На краю света

Когда небо на востоке слегка посерело, обещая рассвет, Габари вывел лошадей и верблюда Деметера во двор. Старец расположился в паланкине, Таита и Мерен ехали по бокам от него. Охранный отряд повел их к броду, где им встретилась лишь одна из гигантских жаб. Она уклонилась от встречи, и кавалькада беспрепятственно достигла противоположного берега. Путники обогнули дворец Мемнона и подъехали к крепостной калитке, где Таита и Деметер оставили животных на попечение Мерена и Габари.

Как и обещала Минтака, одна из ее служанок встретила их у калитки. Она провела магов по лабиринту коридоров и туннелей, и наконец они оказались в богато обставленной комнате, где витал резкий аромат духов и благовоний. Пол устилали шелковые циновки и груды пухлых подушек. На стенах висели богатые гобелены.

Служанка прошла к дальней стене комнаты и отдернула занавесь, укрывавшую окно зенаны. Таита поспешил туда и заглянул через ажурно зарешеченный проем в палату для приемов, где сидел с Минтакой накануне. Она была пуста. Удовлетворившись, Таита вернулся, взял Деметера за руку и подвел к окну. Они уселись на подушках.

Ждать им пришлось совсем недолго, прежде чем в комнату с другой стороны ширмы вошел незнакомый мужчина. Он был средних лет, высокий и худощавый. Густые кудри, ниспадавшие на плечи, были пронизаны седыми прядями, как и короткая остроконечная бородка. По подолу его длинного черного жреческого балахона шли оккультные символы, а на шее висело ожерелье с талисманами.

Вошедший принялся кругами ходить по комнате, останавливаясь, чтобы отдернуть занавеси и посмотреть, что за ними. Перед окном зенаны незнакомец задержался и прижался к ажурной решетке. Его лицо выглядело красивым и умным, но самой поразительной его частью были глаза, пронзительные, как у одержимого, и горящие фанатичным огнем.

«Это Соэ», – подумал Таита. Сомнений не оставалось. Он крепко сжал руку Деметера, чтобы объединить их силы в заклинании сокрытия и защиты, потому как не знал наверняка, насколько велики магические способности их противника. Они смотрели на пророка, напрягая все свои силы, чтобы удержать вокруг себя мантию сокрытия. Спустя некоторое время Соэ удовлетворенно хмыкнул и отвернулся. Он подошел к дальнему окну и стал ждать, глядя на далекие горы, казавшиеся угольно-черными в оранжевом свете восходящего солнца.

Пока он отвлекся, Таита открыл внутреннее око. Оказалось, что Соэ не посвященный, потому как сразу стала видна окружающая его аура. Вот только подобной Таита прежде не видел. Она была неустойчивой: то ярко горела, то потухала до едва заметного мерцания. Цвет из насыщенных тонов пурпурного и красного переходил в тусклый, свинцовый. Таита распознал острый ум, развращенный беспринципностью и жестокостью. Мысли Соэ были сумбурными и противоречивыми, но не вызывало сомнений, что этот человек развил недюжинные духовные силы.

Когда в комнату влетела стайка смеющихся женщин, Соэ быстро отвернулся от окна. Возглавляла дам Минтака, которая, живо подбежав к пророку, с почтением обняла его. Таита был ошеломлен: такое поведение не подобало царице. Таиту она обнимала только наедине, не в присутствии придворных. Получается, он недооценил, насколько глубоко подпала Минтака под влияние Соэ. Пока она стояла рядом с пророком, положившим одну руку ей на плечи, другие женщины опустились перед ним на колени.

– Благослови нас, святой отец, – смиренно попросили они. – Замолви за нас словечко перед единой и единственной богиней.

Соэ жестом благословил их, и дамы зашлись от восторга.

Минтака подвела его к такой высокой куче подушек, что, когда он сел, оказался выше головы царицы. Затем она села рядом, подобрав под себя ноги, как маленькая девочка. Она намеренно повернулась к окну зенаны и мило улыбнулась, зная, что Таита наблюдает за ней. Царица словно хвасталась перед ним недавней покупкой, как если бы Соэ являлся редкой птицей из заморской страны или драгоценным камнем, подаренным жене фараона чужеземным правителем. Таиту такая неосмотрительность встревожила, но Соэ в это время вел покровительственную беседу с придворными дамами и ничего не заметил. Затем он повернулся к Минтаке:

– Благородная повелительница, я много думал над сомнениями, высказанными тобой при прошлой нашей встрече. Я пламенно молился богине, и она в высшей милости своей откликнулась.

Таита снова удивился. Это не иностранец, подумалось ему. Он египтянин. Его владение языком совершенно, а говор выдает уроженца Асуана из Верхнего царства.

– Это предметы столь важные и значимые, что предназначаются только для твоих ушей. Отошли своих служанок.

Минтака хлопнула в ладоши; девушки немедленно вскочили и опрометью бросились вон из палаты, подобно испуганным мышкам.

– Начнем с твоего супруга, фараона Нефера-Сети, – продолжил Соэ, когда они остались одни. – Богиня велела передать тебе следующее. – Он помолчал, потом наклонился к Минтаке и заговорил не своим, а медоточивым женским голосом: – Когда наступит мое время прийти, я заключу Нефера-Сети в любящие объятия и он с радостью прильнет ко мне.

Таита вздрогнул, но Деметер вздрогнул еще сильнее. Таита протянул руку, чтобы успокоить его, хотя и сам чувствовал страшное волнение. Деметера трясло. Он стиснул ладонь Таиты. Тот повернулся к нему и прочитал по губам немое сообщение так же ясно, как если бы старец прокричал его во все горло: «Колдунья! Это голос Эос!» Это был тот самый голос, какой Таита слышал от него во время транса. «Но господин им огонь», – неслышно промолвил он в ответ и раскрыл ладони в жесте полного согласия.

Соэ продолжал говорить, и маги снова навострили уши.

– Я возведу его на трон государя всего моего объединенного царства. Цари всех народов земли станут его покорными сатрапами. Ведомый мной, он будет править вечно. Ты, моя возлюбленная Минтака, будешь восседать рядом с ним.

Минтака разрыдалась от облегчения и радости. Усмехаясь с благодушием доброго дядюшки, Соэ подождал, когда женщина придет в себя. Наконец она утерла слезы и улыбнулась ему:

– А что с моими детьми, моими умершими малютками?

– О них мы уже говорили, – мягко напомнил Соэ.

– Да! Но я готова слушать про них бесконечно. Прошу, святой пророк, умоляю тебя…

– Богиня прикажет вернуть их тебе, и они проживут весь отведенный им естественный век.

– Что еще она велит? Пожалуйста, скажи мне снова.

– Когда они докажут, что достойны ее любви, богиня подарит всем твоим детям вечную молодость. Они никогда не покинут тебя.

– Я удовлетворена, великий пророк всемогущей богини, – прошептала Минтака. – Я телом и душой всецело вверяюсь ее воле.

Опустившись на колени, царица подползла к Соэ. Стекающие с ее щек слезы падали ему на ноги; она утерла их прядью волос. Такого отвратительного зрелища Таита никогда прежде не видел. Большого труда стоило ему удержаться и не крикнуть через окно: «Это прислужник лжи! Не позволяй ему измарать тебя своей грязью!»

Минтака призвала служанок, и вместе они провели с Соэ весь остаток утра. Разговор шел о пустяках, потому как ни одной из девушек наука о новой религии легко не давалась. Пророку все приходилось разжевывать им. Служанки вскоре устали и принялись засыпать его глупыми вопросами:

– А богиня подыщет мне хорошего мужа?

– Она подарит мне много красивых вещей?

Соэ обращался с ними на удивление терпеливо и выдержанно. Таита сообразил, что, хотя они с Деметером уже узнали что хотели, им придется тихонько сидеть у окна зенаны до конца. Если они попытаются уйти, любой шум привлечет внимание пророка.

Незадолго до полудня Соэ завершил учебу длинной молитвой богине. Затем он снова благословил женщин и обратился к Минтаке:

– Желаете ли вы, чтобы я вернулся сегодня, ваше величество?

– Мне нужно осмыслить откровения богини. Пожалуйста, приходи завтра поутру, и мы еще обсудим их.

Соэ поклонился и вышел.

Как только он удалился, царица отпустила служанок.

– Ты еще здесь, Таита?