Отец моего ребенка

В пятницу я решила встать пораньше, чтобы отвести ребенка в сад и подготовить к приезду матери комнату, но моим планам не суждено было сбыться — будильник не сработал, и проснулась я в двенадцать часов дня выспавшаяся. Скоро нужно ехать забирать маму — ее сегодня выписывали.

Волкова я обнаружила в кухне.

— Надеюсь, выспалась. Кофе сделать? Через два часа у нас начинается жизнь без кофеина — врачи сказали твоей матери не пить кофе, я думаю, что в этом нужно ее поддержать.

— Сделай. Я все проспала. Мог бы разбудить.

— Зачем? — поинтересовался Павел, включая кофе машину. — Обед готов, влажную уборку в квартире сделали, за вещами в квартиру твоей матери я съездил — она дала подробный список.

Волков поставил передо мной чашку с капучино, который покрывал слой густой пены. Кофе еще дымился.

— Я так понимаю, что будильник не сработал у меня не просто так?

— Я его выключил— совершенно спокойно сказал Волков.

— Какое ты имел право это делать?

— Я отец твоего ребенка, а Катюшке ты точно нужна здоровая и бодрая.

Вздохнула — Волков неисправим. С другой стороны — пока я спала, он все сделал. Последние события заставили меня немного изменить взгляд на Павла.

— Только поэтому?

— Думаю, Полине Сергеевне тоже не понравится, что ты так себя изматываешь.

Красиво ушел от ответа.

***

Мама прошлась по квартире Павла, внимательно осмотрела детскую, потом мою спальню с большим гардеробом.

— Оля, надеюсь, ты понимаешь, что он явно рассчитывает не на девяносто дней?

Кивнула — это я поняла сразу.

— Есть вещи, которые можно простить, но решать тебе. Просто подумай.

После приезда матери мы стали все вечера проводить дома, чаще всего в гостиной. Павел с Катюшкой устраивались на ковре, играли, собирали конструктор или пазлы. Волков интересовался как развивалась дочь, и очень жалел что многие интересные и даже смешные моменты упустил. Я видела по его глазам эту грусть и в глубине души понимала, что Павел искренне полюбил дочь. В один из вечеров, когда мы рассматривали ее фотографии, она спросила:

— А где ты был, папа?

— Я был в отъезде, но теперь вернулся.

Я задумалась о том, что могло быть, если бы я сообщила, ему о рождении дочери. Волков оборвал все контакты, но при желании я могла найти его новый номер, только вот желания не было — посчитала, что он не имеет никакого права знать о собственном ребенке, да попросту побоялась об этом говорить. Правильно ли? Сейчас я в этом уже сомневалась. Из него действительно получился хороший отец. Он охотно занимался с дочерью, купал ее, устраивая целые пиратские приключения в море пены. Иногда сам укладывал спать и пел колыбельную, а я и не знала, что он умеет петь. Самое обидное, уложить дочь у него получалось быстрее, он шутил, что поет ужасно, поэтому Катя так быстро и засыпает. Мама наблюдала за всем этим с полуулыбкой.

Однажды, только мама уснула, раздался звонок в дверь. Волков отправился открывать и вернулся с двумя большими стаканами кофе и бумажным пакетом.

— Кофе будешь?

— Ты забыл, что мы с тобой в группе поддержки?

— Вот поэтому нам можно. Шоколадную пасту будешь? Раньше ты ее любила. Нет — мне больше достанется, — сказал Волков, доставая банку из пакета. Открыл ее, зачерпнул ложкой и отправил в рот. Даже прикрыл глаза от удовольствия. Зараза. — Хот-доги тоже есть. Твои любимые, с хрустящей корочкой и острым соусом.

А вот это уже контрольный выстрел и запрещенный прием.

— Доставай, — глубоко вздохнула. — Я так с тобой поправлюсь.

— Тебе не помешает немного набрать.

— Ага, растолстею, и ни один мужчина на меня не будет смотреть.

— Поверь — я буду смотреть. Всегда буду…

***

Мама отправилась в санаторий, и жизнь вошла в привычную колею. Насколько можно назвать привычными постоянные сюрпризы от Волкова. Прогулки по парку за разноцветной сладкой ватой, пикники, мастер — классы: то лепка из полимерной глины, то роспись имбирных пряников — это понравилось больше всего, мы даже прихватили с собой мое творение, а вот пряники, расписанные дочерью, Волков решил съесть на месте. В выходные мы дружно навещали маму.

Ну и, конечно, Волков пытался меня соблазнить.

Как-то раз ко мне зашла подруга Сашка. Мы пили в кухне чай, когда туда пожаловал Волков. Он был в одних джинсах, без футболки, с плеча свисало полотенце, которым он вытирал еще мокрые волосы. На его плечах и блестели капельки воды, медленно стекали по груди и кубикам пресса. От него все еще веяло жаром после душа. Краем глаза я невольно заметила, как не отрываясь Саша смотрела на Волкова. В глазах Павла мелькнуло легкое удивление — я забыла предупредить его о приходе подруги. Он приветливо улыбнулся.

— Привет. Я Павел. Оля, не знал, что у нас гости. Не буду вам мешать…

Он сделал несколько глотков сока прямо из пакета. Пару капель воды медленно стекали по его груди, словно желая подчеркнуть мышцы.

— Почему без футболки? — поинтересовалась я, отведя взгляд.

— Чистые закончились. Да и у нас жарко.

— Я все-таки футболку тебе поищу… потом, — сказала, едва сдерживая улыбку — он все-таки решил меня коварно соблазнить.

Когда Павел вышел из кухни, подруга медленно протянула, не сводя взгляда с двери, закрывшейся за его спиной:

— Теперь понимаю, что ты имела в виду, когда ты говорила, что с ним сложно. Солнышко мое, скажи, что у вас что-то было?

— Нет.

— Оль, надеюсь, ты не против, если я попробую с ним замутить? — Я чуть чаем не поперхнулась и посмотрела на подругу. — А что? Мужик хороший, красивый, состоятельный, ребенком занимается…

— Против! — выпалила я. — Я вообще категорически против того, чтобы он в ближайшее время с кем-то строил отношения. Я же подобного лишена.

— Я бы на твоем месте о чем-то другом подумала. Например, о том, что он не будет долго свободен, и когда-нибудь у твоей дочери может появиться мачеха, — сказала Сашка, посерьезнев.

Я вздохнула. Старалась об этом не думать, гнать от себя мысли о том, что будет потом. Хороший вопрос: а смогу ли я видеть Волкова с кем-нибудь другим? До начала нашей принудительной совместной жизни была уверена, что да, сейчас у меня не было такой уверенности. Но у меня есть еще время подумать.

— Давай не будем об этом. Мне сейчас нужно придумать достойный ответный ход. Меня, знаешь ли, соблазнить пытаются.

— Закупишь для него сотни футболок? — с усмешкой спросила подруга.

— Зачем? Это скучно. — ответила. Тем более, если на Волкова надеть обтягивающую футболку, рельефность груди и пресса становится заметнее, и у меня возникает желание эту футболку снять. Но это не то, в чем я собираюсь признаваться подруге. — Можно же самой провоцировать его.

— Оля, допровоцируешься.

— Должна же я получать от жизни удовольствие, — улыбнулась.

— Я боюсь, ты как раз допровоцируешься, что его получишь.

— Я осторожно, — подмигнула я подруге.

Но ответный ход пришлось отложить — заболела Катюшка, в садике случилась эпидемия ветряной оспы, и малышка покрылась прыщиками. По-моему, Волков, переживал больше самой дочери. Пришедший к нам врач предупредил, что десять дней не стоит выходить из дома, чтобы никого не заразить. Я взяла больничный, и Павел решил составить мне компанию хотя бы первые дни — слишком в нем было сильно беспокойство за дочь. Но она чувствовала себя бодро, помогала мне мазать свои прыщики и охотно поставляла спинку или животик, не выказывая никаких капризов.

А через день, когда мы с Катюшкой сели завтракать, ее отец на завтрак не вышел. Неужели решил отоспаться на больничном? Пора вспомнить ранние побудки. Я вошла в комнату, подошла к Волкову и уже собиралась потрясти его за плечо, но, коснувшись кожи, поразилась — Павел горел, его лихорадило, на лбу проступила испарина, а на шее я обнаружила пару пятнышек, напоминавших прыщики дочери.

Он заразился ветрянкой. Придурок. Волков, какой же ты придурок!

Набрала номер. Обещали приехать быстро. Но все равно страшно, и нужно что-то делать, сбить температуру. Причем в кратчайшие сроки.