можем просчитать, как поведет себя законник после лицезрения тех, кто некогда был

его семьей. Пока он живет надеждой, стремлением снова быть им нужным…

– Значит, вы его мучаете обещанием даже не встречи, а взгляда, – заключила Надя. –

Ничего удивительного, что Дарсена тянет к выпивке. А от нее, между прочим, отмирают

клетки головного мозга. Эффективность работы снижается!

Вот теперь, подстегнутые веским аргументом, Силы завертелись в шальном круговороте,

споря не то между собой, не то с самими собой. Когда ты один, то подчас согласия не

достичь, а когда тебя больше двух десятков?

«Бросит работу… – Жалко… – Плохо думает… – Надо помочь… – Аванс… –

Разочаруется? – Плетущая о нас плохо думает… – Попробуем, как она предложила?» –

Все эти обрывки мыслеречи, долетающие до Надежды, звучали одновременно, создавая

такой ментальный гам, что у девушки начала болеть голова.

Однако стоило ей поморщиться, как Силы спохватились, испугались, что опять нанесли

урон хрупкой избраннице, и смылись, как мышка в унитазе. То есть, бульк – и нет!

Надя снова осталась одна, в тишине. Гудящая голова мгновенно прошла. Отхлебнув

забытого компотика, Надежда улыбнулась. С какими все-таки странными и

замечательными созданиями свела ее судьба!

Люба, Дарсен, Силы Двадцати и Одной, Саня – каждый оказался по-своему замечателен,

уникален и каждый ей нравился во всех своих красках. Они сверкали, искрились и не

были присыпаны серым пеплом, как старый школьный знакомец.