Страница 122 из 143
Одно из немногих убеждений, в которых Ник мог быть уверен в этом чарующем и опасном мире, в который ему было позволено вернуться, заключалось в том, что леди Женевьева прекрасна. Еще одно обстоятельство, обнаруженное Ником почти сразу после возвращения, сводилось к тому, что у этой загадочной и притягательной женщины теперь роман с Кристофером Гавотом, которого Ник немедленно возненавидел.
Кроме того, Ник сделал еще одно открытие: леди Женевьева относилась к нему с крайней настороженностью, как будто боялась его. Ник понятия не имел, чем это вызвано. Он не мог поверить, что какая-нибудь из его предыдущих версий причинила леди хоть малейший вред.
Ник выбрал время, когда леди Женевьева находилась у себя в каюте и была одна. Он хотел быть уверенным, что их беседе никто не помешает. Убедившись, что момент подходящий, Ник создал свое изображение на голографическом экране.
- Госпожа, я полагаю, что вы меня знаете, - произнес он. Женевьева бросила на непрошеного гостя резкий взгляд:
- Я знаю, что вас зовут Ник. Николас Хоксмур. Что вам нужно?
- Всего лишь успокоить вас. Мне кажется, что вы меня боитесь, хотя я не знаю причины. Я хотел бы твердо заверить вас, что у вас нет ни малейших оснований меня бояться. Я ни за что не хотел бы причинить вам какой-либо вред или просто побеспокоить вас...
- Благодарю вас, Ник. У вас есть еще какое-нибудь дело? Если нет, то будьте добры, оставьте меня одну.
- Хорошо, моя госпожа. Но не позволите ли вы мне перед этим задать вам один вопрос?
- Какой же? - неохотно поинтересовалась Женевьева.
- Полагаю, вам известно, что я не сплю. Но бывают моменты подозреваю, что из-за этого меня и отправили на перепрограммирование, когда мне кажется, будто я вижу сон. И в этом сне у меня есть тело и я во плоти нахожусь рядом с вами. Не знаю, можете ли вы сказать мне что-нибудь об этих моих снах, - если они, конечно, вообще имеют какой-то смысл, - но у меня было такое чувство, словно я должен рассказать вам об этом.
Леди взглянула на Ника с каким-то новым выражением.
- Как странно... - выдохнула она.
- Госпожа моя- Нет, Ник, мы никогда не были вместе. У тебя вообще никогда не было тела.
- Я знаю это.
- Но ты появляешься в моих снах - точно так же, как я в твоих. О боги, как бы я хотела избавиться от них. Мгновение спустя Хоксмур отступил. Для него было большим облегчением узнать, что леди, кажется, не испытывает к нему ненависти. Но ничего более разузнать ему не удалось.
Ник обнаружил, что перспектива являться предметом бесконечного круга перепрограммирований вгоняет его в депрессию, хотя это и казалось своего рода разновидностью бессмертия.
Насколько мог припомнить Ник, он никогда не делал своих запасных копий, да и намерений таких у него вроде бы не возникало.
Но он боялся, что такие копии вполне мог сделать Дирак.
Гавот рассказал Принсепу и остальным людям с "Симметрии" историю о том, как Ник Первый спас и записал жену Дирака и как она впоследствии снова получила тело. Он изложил ее в том виде, в каком сам услышал от леди Женевьевы.
Для Дирака сообщение о смерти его жены, очевидно, было лишь временным препятствием, мало отличающимся от прочих преград, с которыми ему приходилось сталкиваться. По правде говоря, ему нужна была не сама Женевьева - хоть он и выбрал ее среди нескольких кандидаток именно за ее исключительные достоинства, - а скорее власть и политический союз, который она олицетворяла. Он не мог позволить, чтобы его лишили этих преимуществ.
На самом деле еще до того, как премьер узнал, что существует оптэлектронная запись личности леди Женевьевы, он уже начал высчитывать, насколько большое сходство с его настоящей женой должна иметь искусственно выращенная копия, чтобы это оказалось приемлемым в политическом плане.
Одно было бесспорно: к тому времени как сюда прибыл искалеченный флагман с ничтожным количеством выживших людей на борту, Дирак уже не первый век использовал находящиеся на станции маточные репликаторы. Сперва усилия премьера были нацелены на то, чтобы сдублировать свою возлюбленную или хотя бы вернуть их ребенка, - Дирак рассматривал это как первый шаг к возвращению его матери. И довольно скоро он обнаружил, что Ник Первый при помощь Фрейи Второй проводит схожие работы.
После того как предательство Ника Первого выплыло на свет и эта неудачливая версия Хоксмура была перепрограммирована в Ника Второго, Дирак продолжил свои эксперименты. Только вот цель у него была уже другая.
Задор и Ховелер были согласны с Принсепом и его людьми: действительно, рассказ Дирака о событиях на яхте выглядел очень под о зрительно .
- Почему он с таким опозданием сообщил об их смерти? Почему там все убрали прежде, чем поставили кого-либо в известность?
Когда эти вопросы были заданы непосредственно Дираку, премьер ответил, что не намерен ни перед кем отчитываться о причинах своих решений. Но он утверждал, что никакой тайны там не кроется.
В общем и целом премьер проявлял поразительное безразличие к рассказам о том, что за это время произошло в цивилизованных мирах, в том числе и на тех планетах, которыми он управлял. Кажется, он заранее решил считать, что эти новости ему не понравятся. Если он вообще заговаривал о людях, которыми когда-то правил, то говорил так, словно был уверен, что эти люди - или их потомки -до сих пор стремились бы вновь оказаться под его властью, если бы у них был выбор.
Дирак невозмутимо рассуждал о том, как много потеряла его родная планета и его народ. Но он, похоже, не испытывал особого желания вновь присоединиться к этому народу.
Принсепу казалось, что постепенно он начинает понимать сложившуюся ситуацию. С того самого момента, как станция оказалась отрезанной от остального мира, то есть вот уже несколько веков, Дирак все больше становился пленником собственной мании - безудержной жажды власти. Все трюки с маточными репликаторами были всего лишь частью этой истории, хотя и весьма многозначительной частью. Дирак просмотрел ярлычки тысяч пробирок, проверяя оплодотворенные клетки одну задругой, и все это в попытках воссоздать, вернуть себе потерянную возлюбленную. Премьер на годы, а иногда и на десятилетия ложился в охраняемый склеп, чтобы сохранить так свою относительную молодость и избежать длительного ожидания, и просыпался лишь для того, чтобы посмотреть, во что превратился новый образец.