Страница 63 из 80
Я, как вы помните, рисковать особо не люблю, откуда мне знать, умер он, или просто парализован. Или притворяется? Хочет, чтобы я ближе подошёл? Зарядив ружьё картечью, я обошёл его за пять метров, а потом снова выстрелил в затылок, стараясь повредить споровый мешок. Только когда в воздухе закружились кусочки серой трухи, я понял, что победил, можно забрать добычу.
Забирал уже по традиции, не вскрывая, пальцы, становясь прозрачными, не теряли осязание и могли нащупать знакомые шарики. Я иногда задумывался, как мой дар стыкуется с законами физики, выходило, что никак. Не может такого быть, потому что не может быть никогда. Вот и всё. А оно есть.
Добыча была богатой. Руберы, которых я видел при нападении Орды на город, были всё же мельче, этот имел все шансы вырасти до элиты. Съел бы меня, прибавил силы, потом нашёл ещё кого-то и так далее, а вот, на тебе. Встретил трусоватого Студента, который изматывает противника быстрым бегом. Я насчитал двадцать четыре спорана, восемь горошин. В таком матёром могла и жемчужина появиться, но, видно, не судьба. Не страшно, мне жемчуг есть, да и горошин хватает.
Немного осмотревшись, я подумал, что место здесь неплохое, на ночлег остановиться можно. А рубер, даже мёртвый, будет отлично отпугивать мелюзгу, которой здесь и так нет. Собравшись уходить, я вдруг вспомнил про янтарь, ну, точно, у него же этого дерьма полная башка. Придётся всё же резать, на стабах, особенно мелких, покупают на ура. Но их можно понять, янтарь, превращаясь в спек, дорожает в десятки раз.
Подумав, я решил поискать тару. Таковая нашлась в виде пластикового контейнера, забытого одним работягой в шкафчике для одежды, хорошо, хоть помыть успел. Достав нож, начал вырезать нити, складывая их в контейнер. Влезло с трудом, хотя контейнер был велик, видать, любил тот работяга покушать. Может, и сейчас любит, только кушает уже людей. Янтарь был хорош, нити с небольшими утолщениями, узелками, за такое количество можно три горошины выменять.
С трудом засунув добычу в рюкзак, я поднялся по разнесённым коридорам в комнату, где отдыхали работники. Тут нашлась вода, позволившая, если не постирать одежду, то хоть вымыть руки и голову от угольной пыли и ржавчины. Присев за стол, я уже привычно поставил на него примус и, отвинтив крышку, налил немного бензина из пластиковой фляги. Через пять минут передо мной стояла большая кружка крепкого кофе, развёрнутая шоколадка, вскрытая банка мясной каши и пачка галет. Солнце уже садилось, я достал маленькую свечу и поставил перед собой, света она давала всего ничего, поэтому я не боялся, что кто-то увидит, тем более, что окно имело плотные шторы, которые я сразу задёрнул.
Расправившись с едой, я взял уже немного остывший напиток, отхлебнул и стал думать. Работа, что мне предстояла, смущала своей необычностью. Расспрашивать и вынюхивать мне не нравилось никогда, а теперь придётся. Зацепки у меня есть, первая - это джип, красного цвета, с известными номерами. Отрывать или менять номера никто не станет, незачем. Допустим, его продали, тогда можно выяснить, кто и когда, хуже, если автомобиль сменил несколько владельцев, но, если повезёт, можно узнать всю цепочку.
Ещё вопрос, а они точно к тем стабам поехали? Скорее да, чем нет. Дело в том, что пути оттуда только два, к нашему городу, или к той цепочке стабов, куда я и направляюсь. Казак говорил, что туда машины проезжают, пользуясь разрывом в черноте. Расстояние там... ну, пусть километров сорок, для машины это ни о чём, тем более на джипе, что по пересечёнке, как по асфальту едет.
Или им вообще стаб не требуется? Просто поехали дальше мародёрить? Сомнительно, вечно так жить не станешь, нужно где-то хабар сбыть, погулять, баб и наркоту купить. Если жить без этого, то зачем вообще стараться?
Второе, словесные портреты. Часть информации, вроде той, что люди сильные и высокого роста можно опустить, так про каждого второго можно сказать, даже мне, а тем более ребёнку. Куда важнее, что один из них рыжий, худее и моложе других, возможно, что в Улье недавно. Ещё у двоих есть наколки на пальцах в виде классических перстней, уголовники, ещё из нашего мира. Только здесь, почуяв полную безнаказанность, потеряли берега совсем. У одного присутствует нервный тик, что странно, нервные болезни в Улье проходят так же легко, как подагра или геморрой. Откуда тогда? Единственный вариант - злоупотребление наркотиками, причём, не только спеком, очень многие препараты прилетают сюда при загрузках, кроме того, здесь точно так же растёт конопля и опиумный мак. Или же последствия ранения головы, но тогда это не постоянный признак. Всё равно, запомнить нужно. Ещё они были одеты по-военному и с автоматами. По крайней мере, с двумя.
Я не следователь, понятия не имею, как разговаривать с людьми, чтобы они согласились помочь. Или самому Цыгану объяснить, что я хочу сделать и почему. Он, может быть, из уважения к памяти Казака, мне поверит, а дальше? Преступления, совершённые за пределами стабов, обычно преступлениями не считаются. По закону, если таковой вообще в тех краях есть, наказать их не получится. Впрочем, можно попросить хотя бы их найти, а потом не наказывать меня, когда я найду и накажу их. Такую просьбу Цыган мог и выполнить, особенно, если пообещаю сделать всё тайно, за пределами стаба.
Так и поступлю, кроме того, интересно, как он отреагирует на сообщение покойного Казака. Может, что-то изменится от этого, может, я получу новое задание?
Кофе подействовал специфически, мне люто захотелось спать. Видимо, нужно порции уменьшать, или на растворимый перейти. Толерантность к кофеину у организма. Я широко зевнул, застонав от боли в разорванной щеке. Вот тоже незадача, глаза нет. Не смертельно, но бесит. Сколько он теперь заживать будет. Шрам за пару недель затянется, кожа будет, как новая, а вот глаз? Месяц? Два?
Я закрыл дверь в комнату, потушил свечу и растянулся на лавке, подложив под голову мешок.
Глава двадцать третья
Утром я нашёл те самые высотки, о которых говорил покойный Казак. Здания были разрушенными, без единого стекла, стены их хранили отчётливые следы когтей, пуль и бесчисленные надписи, видимо, каждый, кто проходил мимо, считал своим долгом это место пометить. Но даже так место выглядело удобным, дома были прочными, а на последнем этаже можно прятаться от заражённых. Скорее всего, многие и прячутся, или просто ночуют там. Надо полагать, верхние этажи замусорены и загажены хуже помойки и сельского туалета. Эта мысль отбила у меня всякую охоту подниматься наверх, хотя посмотреть с высоты на полосу зелени среди черноты было бы полезно. Здесь, внизу, я пока и саму черноту не вижу, хотя до неё должно быть рукой подать.
Встав спиной к высоткам, я направился в поле, дорога (дороги тут не было, но вместе сходились несколько утоптанных троп) шла под уклон, идти было легко. Вот только природа здесь была какой-то... вялой, что ли. Видимо, близость черноты давила на местную живность. Птицы тут имелись, но почти не пели, насекомых почти не было, даже солнце светило как-то тускло.