Мать Сумерек

— Если так дальше пойдет, мы можем потерять Иландар. Два герцога из четырех полностью обратились к новой религии. Да и, чего греха таить, Клион Хорнтелл тоже уже одной ногой стоит в церкви.

Нелла засмеялась:

— Клион зачал со мной в Нэлейм Тиранта и, кроме того, отдал мне на воспитание старшую дочь. Так что за Хорнтеллов я спокойна.

«По крайней мере, пока на троне Иландара сидит мой брат, а он еще молод» — додумала жрица, не решившись произнести это вслух.

— Все когда-нибудь заканчивается, — продолжала женщина. — Наверное, и наше время пройдет. Но пока рано об этом думать. У нас есть Архон, Яс, Адани, Ласбарн, да и Иландар, если подумать, тоже еще есть.

— Даже если у нас и их не останется, не страшно, — проговорил Таланар, вздохнув. — Пока у нас есть он, — мужчина окинул взглядом открывавшийся с вершины холма остров, — будут и те, кто служит Праматери.

Нелла подобно друиду неотрывно смотрела на архаичную нетронутую природу Ангората. Она прожила на острове всю жизнь, но его возвышенный вид по сей день вызывал в Храмовнице глубокий трепет.

Ангорат и впрямь оставался нетронутым уже многие столетия — войны, распри, разбойники, пираты — ничто не тревожило жреческий покой слуг Праматери. Но так было не всегда: власть, обретенная с помощью реликвий и магии острова, сулила покорителю несметные богатства, невообразимую мощь и невиданную дотоле длинную жизнь, так что ртов на остров прежде зарилось немало. Однако чудодейственная сила окружавшего Ангорат Летнего моря и носителей культа Праматери уберегли его от всех невзгод.

Легенда гласила, что в давние времена, когда только Ангорат вышел из морской пучины, неведомые сегодня змеи, мудрецы из мудрецов, населяли его. Со временем на остров стеклись уверовавшие в Богов, рожденных Единой Матерью. Природа человека такова, что он порабощает все отличное от себя. И скоро от союза двух рас народилось на Ангорате племя змее-людей. Прошло время, и смежный народ иссяк — все больше и больше вырождались в жителях памятные признаки змей. Гнались люди за древностью, сулящей силу, но безвозвратно покидали их облики Праматери-Змеи и Змея-Прародителя.

Наконец, осталась одна-единственная из последних могучих предков женщина — Иллана, первая храмовница Ангората, хранительница Дуба. Неведавшая печали, постигавшая мудрость, дающая от благ детям, неожиданно столкнулась она с опасностью. На священный остров обрушился враг. Женщина призвала Силу, и четыре изваяния исполинов встали среди Летнего моря, скрестив длинные копья. Колдовство, воздвигшее вокруг острова атлантов, подкосило жрицу. Но она навсегда осталась в преданиях воплощением Матери. От неё священной нитью потянулась династия верховных жриц Ангората — Сирин.

В алчной погоне за древними реликвиями змеемудрых, многие начинали охоту на жрецов: если служитель культа мог открыть врота Ангората для себя, мог и для других. Но поймать чародеев не было возможности. Зато сами жрецы частенько оказывались там, где ждали их меньше всего. Говорят, тогда и выучились ангоратские служители ходить бесшумно.

Культ креп, жрицы и жрецы выходили к людям и открывали двери для посвящения тем, кто искал знания. Прошли века, и уже неоспоримой считалась власть женщин династии Сирин. К этому сроку род Тайи был признан охранителями храмовниц. Со всего Этана теперь приезжали на Ангорат посланники, царицы и цари, княгини и князья, и в огромном множестве — самые обычные люди. Многие шли на поклон храмовнице и верховному друиду. Принять из их рук (или рук назначенных преемников) трон полагали высшей честью, получить освященный меч — залогом всех побед, а вступить с их благословением в священный брак считалось гарантом счастливого супружества и здорового потомства.

Это было золотое время Великого Единства. И прошли тысячи лет, прежде чем оно начало иссякать.

Однако Ангорату было неведомо увядание. Каждое дерево, куст, каждая травинка и тропка, каждый камень, включая те, из которых были воздвигнуты женская и мужская обители, каждое слово и жест, существующие здесь, казалось, дышали красотой и колдовством. Магия стелилась под ногами и витала в воздухе, уводя всякого путника, в каком бы месте острова он не оказался, в конечном счете, к древнему Дубу Жизни и Источнику Мудрости в общем храме. Как вены несут кровь к сердцу, так и все дороги Этана вели к ангоратской роще на вершине холма.

Верховная жрица посмотрела на сидевшего рядом Таланара.

— Ты прав, вера в Праматерь никогда не умрет, потому что Ангорат был древен уже тогда, когда еще само время было ребенком.

Шиада вздрогнула и открыла глаза.

Огляделась.

В комнате, отведенной для неё в домике Первой среди жриц, были открыты окна и двери, и проникающий легкий ветерок успокаивал разгоряченный видением ум. Проникающий свет разгонял призраки прошлого, к которому она, Шиада, едва ли имела прямое отношение. А вот храмовница, сидевшая сейчас на кровати рядом с племянницей и державшая за руку, была, пожалуй, главным персонажем.

— Нелла, — протянула молодая жрица, а потом опомнилась и, приподнимаясь, исправила себя:

— Первая среди жриц, светел тво…

— Тш, — Нелла чуть надавила Шиаде на плечи, убеждая успокоиться и снова прилечь.

Шиада опасливо подчинилась: непочтительно.

— Который час?

— Рассвело.

— Обряд! — всполошилась женщина, мгновенно сев. — Праматерь, я пропустила обряд … ох, — расстроилась она совсем. Нелла примирительно положила руку преемнице на щеку.

— Каждая из нас проспала его хотя бы раз. Это я велела не поднимать тебя, — поведала храмовница. — Как и попросила вчера Айхас добавить в твое питье немного снотворного, чтобы ты поспала подольше.

— Зачем?

Нелла улыбнулась:

— А почему я не могу позаботиться о племяннице?

В подобную причину Шиаде не верилось даже с трудом.

— То, что я видела, — поспешила Вторая среди жриц изменить русло разговора, — твоя память?

Нелла молча кивнула.

— Мне отчетливо казалось, что тебе там немного за сорок, так? — кивнув, храмовница подтвердила и это. — А мне два?

— Два, — улыбнулась жрица совсем по-семейному.

Шиада растерянно посмотрела на свои ноги, скрытые пледом. Сколько воды утекло с тех пор?

— Точно, — это храмовница подтвердила вслух.

— Знала ли ты тогда, что Гленн станет во главе тех, кто сведет Иландар в пропасть? Или о смерти Тиранта?

— А ты знала о дне, когда возьмешь в руки факел для Тайрис?

— Прости.

— Прекрасно, когда во всем мире есть еще хотя бы один человек, который зовет тебя по имени. Иногда я думаю, звать по имени — самое интимное, что может быть между людьми, — призналась женщина.

Глядя в глубокие темные глаза, Шиада вдруг поняла, что храмовница уже старица.

— Во видении я видела у тебя следы зна…. — она вдруг осеклась, пристально разглядывая лицо женщины напротив, и прозрение пришло. — Это, — растерянно протянула Вторая из жриц, — эти многочисленные точки на твоем лице, Нелла? Я думала, это родинки…

Теперь давняя привычка видеть в лице храмовницы нечто столь примитивное казалась молодой жрице едва ли не святотатством.

— Но… — только и смогла вместо вопроса выдохнуть Шиада. Нелла вздохнула:

— Мне не было четверти века, когда моя мать Нилиана сказала, что надевает черный покров ведуний и уходит в храм Нанданы. Мое мнение не имело значения, и я стала храмовницей. Когда ты прибыла на остров, тебе было пять, и уже к этому времени от знаков почти ничего не осталось.

— А… а их нельзя сделать заново? — осведомилась Шиада, исполненная участием к судьбе предшественницы.

— Можно, — протянула Первая среди жриц. — Таланар обновлял свои. Но я решила, что мне ни к чему.

Шиада замолчала, не зная, что на это ответить. Наконец, нашлась:

— Так для чего ты показала мне свое прошлое, о, всемудрая?

— Чтобы ты поняла, как давно замысел о твоей судьбе был сложен меж звезд. Я тогда не знала, но Праматерь уже выбрала, кто из моих родственниц наследует долг охранения веры. Думаю, когда будущее Ринны стало предопределено, возникла необходимость в тебе, и, — Нелла вздохнула, — ты пришла.