Голос во тьме

Твою мать, подумал Ред, опустив лицо в ладони. Как он найдет в себе силы, которых пока никак не наскрести, отпустить Данан, если с каждым днем все больше его размышлений неизменно выворачивают на неё?! Но если все-таки найдет, то будет правильно и справедливо в конце концов действительно освободить чародейку полностью. От себя и собственного командорства — позволить вернуться в Цитадель Тайн и даже похлопотать за это перед Сеорасом. Или Хагеном. Или кем угодно, если этим двум придет смена и рекомендация потребуется. Интересно, как часто людям бывает нужна сторонняя рекомендация, чтобы попросту вернуться домой? Чаще, конечно, наобо…

Редгар даже не понял, как прервались его размышления. Он схватился за висок, закачавшись. Глаза едва не полезли наружу от гула в голове. Было чувство, что где-то внутри вдруг возник здоровенный набатный колокол, в который теперь одновременно били десять звонарей, и еще двадцать человек сидели вокруг, стуча по пустым тазам.

— Пою… щая… — выдавил он кое-как, видя, что и сидящему по соседству Борво поплохело, — погибель.

Шатаясь, он кое-как поднялся на ноги, хватаясь второй рукой за перегородку. Переваливаясь, как если бы ноги не слушались совсем, он, спотыкаясь, пошел к Данан — она металась на лежаке, как ненормальная. Билась, вставала на лопатки, выгибая позвоночник до боли в пояснице. Казалось, ей в грудину вогнали каленые щипцы, и теперь елозят там ими. Можно было подумать, что, подвергнувшись обычному, человеческому кошмару она безотчетно начала колдовать во сне самое страшное свое заклинание. Чтобы наверняка навредить ублюдкам, которые, судя по всему ей снились.

Так можно было бы подумать, если бы она шептала хоть что-то. Её рот искореженно менял гримасы страха. Диармайд рядом был почти в том же состоянии, и, схватившись за голову обеими руками, тупо громко мычал, как от чудовищной зубной боли. Борво, оставшийся за перегородкой, уже в голос ругался последними словами — где только брал силы? — а Хольфстенн, напуганный происходящим на уровне инстинктов, подскочил на матраце, заозирался вокруг.

— Командор? Что стряслось? Эй! Что тут с вами со всеми…

Гном расспрашивал, но Редгар слышал только одно — нарастающий вой-скрежет. Потом вдруг глаза обожгло лютым чародейским огнем — не буквально. Ред схватился за лицо, упав на колени, и понял, что видит перед собой отвратительное создание на четырех лапах, задние из которых были намного короче передних, а последние явно совмещали в себе функцию и лап, и рук — с длинными, мощными пальцами и острыми, как наточенный пиратский кортик когтями. Ящероподобная голова на короткой шее переходила в туловище — с очень широкой сгорбленной спиной, так что даже в анфас она выглядела треугольной глыбой. Шкура напоминала непробиваемый камень болотистого оттенка. На спине и передних лапах-руках чудища мерцали продольные полосы, словно выложенные отдельно, из какого неизвестного Реду минерала, светящегося, как лунный свет.

Вытянутые, как у змеи, прорези глаз были идеально черными, без зрачков. С губ падала отвратительная, едко-зеленая слюна. А чуть приоткрытая клыкастая пасть издавала пронзительный тошнотворный звук, от которого у Редгара разве что кровь из ушей не шла.

Данан заверещала, вскочив, озираясь, дыша так, словно в легкие залили кипяток. Дей тоже вскочил. Борво на четвереньках выполз, одна из его рук, не удерживав вес тела, согнулась в локте, отчего он едва не треснулся лбом о пол. Все они видели в этот момент одинаковое чудище. Оно вскинуло голову к черному, будто порванному небу, встав полностью на задние ноги, вскинуло когтистые руки и вдруг расправило огромные, драные по краям кожистые крылья. Словно стрела из баллисты, тварь рванулась вверх, и смотрители, видя её внутренним зрением, ужаснулись пролому в неизвестном им горном перевале. Казалось, будто лава пляшет и, вскипая, переливается из огненных недр на каменистые слои земли, над которыми парил монстр. Но это толпы безумных прислужников шли по внутренним боковинам разлома, высоко неся над собой факелы.

Звук немного утих. Ред и Данан одновременно посмотрели на пальцы, одернутые от уха — каждый на свои. Надо же, хотя бы кровь так и не пошла. Потом все смотрители переглянулись меж собой. Общий вздох означил, что стало возможно дышать, как если бы кто-то отрубил прежде душившие их мощные руки.

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — встрял гном, всерьез испугавшись. — Если это смертельная болезнь, ну вас к демонам! — заявил он, отползая, как от прокаженных.

«Это смертельная болезнь» — согласился в душе каждый смотритель.

«Потом объясню»…

«Не сейчас»…

«Пожалуйста, тихо»…

Они все думали одинаковые мысли, молчали и смотрели в пол.

Это смертельная болезнь для всей Аэриды — Темный архонт.

Глава 18

Гвортиджирн лежал на подстилке, сцепив руки над головой. Его шатер был плотно окружен, из части лагеря, где были расквартированы смотрители, доносился шум обыска. У него уже искали, и хотя ничего не нашли, он был уверен — найдут. То, что Молдвинн хочет найти, то и найдут. Все это было уже не так уж и важно, главное — он успел отослать хотя бы несколько человек в Талнах и на юг, к Астерии. Остальное не так уж важно.

Особенно сейчас.

Гвортиджирн закрыл глаза. Шум снаружи его не беспокоил. Голос в голове более не звучал внятно, сколько ни вслушивайся, накатывал волнами, отчего Гворту казалось, что в момент следующего рыка непременно голова треснет от удара звуковой волны. С другими смотрителями наверняка происходило нечто похожее, но ни спросить, ни поддержать их не было возможности.

Он сделал глубокий выдох и вдох, смиренно перенося мучительную ломоту в голове. Сейчас действительно уже неважно, что решит король Дарэдина. Свой единственный шанс на спасение он упустил из-за клятого страха за трон. Наверняка ведь королю уже сообщили о ситуации на стоянке Смотрителей…

Драммонд не ложился до тех пор, пока не переслушал все новости: сначала о потерях среди солдат в минувшем сражении и при отступлении, потом — о погромах в обозных частях, которые случились на спешном отходе, и в конце — о предательстве смотрителей. С почерневшим лицом он принял из рук августа Вектимара сверток с изображением схемы расстановки войск. С еще более мрачным видом он дослушал, что:

— Похоже, они уже несколько дней разводят костров больше, чем их самих. Потому что огней каждую ночь среди смотрителей — как раньше, а вот почти тридцати человек не хватает. Двадцати шести, если быть точным, — сообщил август. — И это не считая целой половины их ордена, которая пропала во время фуража.

Драммонд молчал.

— Я боюсь допустить эту мысль, мой король, но вполне может быть, что среди парталанцев, с которыми мы сражались прошлой ночью, были бежавшие ранее смотрители Пустоты. Мы не можем сказать наверняка или, тем более, проверить лагерь парталанцев, но никакого другого объяснения просто не существует. Ваш замысел был хорошо продуман, однако парталанцы знали наши планы, и все, что я вижу, указывает, что именно смотрители сообщили им их.

Драммонд по-прежнему молчал, растерянно шаря глазами по шатру. Было слышно, как время от времени он сглатывал слюну — то ли чтобы прийти в чувство, то ли чтобы набраться смелости. Не выдержав, он уронил голову в руку, не заботясь о том, как выглядит, потер шершавой ладонью затылок. Тяжело вздохнул и, подняв голову, решился: он ничего, действительно ничего не знает про Темного архонта. Он не видел его ни разу. Но он видел Дея, и то, как оберегал его Редгар делало кузена врагом.

— Казните смотрителей, — изрек король. — Гвортиджирна — при всех.

Вектимар кивнул молча.

Гвортиджирн не спал до рассвета. Обвинив смотрителей в измене, приближенные короля выволокли Гворта на сооруженный помост. Вестник правосудия лично оголил меч. Подручные избранного палача потащили несгибаемого Гворта на колени, но тот, вырываясь, вскинул голову глядя прямо на короля. Его лицо, по-прежнему бледное, теперь чернело вздутыми мерцающими жилами, по которым струилась скверна Пустоты. Он выглядел жутко, и не только Драммонду, но и Молдвинну было не по себе.