Чужая сила

– А вы не одолжите мне на некоторое время это приспособление? – крикнул он, перекрикивая шмелиное гудение ходовых перепонок. – Обещаю, оно будет в сохранности, а если что – я компенсирую любой ущерб!

Фламберг отодвинул гардемарина от иллюминатора и закрутил барашки. Сразу стало тише.

– Да будет вам известно, молодой человек. – наставительно произнёс магистр, – такие гогглы способны обнаруживать не только мета-газ, но и вообще любые проявления ТриЭс. Изготавливаются они около полугода и стоят… нет, вы всё равно не поверите. Сделаем иначе: я присоединюсь к вашей бригаде. Буду указывать места повреждений, а вы станете их латать. Поверьте, так мы сэкономим массу времени.

– А как же вы. – начал Алекс, но собеседник его прервал.

– Спасибо, конечно, что вы беспокоитесь о моём гардеробе. Но, во-первых, у местного каптенармуса наверняка найдётся в заначке десяток-другой рабочих комбинезонов, вроде тех, которыми он оделил вас. А во-вторых, да будет вам известно, юноша: магистры, вопреки тому, что болтают обыватели, отнюдь не боятся при нужде запачкать рук. Моё рабочее платье в багаже, и если вы дадите мне несколько минут, чтобы переодеться, я смогу вас сопровождать. А вы пока – примите-ка лучше душ. Уверен, вы пропотели насквозь, пока ползали по растяжкам с этими вашими течеискателями.

– Забирайте своего приятеля, герр гардемарин. – сказал доктор. – Пусть пьёт красное вино и ест гранаты и жареное мясо, желательно – побольше. Недурно так же крабовой икры, но непременно из устья Блау – в нашем буфете, кажется, есть несколько банок. Ему надо восстановить силы.

В медицинской каюте «Династии» всё сверкало хромированным металлом и ослепительной, снежной белизной. Алекс подумал, что люди выглядят здесь излишними, неопрятными пятнами которые так и хочется стереть мягкой губкой, пропитанной раствором, налитым в одну из многочисленных баночек, расставленных в стеклянном шкафу.

– Что с ним всё-таки было? – хмуро спросил он. И удивился про себя, что больной не проявляет к этому ни малейшего интереса. Вон он – сидит на койки и застёгивает пуговицы некогда щегольского, а теперь заляпанного клеем рабочего комбинезона.

Врач поджал плечами.

– Я ведь уже говорил: внезапная потеря сил. Для вас, или скажем меня, это был бы тревожный симптом, но у практикующих ТриЭс случается и не такое. Эта гадость выжимает человека, как губку!

– Мы можем, наконец, идти? – неприязненно осведомился Фламберг. Комбинезон он застегнул, и теперь стоял, независимо сложив руки на груди. А тон – тон был таков, что гардемарину сделалось неловко. В конце концов, врач сделал всё, чтобы помочь внезапно свалившемуся на него пациенту…

– Вы простите моего спутника. – начал, было Алекс, но доктор только отмахнулся.

– Идите уже, молодые люди, идите, у меня и без вас полно работы. Что касается манер. – он покосился на магистра, – поверьте, я давно к этому привык. ТриЭс меняет людей и увы, не в лучшую сторону.

Магистр открыл рот, видимо, собираясь ответить колкостью – но Алекс не дал этого дожидаться – схватил Фламберга за плечи и без церемоний вытолкал из каюты.

Магистр оказался прав: дело ускорилось по меньшей мере, вдвое. Фламберг, вися в паутине растяжек над головами Алекса и его бригады, обозревал «фронт работ» через свои гогглы и подавал точные, продуманные команды, указывая размер заплат и даже – с какой стороны лучше подбираться к прорехе. Дело спорилось; за полтора часа они обработали необъятный бок баллона и уже собирались перемещаться на другую сторону, когда произошло нечто странное. Только что Фламберг висел футах в десяти над головами Алекса и Елены, заклеивающих особенно крупную прореху, и вот – он уже повис на страховочном шнуре и содрогается в конвульсиях. Из перекошенного рта, словно у эпилептика лезет пена; скрюченные пальцы шарят по воздуху, вцепляются в тросы растяжек. Ноги сгибаются и разгибаются, лягая пустое пространство, заставляя тело толчками вращаться на подвесе.

Выглядело это довольно дико – по правде говоря, Алекс перепугался до колик. Но медлить он не стал – отцепил страховочный трос-лонжу и по растяжкам добрался до сотрясаемого конвульсиями тела. Отцепил от пояса моток репшнура, привязал к страховочному карабину на обвязке магистра и, крикнув «принимайте» – стал медленно вытравливать трос. Словно нарочно, тело Фламберга перестало сотрясаться и обвисло, словно гуттаперчевое – так оно и висело, медленно вращаясь, пока не достигла проходящего футах в тридцати ниже служебного мостика.

Элен уже ждала там. Алекс с одним из матросов подхватили магистра – он обвис на руках «спасителей» безвольной куклой – и чуть ли не бегом потащили в медицинскую каюту, оказавшуюся, по счастью, неподалёку. Елена бежала следом, громко охая и давая советы. К счастью, бежать пришлось недалеко: уже через несколько минут Алекс сдал магистра на попечение судовому врачу. Который, как выяснилось, отчего-то не любит ТриЭс и её адептов.

– Ну что, довольны? – сварливо осведомился Фламберг. Он расстегнул нагрудный клапан и шарил там своими тонкими, до полупрозрачности, пальцами. – Устроили, понимаешь, цирк шапито…

Этого Алекс снести не мог. Сначала магистр был невежлив с врачом, а теперь вот и ему самому досталось! Где, скажите на милость, элементарная благодарность?…

– А что нам было с вами делать? – огрызнулся он. – Водить вокруг вас хоровод? Спеть гимн? Отхлестать по щекам? Или сделать вид, что ничего особенного не происходит, и продолжать заниматься своими делами?

– Отхлестать по щекам – пожалуй, подошло бы… – примирительно буркнул Фламберг. Лицо его, по-прежнему неестественно бледное, всё было в крупных каплях пота. – А вообще – чему вас учат в этом вашем Корпусе, а? Насколько я помню, такие симптомы описаны в любом наставлении по военно-полевой медицине.

Он извлёк из кармана тонкую стеклянную трубочку, откупорил и выкатил на ладонь три иссиня-чёрных шарика.

– И там же сказано – опять же, если мне не изменяет память – что у каждого, специалиста, работающего с ТриЭс, непременно есть при себе такие пилюли. Или вы, юноша, скажете, что болели, когда это проходили в вашем классе – или что у вас там?

Алекс стоял, как оплёванный. Чёртов магистр прав: именно такие симптомы – судороги, корчи, пена изо рта – описаны в наставлениях по оказанию первой помощи. И про пилюли тоже есть – помнится, их ещё называют «магистерскими».

– А откуда здесь взялось воздействие ТриЭс, да ещё и такой силы? – недоумённо спросил он.

– Зрите в корень, гард.

Фламберг забросил шарики в рот.

– Я долго был без сознания?

– Меньше часа… минут сорок. – наперебой ответили Алекс и Елена.

– Плохо, чёрт. – магистр скривился, словно от зубной боли. – Вот что, молодые люди: мне срочно надо попасть в каюту. В моём багаже есть кое-какая аппаратура – надеюсь, она поможет прояснить дело. И, умоляю, воздержитесь от вопросов, я сам ещё ничего толком не понял. Вот доберусь до каюты, и тогда.

– Кстати, об аппаратуре – хорошо, что напомнили, мессир.

Елена, выдержав несколько театральную паузу, извлекла из вместительного кармана комбинезона гогглы.

– Вы потеряли их, когда сорвались с растяжек. Я нашла, припрятала – решила, что вам будет обидно остаться без этой безделушки.

Магистр жадно схватил своё имущество.

– Спасибо огромное, фройляйн, а я уж решил что всё, сгинули. Простите, не могу припомнить, как вас зовут, чёртова слабость.

И буркнул, покосившись на Алекса:

– Похоже, не все на этом судне безнадёжны.

Глава VII

Теллус. В небе над Загорьем

Не бывает двух одинаковых «облачников» – ни малых патрульных «фиалов», ни грандиозных «гнездовий», способных нести десятки инсектов и сотни инри-десантников. Копирование собственных творений стало бы оскорблением талантов строителя – хотя каждый из них, разумеется, придерживался своего, уникального стиля, вполне узнаваемого специалистами. И, прежде всего, это относится к манере расположения служебных помещений воздушного корабля – полётных палуб, фарм-деков, жилых и складских помещений.