На чужих условиях

Он засмеялся, Том тоже хохотнул, прихлебывая пиво. На улице темнело, и Килану нужно было возвращаться домой. Завтра был их последний рабочий день перед праздниками, Килана ждали клиенты, контракты, пачки документов, телефонные звонки и стоящий над душой Себастьян.

– Я рад, что ты понял это, сынок.

Шериф одобряюще потрепал его по волосам и ушел в дом. Килан остался, чтобы допить пиво и немного перевести дыхание.

Когда он вернулся в дом, то узнал, что Алви совершенно неожиданно заснула перед телевизором в гостиной. Видимо, ее вымотал переезд и долгий день, так что она спала, подложив руку под свою щеку и свесив с дивана одну ногу в смешном полосатом носке.

Килан присел на край и тихонько провел по ее плечу ладонью.

– Алви, – позвал он. Он, правда, не хотел ее будить, но желание еще раз посмотреть в ее глаза перед уходом было нестерпимым. Да и ей все равно пришлось бы просыпаться, чтобы перебраться в свою комнату. – Алви, я ухожу.

Девушка тихонько застонала и несколько раз моргнула, просыпаясь.

– Что?

– Я ухожу, – повторил Килан. Алви взяла его руку и прижала ее к своей щеке, с наслаждением мурлыча, как в тот раз, в баре, когда они выпивали. У Килана потеплело в груди.

– Нет, – пробурчала она и снова закрыла глаза. – Не уходи.

– Прости, мне нужно показаться на работе завтра, но мы можем поужинать в городе вечером.

Она снова распахнула глаза и посмотрел в потолок.

– Блин, – сказал она коротко.

– Что такое?

– Максвеллы приезжают завтра. У них будет вечеринка в летнем домике Сиенны, и если я не приду, она меня убьет.

Килан почувствовал головокружение, потому что Алви легко и совсем не смущаясь, взяла и поцеловала его ладонь, прежде чем опять приложить ее к своей щеке.

– Ну, тогда увидимся у нас в четверг?

Она помотала головой.

– Нет. Я поужинаю с тобой – вечеринка никуда не денется, могу и опоздать немного. Кстати, не хочешь пойти со мной?

Она уже полностью проснулась и смотрела на него снизу вверх. Килан погладил ее скулу большим пальцем.

– Не думаю, что это моя компания, прости.

– Возьми с собой Блондинку или Кудряшку.

– Никого из них нет в городе. В любом случае, дай мне знать, если захочешь поужинать завтра или просто сходить куда-то перед вечеринкой, хорошо?

– Ладно, – Алви немного пошмыгала носом, как обиженный ребенок. Килану показалось это настолько восхитительным, что он наклонился и потерся носом о ее нос.

– Собираешься поцеловать меня? – тихо спросила она.

Килан хотел бы. Ох, Боже, он очень хотел бы, но он опасался, что спешка – это совсем не то, что им нужно.

– Не раньше, чем мы поговорим.

– О границах?

– И о нас. Да.

– Я бы хотела, чтобы ты поцеловал меня, – Алви провела большим пальцем по его верхней губе. Килан задержал дыхание, чувствуя, как все внутри просыпается от этой простой, невесомой ласки.

– У нас еще будет много-много поцелуев.

– Ловлю тебя на слове.

* * *

– Я не знаю, что со мной случилось, Килан, это было отвратительно – поступать так, но с другой стороны, я не чувствовала вины, понимаешь? Я чувствовала… азарт?

Килан рассмеялся. Алви действительно выглядела так, словно совершила преступление века и рассказывала о нем. Она была взволнована, нервно теребила салфетку и говорила, бегая взглядом по лицу Рейна.

– Алви, пользоваться своим положением человека, вступившего в Союз – это нормально.

– Я знаю! – она все еще выглядела пристыженно. – И я знаю, что Сиенна так поступала еще в школе, да и некоторые люди с моего курса так делают, но я же даже не писала в анкете о том, что вступлю в Союз. Этот аспирант не знал этого, и когда я как будто случайно выронила документы, после того, как он попытался запороть мне оценку, господи. Серьезно, Килан, он позеленел! Как будто, знаешь, он только что нахамил президенту. Это было смешно и как-то противно, но он и правда был ужасным, он постоянно цеплялся ко мне, с первого дня.

Она выдохнула, заканчивая говорить. Килан все еще смеялся, представляя себе эту картину. Алви, сидящая напротив него, выглядела мило в своих прямоугольных очках и синей шапке, висящей на самой макушке. Грудь под ее рубашкой вздымалась – запыхалась рассказывать. Килан чувствовал притяжение к ней. Сильное притяжение. И он уже знал, что после этого свидания (это свидание?) запишет несколько новых интересных фактов о ней в свой блокнот.

Алви извинилась и отвлеклась на телефон – Килан знал, что ее ждут на вечеринке, и ему было вдвойне приятно, что она не спешила покидать его и мчаться к друзьям. Они поужинали гамбургерами, картошкой и колой, подурачились, бросая друг в друга смятые салфетки, а теперь сидели и разговаривали, и это происходило так просто, как будто они поступали так всю жизнь.

Почему? Почему они не делали этого раньше?

– Так дела в университете идут в гору?

Алви ответила на сообщение и убрала телефон обратно в карман.

– Да! Определенно. Знаешь, после того нашего разговора, я как будто немного выдохнула и решила посмотреть на все под другим углом. Иногда конечно я все еще чувствую сомнения, но как сказал твой бы твой психолог…

Килан закатил глаза:

– Хватит смеяться надо мной!

– Эй! Я не смеюсь. Но мне любопытно, что вы там обсуждаете на сеансах. Это как-то связано со мной?

– Это связано с тобой напрямую.

– Так мы подходим к тому-самому-большому-мега-разговору-о-котором-мы-говорили?

Алви поиграла бровями, сунула в рот трубочку от колы, и Килан почувствовал, как в его штанах потяжелело.

Она заигрывала с ним. Определенно заигрывала – нагло, дерзко, без стеснения. Килан чувствовал, как в нем просыпается хищник. Эта девушка перед ним уже не была ребенком. Эта девушка была занозой, которая соблазняла его, иногда неосознанно, а иногда, как сейчас, специально. Алви притягивала взгляд. С ней хотелось говорить, ею хотелось любоваться. Килан смотрел на ее обнаженное горло и хотел попросить ее прикрыть его перед походом на вечеринку, потому что там будут другие оборотни, которые явно сочтут ее родинки на шее притягательными, а кожу ароматной и красивой.