Лик Аполлона

А Джереми чем дальше, тем больше убеждался в том, что с Кати случилось какое-то несчастье. И, похоже, он даже знал - какое. Юноша совсем уже решился ослушаться приказов Арнобия и пойти в Пещеру в одиночку.

Его Незваный Гость - по своим собственным соображениям - был совершенно согласен с таким образом действий.

Джереми знал - с твердой уверенностью и с пугающим безразличием к первоисточнику этого знания, - что эта белесая скала, которая ныне возвышается на милю над уровнем моря, когда-то, в былые дни, покоилась в глубинах вод, на морском дне. В прошлом, в таком далеком прошлом... Нет, слово "далеком" тут не подходит - оно не в состоянии описать ту громадную бездну времени, которое прошло с тех пор, когда океан плескался над этой скалой. Джереми боялся вообразить себе это время, - он боялся того, что может статься с его рассудком, попробуй он ясно это представить.

В беловатой скале, на которой сейчас лежала рука юноши, были замурованы неисчислимые количества маленьких крупинок, с виду похожих на морские ракушки. Останки мелких моллюсков, некогда населявших океанские глубины, спрессовались в камень-известняк. Новая память, - память Аполлона - помогла юноше точно опознать эту горную породу.

У входа в Пещеру сгрудилось с полдюжины людей. Половина из них были жрецы, половина - солдаты в бело-голубых мундирах лорда Калаха. Но Джереми уже с этого расстояния ясно увидел, что Кати среди них нет. И ещё он понял, что по своей воле девушка никак не прошла бы дальше по тропинке мимо этого места.

Подойдя к Пещере поближе, Джереми вспомнил ещё кое о чем, - о том, что случалось в прошлый раз - или прошлые разы, - когда Захватчик бывал в этом месте. Если заглянуть вниз, в глубь Пещеры, в определенное время суток и время года, когда солнечные лучи падают под нужным углом, то до сих пор можно увидеть наскальные рисунки, сделанные древними пещерными людьми. На стенах пещеры изображены сцены охоты - разнообразные животные, пронзенные копьями. Но там есть и ещё одна картина, исполненная в том же стиле, - на этом рисунке определенно изображено жертвоприношение. Маленькая человеческая фигурка, которую пожирает чудовище. И в чудовище этом кто угодно без труда признал бы огромную, невероятных размеров змею.

Глава 25

В памяти Аполлона вход в Пещеру был лишь одной из деталей общей картины, такой ясной, словно это случилось всего месяц назад, - здесь шла война. Однако с тех пор, как Солнечный бог в последний раз побывал здесь, как известно, визит этот завершился для него фатально, - людей в окрестностях Пещеры стало гораздо меньше, и теперь они занимались здесь совсем другим делом. Открытое военное противостояние в этих местах давно закончилось. В целом эту территорию занимали люди из армии приверженцев Аида, но и прочих людей они отсюда не гнали. Наоборот, жрецы и воины лорда Калаха старались, как могли, поощрять паломничество пилигримов к святилищу.

Даже с расстояния всего в сотню ярдов Пещера производила весьма обманчивое впечатление. И правым, и левым глазом Джереми видел вход в Пещеру только как самый обычный, довольно высокий, но неглубокий грот в скале, перед которым росло несколько стройных деревьев.

Настоящий вход в Пещеру можно было увидеть, только если подойти к нему совсем близко. И когда Джереми подошел, его взору открылась огромная, около десяти ярдов в поперечнике, дыра в основании грота, края которой резко обрывались и уходили вниз, в глубины земли. Стенки ямы были почти вертикальными, так что туда очень легко было случайно упасть, если не поберечься, или же спрыгнуть - при желании.

Эти подробности оказались новыми для памяти Захватчика, - прежде он попадал в Пещеру совсем другим путем.

Здесь, у Пещеры Оракула, тропа пилигримов заканчивалась. Но, подойдя поближе, Джереми разглядел другую тропинку, совсем узенькую, которая вилась дальше, за Врата Пещеры, огибая стоявшие неподалеку несколько небольших домиков. Насколько мог видеть Джереми - и своим глазом, и Оком Аполлона, эту тропинку на всем её протяжении никто не преграждал.

Арнобий приказал своему маленькому отряду продолжать маскироваться под пилигримов, но не приближаться к Пещере слишком близко и по возможности избегать всяких контактов с людьми Калаха и жрецами. Ученый, конечно, немного беспокоился о судьбе Катерины. Однако он считал, что потери в любой войне неизбежны, - а в том, что Калах и лорд Гавани между собой воюют или скоро будут воевать, Арнобий нисколько не сомневался.

Только вот ни Джереми, ни Аполлон не нуждались ни в каком особом указании - или разрешении - Арнобия относительно того, чтобы начать поиски Катерины. Забота о её благополучии, вдруг сделалась для юноши самым важным делом в жизни. Он не понимал, каким образом это может соотноситься с планами Захватчика, - но, что бы там ни задумывал Аполлон, ему, как и Джереми, тоже нужно было попасть ко входу в Пещеру. Джереми подозревал, что ему придется выдержать нечто вроде внутренней битвы или, по меньшей мере, спора с Захватчиком за власть над телом, в котором они оба обитали. Парень так и ждал, что Незваный Гость вот-вот затеет нечто подобное, - но Аполлон не стал с ним спорить и ничего такого не устроил.

Именно здесь, в этом месте, находился самый известный, знаменитый на весь мир Оракул. В этом вопросе и безграничная память Аполлона, и скудная человеческая память Джереми Редторна полностью сходились.

И, конечно же, именно здесь, где-то в сокрытых глубоко под землей залах Пещеры, состоялась недавняя, но уже ставшая легендарной битва между Аполлоном и Аидом. Из своей новой памяти Джереми лучше любого другого знал, что это гораздо больше, чем легенда.

Согласно традиции, в Пещеру всегда мог войти любой человек - мужчина или женщина, - который желал испытать свое счастье и либо обрести в Пещере могущество, либо получить пророчество Оракула. Божественное зрение Аполлона позволило Джереми заметить нечто такое, из-за чего он тоже решился на такую попытку.

Какие вопросы чаще всего люди задавали Оракулу? Память Аполлона услужливо предоставила

ответ, основанный на рассказах множества разных людей. Как правило, все люди: и богатые, и бедные, - хотели узнать, в основном одно и то же будет ли им удача в делах любовных и денежных? Причем бедняки обычно предпочитали получить более общее пророчество, но за малое вознаграждение.