Страница 14 из 25
– Что ты вытворяешь? – яростно прошептал Павел, быстро подходя ко мне и хватая за запястье поверх куртки. Он был бледным от испуга: – Возьми себя в руки! Хватит подставлять нас на каждом шагу! – Он наклонился так близко и говорил так напористо, что по шее пронеслись мурашки. Звери продолжали рычать друг на друга.
– О чём ты? – испуганно пролепетала я.
– Хочешь сказать, ты сейчас не мечтала о другом мужике? Что по-твоему олицетворяют Узы? Это брак! Брак на высшем уровне. Принятие. Согласие быть вместе. Навсегда. Пусть они и возникли случайно, но их сути это не отменяет! Они не приемлют измены, даже мысленной! Я думал, что вчера всё тебе разжевал.
– Подожди. Да отпусти меня! – я вырвала руку. – Ты мне никаких таких правил не озвучивал! Я что, должна была их во сне увидеть?
Павел тихо выругался, снова оглядываясь по сторонам.
– Вечно забываю, что ты ни в зуб ногой. Будет сложнее, чем я думал. Только не говори, что у тебя есть парень.
– Нету!
– Тогда какого лешего ты тут размечталась о левых мужиках? Знаешь, как Узы передают подобные мысли? Это Эмону, как серпом по яйцам! Если бы тут был зрячий, он бы мигом что-нибудь заподозрил! И всё, пиши пропало. Либо дорожка на тот свет, либо в дурку. Разрыв Уз нарушает поток духовной силы. Ходила бы потом и головой о стены билась. Ты этого хочешь?
– Не хочу, – я недовольно скрестила руки. – Но если ты требуешь от меня здравых действий, то хватит обращаться со мной, как с полоумной. Объясни, что можно и что нельзя. Я не обладаю телепатией и не в курсе ваших идиотских правил. И знаешь ли, это трудно – контролировать мысли. Вчера об этом и речи не было!
На лице Павла заиграли желваки. Он глубоко вздохнул, с трудом прогоняя злость, явно не желая ссориться, тем более здесь, на глазах случайных зевак. Наконец его лицо застыло привычной маской угрюмого безразличия. Он сказал:
– Моя ошибка. Ни разу не видел тебя с парнем, так что в голову не пришло, что ты по кому-то сохнешь. Только этого не хватало. Ладно, просто держи свои фантазии при себе. Узы к таким вещам крайне чувствительны, не хотелось бы покалечить твою душеньку.
Я хмуро кивнула. По моему хорошему настроению будто катком прошлись. Эмоны тоже умолкли и теперь сверлили друг друга насторожёнными взглядами.
– Скажи, тот, о ком ты думала, случаем не в универе обитает?
– В универе, н-да, – мрачно ответила я, глядя в сторону.
– И как его зовут? Он с твоего потока?
– Это имеет значение? – с неожиданной злостью уточнила я.
– Не то что бы. Просто хотелось бы понимать, насколько всё плохо. Если он видящий, то боюсь, придётся взять Академический отпуск. Пока мы не решим нашу проблему.
– Нет. Это исключено, – отрезала я и так стиснула зубы, что скулы заныли. Одна только мысль, что меня лишат повода видеть Алека, отдавалась тупой болью в груди.
Ложность Уз нельзя раскрывать, но любая мысль об Алеке может к этому привести. А между тем, как возможно не думать о ком-то, чьим именем горит сердце? Не думать. Легко сказать! Может, ещё и не смотреть в его сторону? Не дышать им? Легче вырвать глаза и лёгкие. “Вот это я попала”, – расстроено думала я.
“Нет, надо постараться! Выкинуть этого долбаного Пса из головы! Он мне нафиг не сдался. Буду максимально безразличной!” – настраивала себя я.
К аудитории мы с Койотом шли в полном молчании – один мрачнее другого, того и гляди. затрещат молнии. За руки на этот раз не держались, но и далеко не расходились. Я мучилась тем, что гнала образ Алека прочь из головы. Но смогу ли сделать это, если встречусь с ним нос к носу?
– Повезло, у нас сдвоенная пара, – заметил Павел. Впрочем, радостью его слова даже не пахли. Скорее уж сарказмом.
Мы уселись рядом, и я сразу же уткнулась в книгу. Пробежалась глазами по строчкам, но в голове было слишком тесно от тревожных мыслей, чтобы туда поместился смысл слов. Краем глаза я заметила Уши-кисточки Славы. Он разместился прямо над нами. Кошки-тусовщицы заняли первый ряд, и тут меня словно ударили под дых. Носа коснулся аромат мёда. Лисица встрепенулась, навострила уши, совсем, как собака, обрадованная хозяину. Сердце подскочило к горлу и громыхало там тревожным колоколом. В аудиторию вошёл Алек.
Он стоял на пороге. Мне не нужно было смотреть на него, чтобы видеть. Никогда до этого я не ощущала его присутствие так остро. Нас с ним тоже что-то связывало, и пусть не Узы и даже не дружба, но это что-то было сильнее самого страшного наказания. Я оказалась слаба. Все мои “настрои” и “подготовки” утонули в океане запахов, голова кружилась, и между тем во рту стало гадко от горечи и злости на себя, на него, на дурацкие Узы. И всё же мысли без спроса заполнил один-единственный образ.
Эмон Павла зарычал, скаля клыки. Сам староста сжал зубы, глядя на меня с почти ненавистью.
– Извини, – невнятно пробормотала я. А потом поднялась, торопливо вышла из-за стола и помчалась к выходу мимо Алека. Пёс стоял, напряжённо глядя мне вслед, а я уже бежала по коридору, не в силах вытерпеть стенания сердца, которое едва не разрывалось, так крепко его тянули в разные стороны. С одной стороны – Узы. С другой – чувства к Алеку. Почему я ощущаю их так остро, словно мне вскрыли сердце? Может, Узы так влияют? Или просто обострилась любовная лихорадка? К чёрту всё!
– Эй, подожди!
Крик Алека ударил в спину. Я замерла, переводя дыхание, а потом обернулась, с вызовом глядя на рыжего пса – виновника моих мучений. Нас разделяло не больше пяти шагов. Он что, бежал за мной?
– Что тебе нужно? – грубо спросила я. Чувство было такое, будто меня загнали в угол, и теперь не осталось ничего иного, кроме как защищаться или умереть.
– Почему ты убежала?
– Размяться захотелось. Но ты же сам просил держаться подальше. Считай – держусь!
Алек казался непривычно потерянным, будто сам не знал, зачем последовал за мной, зачем стоит сейчас тут, в коридоре, и чего хочет – словно плохой актёр, забывший сценарий.
Я скрестила руки на груди, заранее ограждаясь от его слов.
Алек спросил:
– Ты теперь с этим? Со старостой?
– Тебе-то что?
– Не похоже, чтобы между вами пылали чувства.
– Хочешь сказать, на такую, как я, никто и не позарится? Ты за этим явился? Предупредить, чтобы не обольщалась? Не строила иллюзий? Спасибо за заботу, но обойдусь без твоих советов!
– Тина! – Алек сделал шаг вперёд, его взгляд не отрывался от Уз, светом льющихся из солнечного сплетения. – Тина, я хотел… – его голос сломался. Эмон Алека вздрогнул, ощерившись, обернулся. По коридору шёл Койот. Он был бледен, лоб блестел от испарины, взгляд походил на дула пистолетов.
В тишине шаги казались тяжёлыми, как поступь воина в железных доспехах. Павел подошёл и, словно само собой разумеющееся, обнял меня за талию.
– Что ты… – успела прошептать я, когда Павел вдруг наклонился и прижался губами к моим губам.
В тот же миг, словно шипы вонзились мне в спину. Но не от страсти, а от внезапной боли. От чужой боли, которая стала моей. Она лилась жгучим ядом через губы Павла. Моё горло онемело, словно его пережали стальные кольца. ”Вот что я чувствую, когда ты думаешь о другом”, — вдруг раздались в голове чужие слова. Хотя Павел не говорил вслух ни слова. “Вот – наказание Уз, как тебе? Незабываемые ощущения, правда?”
А потом всё закончилось. У меня голова кружилась. Коридор, лица Павла и Алека, Эмоны – всё подёрнулось дымкой. Я судорожно вдыхала воздух сквозь дерущее горло. Разговор Алека и Павла слышала точно сквозь вату.
– Долго будешь глазеть? – с угрозой спросил Павел. – Или у тебя фетиш на чужих девушек?
– Узы сожрут её, – напряжённо сказал Алек.
– Могли бы. Но я не допущу, не волнуйся. Да и чувства у нас самые искренние. Или… или у тебя самого были виды на лисичку?
– Нет. Но с тобой я этого точно обсуждать не собираюсь.
– Тогда чего скалишься? Чужое счастье покоя не даёт? – губы Павла перекосила наглая ухмылка. – Пойдём, Тина, – добавил он чересчур ласково. – Чёрт с этими парами, зачёт я тебе выбью. Лучше перекусим. Что скажешь?