Тайная сила масонства

XIV

Вникая в характеристику общей деятельности масонов, необходимо прежде всего иметь в виду, что масонство идейное не может обойтись без масонства исполнительного, т. е. без боевого и анархического, точно так же, как последнее не может обойтись без идейного, которое подготовляет общественное мнение и сознательные члены которого являются его защитниками и пособниками.

Сознательные члены идейного масонства — принадлежащие к обрядовому масонству (масонским ложам), масонским политическим партиям и союзам, а также и масонской прессе, — сами не воруют, не грабят и не убивают, но они посылают воровать, грабить и убивать, создавая в общественном мнении симпатии к ворам, грабителям и убийцам, вплоть до идеализации их поступков, дабы тем легче скрывать следы преступлений, изыскивать препятствуя к борьбе с преступниками и всеми способами добиться безнаказанности их.

Скрытые сотрудники боевиков и анархистов сами взрывчатых снарядов готовить и бросать не будут и не будут поджигать и громить усадеб, но будут всеми силами, не компрометируя себя, помогать открытым врагам свалить тот государственный строй, уничтожение которого они поставили себе задачей.

Припомним кадетские требования о всеобщей амнистии и непрестанные требования отмены смертной казни. Когда же революция берет верх, то беспощадным и кровавым инстинктам «сознательных борцов» открывается широкое и легальное поле применить на практике инстинкты ненависти и мщения. Сами идейные масоны в палачи не пойдут, но будут щедро подписывать смертные приговоры, якобы во имя «идей». В руководство всех своих учений и действий по-видимому они взяли тактику устройства, и выполнение французской революции 1793 года, придерживаясь иногда до смешного раз навсегда установленных приемов».[664]

Приведем выдержку из заслуживающей серьезного внимания статьи г. Некого и масонстве в России:

«Разоблачение Бурцева выяснили, что и в России масонская организация успела опутать уже все ведомства сетью шпионов и предателей и что для главного штаба революции нет никаких сокровенных тайн: вся правительственная организация в малейших ее деталях, все, что хоть сколько-нибудь может интересовать этот главный штаб находится перед последним, так сказать, «налицо», благодаря раскинутым сетям масонства. Вместе с тем все правительственные мероприятия, которые могут хоть сколько-нибудь внести успокоение и порядок на Руси, подвергаются усиленной травле еврейско-масонской прессой, причем и общество, и представителей правительственных сфер тонким гипнозом убеждают, что никакой опасности ни государство, ни Глава его не подвергаются, а страхи к подготовлению почвы к государственному перевороту — ничто иное, как правительственная же провокация».

«Все это не может не вселять тревоги не только в тех лицах, которые основательно ознакомились со значением и деятельностью масонства, как величайшего подпольного рычага мировых событий и государственных переворотов, но и просто среди массы честных и рассудительных русских граждан, т. е. тех, ум и сердца которых не подверглись масонской заразе.

Тревога эта тем сильнее и тем основательнее, что наше правительство не принимает решительно мер к ограждению тайны охранного дела, и в самой Думе допускает — если так можно выразиться — «легализацию революции».

В то время как за пределами Государственной Думы правительство привлекает к ответственности за принадлежность к известным антиправительственным союзам и партии, оно же терпит официальное представительство этих союзов и партий в Государственной Думе и предоставляет простор тем из этих представителей, которые в стенах Таврического дворца или за стенами его обнаруживали не только явную солидарность с элементами революционными, но даже и соучастие и в заговорах».[665]

Три нелегальные партии — социал-демократы, трудовики (т. е. социал-революционеры) и кадеты начинают заменять для тайной еврейской силы открытые масонские ложи, ибо, будучи проводниками еврейских внушений, они в то же время имеют возможность выступать открыто в Государственной Думе от своего имени и таким образом приучают как правительство, так и общество к своему явному и преступному существованию.[666] Все в душе это сознают. Вот, что пишет опять таки М. Меньшиков:

«Процесс барона Унгерн-Штернберга, прошедший за глухо закрытыми дверьми, возбуждает сильную и вполне справедливую тревогу в обществе. Преступный барон, как известно, добыл и перепродал за границу доклад, внесенный в Государственную Думу, относившийся и нашей государственной обороне. Но вот вопрос: может ли вообще оставаться в секрете доклад, вносимый в столь пестрое и столь многоголовое учреждение, какова Государственная Дума? Пусть этот доклад не оглашается в открытом заседании Думы, пусть он даже не выходит из особой комиссии, обязанной держать его в секрете. Но имеются ли — действительные гарантии в том, что секрет этот будет соблюден? Дело названного барона свидетельствует, что гарантий нет, да и быть их не может. Государственная Дума наша — не древний римский сенат, показавшийся одному чужестранному послу собранием богов. Государственная Дума состоит не сплошь из таких государственных людей, на мудрость и патриотизм которых отечество могло бы положиться. Высокое законодательное совещание у нас придумано так остроумно, что на горсточку верных государству представителей приходится вдвое больше людей легкомысленных и невежественных, да столько же враждебных ему. Явно враждебных, до преступности, которая не преследуется только потому, что преступники в данном случае сами состоят в звании законодателей.

Государственная Дума единственное учреждение, в котором государство допускает присутствие своих разрушителей — социалистов и революционеров и даже предоставляет их голосам решать иногда судьбу государственных вопросов»…[667]

«Правительство, — продолжает в свою очередь г. Некий, — обязано, как в интересах государства, так и в интересах мирного населения, сознавать грань между преобразовательным и революционным движением; обязано зорко следить не только за чернорабочими, но и за белоручками революции; не только за теми, которые выполняют чужую волю из подполья с браунингами и бомбами в руках, но и за теми, которые с кафедр университетов и законодательных палатах, или же в качестве государственных и общественных деятелей, или, наконец, путем печати — революционируют массы.

Правительство — в лице благожелательных к России, честных и прозорливых представителей — в наличности которых мы не сомневаемся, обязано наконец серьезно отнестись к той всемирной организации и к тому тайному заговору, о котором раньше говорили лишь шепотом, а теперь громко предостерегают те немногие, которым удалось проникнуть в тайну опасного сообщества, держащего в своих руках гибельные средства разрушения государств».

«Необходимо во что бы то ни стало отбросить самоуверенное величие и беззаботность светских людей; пора отрешиться от влияния призрачных, мнимо научных теорий и ознакомиться с поразительными по своей логичности и документальной осведомленности сочинениями, разоблачающими масонский вопрос. Надо серьезно глубоко вдуматься во все прочитанное, проверить свои впечатления путем личных наблюдений и сопоставлений в области политических в общественных явлений. Усвоение основных задач и приемов грандиозной и хитросплетенной организации, считающей столетия своего существования, требует широкого и ясного ума; но опять-таки, думается, что в таких умах в России нет недостатка.

Освоившегося с масонскими учениями овладевает чувство жути и беспомощности, но зато как бы пелена спадет с глаз, и многое из того, что казалось странным и непонятным, станет ясным как ход математической задачи.

Что еще недавно, в силу доверия к якобы авторитетным мнениям ученых, приписывалось влиянию каких-то исторических законов и стихийному движению народных масс, окажется, по проверке, результатом планомерных действий тайных обществ…

664

«Земщина» № 374. 

665

 «Земщина» № 375. 

666

Мы здесь, в Думе, — говорят они, —  наши товарищи там, в ссылке, в каторге, в крепостях, разница между нами только та, что мы оказались счастливее их! (Васильев, «Правда о кадетах», стр. 21). 

667

«Новое Время» № 12453.