Мать Сумерек

— Я сожалею о ваших утратах, — сообщила Нелла, когда минуло приветствие.

— И мы о твоей, — отозвался Удгар, присаживаясь последним. — Таланар был огнем в руке Праматери.

«Так».

— Что происходит в Иландаре? — спросила храмовница отстраненно. О смерти сына по вине брата и смерти брата от руки Агравейна она уже узнала, но следовало узнать о решениях, принятых после осады Кольдерта. Агравейн рассказал все, как было, с трудом заставляя себя не оборачиваться на Шиаду, безмолвно замершую в кресле у двери.

Жрица, напротив, сидела с таким видом, будто вообще впервые видит королей Архона, никак не реагируя на их присутствие. От чувств Агравейну казалось, что по ногам, рукам, животу и спине все выше и выше ползут огромные пауки с царапающими лапками, которые так и норовят съесть. Шиада чувствовала то же, но тратила все силы, дабы храмовница не поняла. Наконец, прозвучал главный вопрос: кто убил Виллину, и женщины напряглись.

— Сайдр сказал, — бойко продолжил Агравейн, — есть способ узнать…

И вдруг осекся, поймав глаза храмовницы. Нелла не говорила ничего. Чтобы хоть как-то разобраться, Агравейн взглянул на Шиаду, но та по-прежнему сидела, как статуя, и лишь тонкие пальцы сильнее вжимались в подлокотники кресла из выбеленного дуба.

Не найдя никакой помощи, Агравейн глянул на отца. Тот тоже имел такой вид, будто больше всего сейчас хотел оказаться в пасти у льва, но точно не тут: нет ничего хуже, чем быть среди тех, от кого нет шансов иметь секреты.

— Способ есть, — размеренно протянула Нелла. — Но, если я позволю вам узнать, — заговорила так, что стало ясно: никаких личных связей сейчас меж ними нет, — все последствия ритуала вы примите на себя. И что бы ни стряслось, вы не попросите у меня ни помощи, ни заступничества. В этом — и только в этом! — случае, я помогу вам увидеть этого человека.

Тандарионы переглянулись. Звучало почти зловеще, но Агравейн четко знал, к чему шел, а Удгар давно подпал под обаяние собственного неукротимого сына. Кивнув отцу, Молодой король сообщил:

— Мы готовы.

Нелла набрала полную грудь воздуха:

— Шиада.

Вторая среди жриц оперлась на подлокотники и встала. Не оглядываясь на наставницу, спросила мысленно, уверенна ли та. Нелла отозвалась согласием; остальное она доверяет преемнице. Шиада поклонилась и развернулась к двери:

— Я могу остаться?

Нелла ответила не сразу.

— Ты провела там достаточно времени.

— У меня еще есть вопросы, а после утренней беседы возникли новые.

Тандарионы, подошедшие к выходу тоже, теперь переводили глаза с одной жрицы на другую.

— На все ты все равно не найдешь ответ.

— Мне нужно побыть там.

Нелла настойчиво глядела в спину преемницы, поджав губы.

— Два дня, — позволила храмовница в оконцовке. — Не забывай, что ты не принадлежишь храму Нанданы, Шиада.

— Да возвеличится твое имя, о, почтенная, — поблагодарила Шиада, выходя.

Едва они оказались за дверью, Агравейн не выдержал. Он в один громадный шаг преодолел расстояние между ними и развернул Шиаду к себе, поймав за плечо.

— Шиада, — сбивавшееся дыхание выдавало его до мозга костей. — Шиада, мы, наконец…

Жрица положила ладонь поверх руки на своем плече, и Агравейн вздрогнул, ощутив тот же холод касания, какой чувствовал в лодке.

— Ты уже здесь. Неужели прождав семь лет, ты не прождешь семь часов?

Не дожидаясь ответа, Шиада отступила. Агравейн, не сводя с женщины растерянного и раздосадованного взгляда, отпустил без вопросов.

До чащи Нанданы они прошли молча, и, уже минуя марь, Шиада подала голос: оружие стоит оставить на краю болот. Это к Шиаде, Матери Сумерек, можно войти с мечом наголо, а Великая Старица любит покой.

Наклонившись, Шиада скинула туфли и плащ, распрямилась. Мужчины чувствовали, как холод, неясный, не такой, какой бывает от природы, пронизывает до костей, и лишь удивлялись, зачем жрица сняла покров. Вдалеке блеснул огонек.

— Нам… Нам что, туда? — озадаченно спросил Удгар.

— Да, — отозвалась Шиада.

— Но здесь ни одной тропинки! — возмутился Агравейн.

Шиада обернулась к мужчинам.

— В этом болоте приносится величайшая жертва Матери Умертвия. Ступайте за мной след в след и старайтесь не отставать.

— Но я не вижу ни одной тропы, — настоял Агравейн и для пущей убедительности посмотрел на жрицу со всей строгостью, на какую был горазд.

— Ответ, который вы ищете, нельзя получить у живых, но даже в этом случае Праматерь ничего не дает без усилий. Хочешь найти убийцу сестры — следуй за мной.

Жрица повела плечами и пошла в топь. Неотрывно глядя на то, как под ногами женщины один за другим появляются островки рыжеватой земли, Удгар посмотрел на сына, потом на удалявшуюся жрицу и зашагал первым.

Шиада обнимала себя, боясь сбиться. Несколько раз ей чудилось, будто то немногое, что удерживает над топью её и мужчин, уплывает куда-то вглубь. Потеряв равновесие в очередной раз, жрица остановилась, задышав до основания легких, морщась, оглядываясь. Хотя стояло лето, воздух казался по-настоящему морозным. Каждый глоток не только Шиаде, но всем сковывал легкие, и грудь жрицы поддавалась вторжению воздуха едва ли не со скрежетом. Кое-как совладав с дыханием, почти оступаясь, Шиада обернулась.

Гневные глаза тон в тон с одеждой смотрели сквозь Удгара, который кроме этих глаз больше ничего не видел. Зато Агравейн, к которому был обращен жреческий взор, замер, поежился.

— Тогда в Орсе, — голосом, который не мог принадлежать обычному человеку, обратилась жрица, — ты должен был умереть. Но обманул Её, — с упреком бросила жрица. — А теперь ты снова хочешь прийти к Нандане живым, — её лицо недовольно скривилось, — и уйти просто так?!

Агравейна Железногривого, побеждавшего в битвах с тринадцати лет, прошиб пот. Влага катилась по вискам, шее, стекала по позвоночнику. Молодой король безотчетно сделал шаг назад и провалился бы, не поймай его вовремя отец.

— Даже для тех, кто знает Её, есть своя цена. А ты обманываешь Нандану, — обвиняла жрица по-прежнему, и голос, непривычный, гулкий, не мужской и не женский, как и раньше, разносился над всем болотом. — Раз за разом уходишь, не заплатив.

Удгар в последнем порыве загородил сына собой:

— Он заплатил Нандане женой и детьми.

— Ты заплатил, — пригвоздила Шиада. — Ты, Удгар, заплатил будущим династии в обмен на его желание обладать Второй среди ж…

Речь жрицы оборвалась, и она посмотрела на мужчин обычными глазами — удивительно черными, мерцающими, но такими, какие и должны быть у человека. Огляделась, как если бы забыла, где находится и о ком говорила, встретилась глазами с растерянны взглядом Агравейна, и позвала идти дальше.

— Мы должны дойти, — по голосу стало ясно, что о произошедшем жрица помнила превосходно. — Я не могу растянуть тропу через все болото так, чтобы Удгар шел со мной, а Агравейн вернулся в марь.

Он пошла, заставляя мужчин глотать вопросы и панику, ведь теперь стало очевидно, что последствия согласия на ритуал и впрямь приходится нести самим.

Ветер раздувал полы плаща и платья, вытягивая абрис Шиады, как тень и драл женские щеки все сильнее. Казалось, жрицу вот-вот сдует с таинственной тропы, а вместе с ней и цвет династии Тандарион отправится кормить бездонную тьму Праматери, всегда голодную до жертвы.

— Шиада, — шепнул Агравейн, немного задыхаясь. Голос терялся, съедаемый ветром, и будто пытаясь поймать собственное слово, Железногривый протянул руку вперед.

Внезапно вздрогнул, накрытый густой тенью, одернул длань, поджал плечи, оглядываясь вверх. Рука сама собой потянулась к мечу, которого не оказалось на месте. Бывалый воин запаниковал, дернулся от громкого хлопающего звука. И, наконец, прямо перед ним, на плечи Шиады приземлился громадный кондор.

Удгар отпрянул, замерев, Агравейн налетел на отца. Шиада просела в коленях, но шла дальше, не останавливаясь. Кондор не сразу собрал могучие, как небесные паруса, крылья, и мужчины теряли собственные выдохи, ужасаясь ширине их размаха. Агравейн хмурился, понимая, что от пера до пера, стрелами венчающих крылья гиганта, мог бы втиснуть полтора своих роста.