Страница 5 из 31
В таком положении находились дела, когда разбитый Мулей воротился в Гренаду из-под стен Аламы. Тогда часть рыцарей отступилась от него, вознамерилась низложить его и провозгласить королем Боабдиля.
Около Гренады находился загородный дворец Мулея; он намеревался остановиться в нем на несколько времени, чтоб отдохнуть от усталости, волнений и тоски после своей неудачи под стенами Аламы. Каково же было его удивление, когда он нашел ворота его запертыми и узнал, что сын его, Боабдиль, был провозглашен королем в Гренаде!
— Велик Бог! — воскликнул пораженный Мулей, — нельзя бороться с предопределением; что вписано в книгу судеб, то совершится! Предсказание сбылось: сын мой вошел на престол… Да избавит нас Аллах от конца предсказания!
Он повернул коня и поехал в город Басу, где его встретило народонаселение с почтением и уверениями в верности. Бóльшая часть королевства оставалась ему подвластною, одна только столица признала Боабдиля, и Мулей надеялся, что, появившись в ней во главе хотя и небольшого войска, легко покорит ее. Собрав пятьсот ратников, он однажды ночью подошел к Гренаде, перелез через стены Альгамбры и ворвался в безмолвные дворы ее. Оттуда он сошел в город; жители, пробужденные внезапно, пали под ударами разъяренного Мулея и его сторонников; он не пощадил ни лет, ни возраста, ни пола, и разил детей и женщин, отроков и старцев. Кровь лилась ручьями. Толпы народа, застигнутые врасплох, зажгли во всех улицах факелы и увидели, что разившие их малочисленны. Тогда они сбежались и, воодушевленные негодованием за жестокости, совершенные Мулеем, дружно ударили на него и его сторонников. Борьба ожесточенная, но краткая, положила конец всему. Побежденный еще раз, но уже своими собственными подданными, старый Мулей принужден был оставить Гренаду и с жалкими остатками своего войска удалиться в город Малагу.
Король Фердинанд собрал совет, в котором предложил вопрос: что делать с Аламой? Она находилась в самой средине мавританских владений; в ней надо было содержать большой гарнизон, чтоб удержать ее за собою. Большинство членов совета решило, что ее надо уничтожить. Королева Изабелла, приехавшая тогда в Кордову, выслушала это мнение с удивлением и досадой.
— Как! — воскликнула она, — вы хотите сами уничтожить плоды своих побед? Вы хотите разрушить первую крепость, взятую у Мавров, и тем внушить им мысль, что трусость и слабость господствуют в наших совещаниях? Разве, начиная эту войну, вы не знали, что она будет стоить денег, усилий и крови? Поздно теперь отступать и нельзя отказываться от славной добычи, захваченной дорогою ценой крови христианской. Не будем же говорить о разрушении Аламы, но сохраним ее стены, как залог успеха, сделаем из нее неприступную твердыню среди вражеских земель и будем неустанно стремиться к завоеванию других городов мавританских.
Слова королевы поразили присутствующих, и Алама была укреплена. Фердинанд созвал своих вассалов и решился взять близлежащий от Аламы укрепленный город Лоху. Мавры, с своей стороны, послали послов в Африку, прося помощи у калифов и беев африканских. Военные действия начались. Фердинанд, уверенный в успехе, горел нетерпением покончить войну блистательною битвой; гордая уверенность в успехе наполняла умы испанских рыцарей; они кичились своею храбростию и недавними успехами и слишком низко ценили доблести своих врагов. Бесстрашно, но вместе с тем и беззаботно подошло испанское войско к городу Лохе, не запасшись в достаточном количестве ни провиантом, ни даже хлебом. В Лохе состоял начальником старый, 90-летний Мавр, поседелый в битвах, Али-Атор. Дочь его была замужем за Боабдилем; он пользовался репутацией храбрейшего рыцаря и славился ненавистью своей к христианам. Зорко следил он из крепости за движениями испанского войска, и когда он увидел стан испанских войск в долине, а над ним, на высотах горных, цвет испанского рыцарства, глаза его засверкали.
— С помощью Аллаха, — произнес он, — я поохочусь за этими гордыми рыцарями.
Ночью Али-Атор выслал засаду к подножию гор, а сам на другой день вышел, взошел на гору и напал на рыцарей, стоявших там; после краткой схватки Али-Атор стремительно обратился в бегство. За ними помчались в погоню испанские рыцари. Когда они очутились на значительном расстоянии от своего лагеря, то вдруг услышали за собой крики и стрельбу. Мавры, находившиеся в засаде, ударили на лагерь и производили в нем опустошение. Испанские рыцари повернули назад, но Али-Атор разил их сзади, а спереди, загораживая им путь, стояли Мавры. Ожесточенная битва завязалась; склоны гор окрасились в пурпур от потоков крови. Испанцы потеряли лучших своих рыцарей. Король Фердинанд, видя неминуемое поражение, поспешил отступить. Но Али-Атор сделал вылазку и смял испанское войско. Сам король с небольшою свитой должен был в бегстве искать спасения; Мавры настигали его, и два раза Дон-Хуан де-Вибейра спасал короля. В продолжение целого дня рыцари защищали отступавших солдат своих; множество из них было убито, другие тяжко ранены, и все они выказали стойкость и мужество. Али-Атор преследовал испанское войско до Фрио-Рио. Фердинанд возвратился в Кордову печальный, получив спасительный для будущего урок. Он сделался благоразумнее, поняв, что самонадеянность и кичливость суть первые причины неудач в поражений.
Мулей, с своей стороны, зная, что все рыцарство андалузское находится в армии короля в Кордове, вторгся во владения герцога Медины-Сидония, где, после многих стычек и сражений, забрал многочисленные стада и богатую добычу. Андалузские рыцари запылали гневом и решились отомстить Мулею. Они собрались в числе 2.700 всадников и решились взять врасплох Малагу, которая была плохо охранена. С самонадеянностию, их отличавшею, они не сомневались в успехе; напрасно маркиз Кадикский пытался образумить их. Он знал, что в горах, через которые надлежало им проходить, находились глубокие ущелья, страшные пропасти, отвесные утесы, с которых горсть вооруженных людей могла уничтожить целую армию; но андалузские рыцари надеялись на быстрых и привычных в горным тропам коней своих и еще более на свою смелость, искусство и ловкость. Оставив весь багаж и слабых лошадей сзади, они снарядились в поход. Арьергардом предводительствовал Дон-Карденас, начальник братства св. Иакова и рыцарей св. братства, севильских рыцарей и их вассалов вел граф Сифуэнтес, а маркиз Кадикский — отборное войско, в котором находились его младшие братья и племянники. Когда многочисленный отряд этот проходил чрез улицы Антекверы, то нескончаемые и громкие рукоплескания приветствовали его. Богатое вооружение рыцарей, их молодость, красота, сила воинская, роскошь их нарядов, развевающиеся перья, шарфы, великолепные, с вышитыми золотом девизами, знамена привлекали взоры всех. За ними ехали на мулах, с туго набитыми кошельками, толстые богатые купцы Кордовы и Севильи. Рассчитывая на взятие Малаги, они намеревались скупать у солдат награбленные сокровища, ибо Малага славилась своими драгоценностями, золотыми и серебряными вещами, парчами, редкими камнями. Рыцари презирали купцов, но позволили им следовать за собою. Экспедицию эту положили содержать в тайне, но приготовления и народная молва разнесли весть о ней всюду и до самой Малаги. Гарнизон Малаги был незначителен, но им командовал Эль-Сахал, брат старого короля Мулея, и он один, по своему мужеству, воинскому искусству, быстрой сообразительности и непреклонному нраву, стоил целой армии и заслужил имя Эль-Сахала — доблестного.
— Если эта армия, — сказал он своему старому сослуживцу, — подойдет к Малаге, мы не будем в состоянии защищаться. Я с небольшим отрядом пойду ей навстречу в горы, подыму окрестных крестьян и с их помощию займу ущелия. Таким образом только могу я отбить охоту у испанских рыцарей подступить к Малаге.
Выйдя из Антекверы, испанское войско шло целый день и целую ночь в глубоком молчании; ему приходилось переходить узкие ущелья, между утесами которых лились горные ручьи и, стекая вниз, соединялись и образовывали быстрый поток, русло которого заграждено было острыми громадными камнями. Они пробирались и сквозь глубокие рвы, прорытые когда-то водой, но уже высохшие и заваленные обломками утесов. Громадные скалы висели над этими узкими ущельями и грозили задавить, при малейшем потрясении, все, что находилось под ними.