Страница 34 из 41
Опустила старушка голову, и слезы градом покатились в корытце. Плечи ее затряслись.
Стала она замешивать тесто не водой, а слезами.
Гость очень удивился и спросил:
— Почему ты, бабушка, плачешь и почему поливаешь муку слезами, а не водой? Разве в вашем городе нет колодца или источника?
Старушка взглянула на него мокрыми от слез глазами:
— Был у нас большой источник, и из него текла прозрачная, студеная вода, но вот уже семь дней, как великан Ох заткнул его железной пробкой. Злодей вздумал уморить весь город. Чтоб его чума взяла, проклятого!
— Почему же он это сделал? — спросил младший брат.
— Потому что царь Гусак не хочет отдать свою дочь Дракону. Надо тебе сказать, что каждое утро к нам в город прибегает из Драконова леса олень во-от с такими рогами. Он запряжен в карету — всю из стекла — и каждое утро увозит по девушке. Такой уж договор заключил наш царь с Драконом: каждый день мы должны давать ему по девушке. Царь велел всем по очереди отдавать своих дочерей, и мы выполняли царский приказ, хотя сердца наши обливались кровью. Но когда пришел черед царевны Вейхайвей, его величество отказался дать ее: она, мол, не годится в пищу, в жилах у нее, мол, течет царская кровь. Стеклянная карета впервые вернулась в лес порожней. В тот же день великан Ох, кипя гневом, ворвался в город и заткнул источник. Семь дней никто капли воды не брал в рот. Со слезами умоляли царя отдать Вейхайвей, но он остался глух к мольбам. Тогда все решили покинуть город и оставить Гусака одного — пусть помирает с голода. Царь Гусак испугался и согласился отдать свою дочь. Сегодня придворные отвели царевну Вейхайвей в ее лучшем наряде к источнику.
С улицы послышался звон бубенчиков: приблизившись, он стал сильнее и затем отдалился.
Стеклянная карета проехала. Слышишь бубенчики? — сказала старушка. Ее прислали за Вейхайвей.
— А где твоя дочь? — спросил гость.
— Семь дней тому назад моя Златушка уехала в этой же самой карете и больше не вернется, родимая! Взяла с собой и своего любимого котеночка. Осталось здесь только ее ожерелье.
Старушка тяжко вздохнула, взглянула на ожерелье и продолжала:
— Ох, доченька родимая, жива ли ты еще, или же проглотил тебя ненасытный Дракон?
В МРАЧНОМ ДВОРЦЕ ДРАКОНА
А вот что случилось в тот печальный день, когда старушка рассталась со своей дочерью.
Когда стеклянная карета остановилась и бубенчики, еще раз звякнув, умолкли, ее дверцы приоткрылись, из них высунулась длинная костлявая рука и, схватив девушку, втащила ее в карету.
Олень сделал круг и помчался назад — в лес, над которым вспыхивали огненные языки. Кучером был малюсенький человечек — ростом с вершок, борода с аршин. Девушка посмотрела через его плечо и увидела перед собой огромную стену, сложенную из закопченных каменных глыб. Она окружала башни Дракона.
Эти башни внушали ужас. Из покрытых копотью труб вырывались клубы дыма и огонь. Слышался гул подземных мастерских. Наковальни звенели, словно колокольцы возвращающихся под вечер стад.
Стену окружал глубокий ров, наполненный зеленоватой водой. Из воды торчали головы ленивых крокодилов. Злобно шипели змеи на берегу.
Как только олень приблизился к стене — в ней отворились высокие ворота, словно язык гигантского гада, со скрипом выдвинулся железный мост и протянулся надо рвом.
Карета въехала в ворота. Мост тотчас же исчез, а ворота с шумом захлопнулись.
Высунув голову в окошко, Златушка увидела перед собой мрачный дворец и в страхе зажмурила глаза.
Перед ней возвышалась колоннада из черного блестящего мрамора с зелеными жилками. Между колоннами извивалась гранитная лестница. Ее охранял двуглавый пес на золотой цепи.
Вблизи раздавались крики сов. Летучие мыши сновали среди гигантской паутины. Мяукали дикие коты.
Великан Ох медленно спустился по лестнице и остановился на нижней площадке. Ростом он был не ниже мраморных колонн. На шее у него висел ключ.
Стеклянная карета остановилась у его ног. Человек-с-вершок открыл дверцу, и Златушка сошла на землю. Двуглавый пес яростно кинулся на нее, оскалив обе свои пасти, но великан с такой силой отпихнул его ногой, что золотая цепь порвалась, и разъяренное животное отлетело в сад.
Ох нагнулся, схватил за руку перепугавшуюся до смерти Златушку и потащил по лестнице. Приволок ее в просторную, наполненную чадом комнату с почерневшим от сажи потолком. Посредине комнаты висел на цепи котел, в котором что-то клокотало. Под ним горели, разбрасывая искры, стволы вековых деревьев.
В углу стояла лавка, покрытая шкурами бурых медведей. Кто-то оставил на ней домру с тремя струнами. Комнату освещали три сальные свечки, вставленные в железный подсвечник.
Великан повернулся к побледневшей девушке.
— Тебе повезло, — сказал он. — Отец мой вернулся домой с окровавленной пастью. Чья-то стрела пронзила ему язык. Поэтому он не сможет сейчас тебя съесть. Садись сюда! — подтолкнул он ее к лавке.
Златушка покорно уселась, с ужасом глядя на страшного великана. Ее ресницы трепетали, словно крылышки бабочки, вьющейся над огнем.
Ох открыл вделанный в стену шкаф, вынул оттуда круглый низенький столик и поставил его возле котла. Достал с полки две глиняных миски одну огромную, точно корыто, другую, как для ребеночка, — и поставил их на стол. Достал и две ложки. Одну величиной с черпак, другую с детскую ладошку. Маленькую ложку положил рядом с маленькой миской, а большую сунул в котел, достал оттуда целый крокодилий окорок и выложил его в большую миску. А в мисочку положил кусочек мяса не больше цыплячьей печенки и грубо сунул Златушке:
— Ешь!
Златушка с отвращением замотала головой:
— Я не голодна.
Великан нахмурился и заскрежетал зубами:
— Или ты будешь есть, или я тебя живьем брошу в котел!
Уселся спиной к девушке и, поставив столик между ног, громко и жадно зачавкал.
Побледневшая Златушка не сводила с него глаз. Незаметно от великана она сунула руку за пазуху и вытащила оттуда котенка. Проголодавшийся котенок так и накинулся на мясо. Вытащил его и спрятался с ним под лавкою.
Тут Ох обернулся к Златушке. От жадности он хотел проглотить целиком крокодилий окорок, но подавился.
— По-по-по-хлопай меня по спине! — с трудом проговорил великан, выпучив глаза.
Златушка стала кулачками бить его по спине.
Наконец великан проглотил застрявший в горле кусок и сказал девушке:
— Будет! Уже все прошло. Моя спина — не барабан. Великоват кусочек попался, вот я и подавился. А тебе, как вижу, по вкусу пришлось крокодилье мясо. Завтра дам тебе медвежье ухо.
Он бросил ложку и потянулся за домрой. Взял ее, положил на колени и начал тренькать:
Затем повернулся к Златушке:
— Ты умеешь петь?
Златушка тихо ответила:
— Умею.
— Спой мне песенку! — велел ей великан. — Если убаюкаешь меня, завтра скажу отцу, чтобы он не ел тебя. Будешь жить здесь и поддерживать огонь, когда меня нет дома.
Златушка взяла домру и, чуть притронувшись к струнам, запела тихим голоском: