Страница 18 из 41
— А потом?
— Потом они расходятся по домам.
— Ладно, я сам разберусь, в чем тут дело, — проговорил мальчик и на следующее же утро вскочил на свою деревянную лошадку. А его лошадка была просто-напросто гладко оструганной кизиловой палочкой, как и лошадки всех других деревенских ребят.
— Но-о! — крикнул мальчик и помчался к горам с зубчатыми вершинами. Скакал он, скакал, остановился передохнуть, приложил ладонь к глазам козырьком и, взглянув на далекие горные вершины, воскликнул:
— Конек мой резвый! Если перенесешь меня через эти горы, я отсыплю тебе полную шапку золотого ячменя из дедушкиного амбара.
Лошадка, услышав эти слова, мигом ожила, заржала, подпрыгнула и полетела.
Понеслась к высокому небу.
— Прямо птица, а не конь! — обрадовался мальчик и замахал шапкой родному селу на прощанье.
К полудню летучий конек достиг зубчатых вершин, а под вечер понесся над синим морским простором. Время от времени мальчик поглядывал вниз, ища глазами песок, но воде не было конца-краю. Там и сям над волнами показывались рыбы, словно лодки. Мальчик перепугался и хотел было уже повернуть свою лошадку назад, как вдруг заметил невдалеке высокий каменистый берег и стаю белых птиц на скалах.
«Вот и наши аисты! Я догнал их!» — подумал мальчик и направился к ним.
Опустился рядом. Аисты молча взглянули на него, посидели еще немножко, набрались сил и снова полетели.
«Куда же они без меня?» — удивился мальчик, пришпорил свою палочку-лошадку и понесся вместе с птицами над желтой пустыней.
Целых семь дней аисты и мальчик, который хотел обо всем знать, летели над пустыней. По ночам птицы садились на горячий песок, опускали усталые крылья и крепко засыпали, а мальчик стоял рядом и охранял их сон.
На восьмой день пустыня кончилась. Показался лес. Среди леса блеснула вода неведомого озера. Птицы опустились на берег, с жадностью протянули шеи к воде, напились, затем бросились в озеро, заплескали крыльями и погрузились в воду. Как только их крылья намокли, аисты, все до одного, превратились в людей. Все как один были одеты в широкие шаровары, подпоясаны красными поясами, на голове у всех были высокие бараньи шапки.
— Ты зачем отправился вслед за нами? — спросил один из людей-аистов мальчика.
Это был вожак стаи. Седая борода доставала ему до пояса.
— Я хочу видеть, где вы проводите зиму, — ответил мальчик.
— Иди с нами! — дружно закричали люди-аисты и пошли гуськом по лесной тропинке.
Выйдя из леса, они свернули направо и вошли в многолюдный город, в котором были сотни небольших лавочек. Люди-аисты накупили ожерелий, сахарных петушков, дудочек, коврижек, наполнили свои сумки и покинули город. На этот раз они свернули налево и перед закатом добрались до малюсенькой деревушки с хижинами из тростника. Это и была деревня людей-аистов. Все хижины стояли одна возле другой и глядели окнами в бурный, пенистый поток. У околицы прибывших встретила целая толпа женщин, старух и ребятишек. То была их родня. Вожак с длинной бородой сказал мальчику:
— Меня никто не встречает, потому что моя старуха померла, а дети однажды поднялись в небо и больше не вернулись. Идем ко мне — будем жить вместе.
И он отвел мальчика в свою хижину. Мальчик, перед тем как перейти через порог, оставил палочку-лошадку у дверей. Они поужинали и легли спать. На другое утро, рано, когда все еще спали, мимо хижины прошел погонщик верблюдов. Он вел двугорбого верблюда, нагруженного корзинами апельсинов. Погонщик опирался на толстый сук. Увидев кизиловую палочку, он бросил свой сук, взял палочку-лошадку и пошел себе дальше.
Немного погодя мальчик, который хотел обо всем знать, проснулся. Бросился к своей палочке, а ее и след простыл. Заплакал мальчик:
— Дедушка-аист, кто-то украл мою палочку!
— Я тебе другую вырежу! — начал утешать его бородач.
— Ты не знаешь, какая она была крылатая! — тер себе глаза мальчик. — Как я теперь к маме вернусь?
— Об этом не тревожься. Весной, когда мы отправимся к вам в село, мы возьмем тебя с собой. Ну, а теперь пойдем на рыбалку. Мы с тобой будем рыбу ловить в ручье, а остальные аисты отправятся в лес за апельсинами и бананами. Вечером устроим пир на весь мир.
Старый аист привел мальчика на берег ручья, срезал две тростниковые удочки, привязал к ним леску, и начали они ловить рыбок с золотой чешуей и красными глазами. До сумерек наловили полную корзину. Вернулись в хижину, нарубили дров, развели огонь и сварили целый котел ухи. Приправили ее перцем. Воротившиеся вечером люди-аисты едва языки не проглотили: такой вкусной оказалась ушица. А мальчик съел вдобавок три апельсина и четыре банана.
Так прошло шесть месяцев. Когда наступила весна, люди-аисты из тростниковой деревни распрощались со своей родней и отправились в лес, к неведомому озеру. Как только выкупались в нем — все до одного снова превратились в аистов. Мальчик смотрел, смотрел — и тоже нырнул в озеро. Вошел в воду мальчиком, а на берег вышел аистенком. И ноги у него стали, как у аиста, и крылья за плечами, а вместо носа между глаз повис длинный клюв.
Стая аистов перелетела пустыню, море, горы с зубчатыми вершинами и в один прекрасный день добралась до родного села нашего мальчика. Аистенок издали узнал дедушкин дом. На трубе было старое гнездо, свитое из сухих прутьев. Вожак стаи уселся на дедушкино шелковичное дерево, другие аисты разлетелись по лугам, а аистенок, опустившись во дворе, зашагал к порогу. Из открытой двери вышла его мать в подоткнутом переднике. Увидя гостя, она замахала руками и принялась отгонять его:
— Кыш! Кыш! Убирайся в гнездо! Нечего в дом лезть!
Аистенку стало очень грустно, он взлетел, опустился в гнездо и начал жалобно стучать клювом. Немного погодя мать снова вышла из дому, взвалила на плечо деревянное корыто и направилась к реке стирать. Аистенок пустился следом за нею, но приблизиться не осмелился, а уселся на иву возле берега. Мать сперва сняла с шеи висевшую на шнурке золотую монетку, положила ее на камень, затем налила в корыто воды, засучила рукава и принялась за стирку. Выстирав дедушкины шаровары, мать отошла к ближайшему плетню, чтобы повесить их сохнуть на солнце. В это время аистенок подлетел к камню, схватил клювом шнурок с монеткой и улетел к себе в гнездо. Монетку он зарыл в пух, которым было устлано гнездо, и каждый вечер перед сном говорил ей «спокойной ночи», как прежде говорил матери.
Вот и лето прошло. Аисты опять собрались в дорогу. Аистенку было очень жаль расставаться с родным домом, и пока они не перелетели через горы с зубчатыми вершинами, он все оборачивался назад. Прилетев к неведомому озеру по ту сторону пустыни, аисты погрузились в воду и снова сделались людьми. Окунувшийся аистенок тоже сделался человеком.
Бородатый вожак аистов отвел его в свою хижину и на другой день рано утром взял с собой удить рыбу. Мальчик, пригорюнившись, сидел на берегу, думал о матери, и из глаз у него капали слезы. Вскоре его леску сильно дернуло. Мальчик поднял удочку, и перед глазами у него блеснула рыбка с золотой чешуей.
— О чем ты плачешь, мальчик? — спросила она.
— О родном селе горюю.
— А почему же ты не вернешься туда, коли так горюешь?
— Не могу. У меня украли мою крылатую палочку.
— Слушай, — сказала рыбка, — если ты меня отпустишь, я скажу тебе, где твоя палочка.
Мальчик снял рыбку с крючка и пустил в воду. Она плеснула хвостом, ушла в глубину, но немного погодя высунула из воды голову и сказала:
— Прошлым летом, пока ты спал, мимо хижины дедушки-аиста проходил погонщик верблюдов. Он и взял палочку, чтобы опираться на нее, но когда переводил верблюда через деревянный мостик, случайно выронил ее. Ручей подхватил палочку и отнес в мельничный омут. Там она запуталась в корнях ракиты и теперь лежит в воде у самого берега.
Услышав эти слова, мальчик побежал к мельнице аистов, спустился к омуту и стал шарить руками в корнях ракиты, пока не нашел свою палочку.