Старость

–– Восемь вечера. По нашим соседям из леса можно часы проверять. А не перейти ли нам теперь к делу?

Дело я постарался изложить сжато и, насколько возможно, без эмоций. Вот только у меня было серьезные сомнения насчет его желания поучаствовать в моей миссии. Ну совсем незачем было пожилому уже человеку покидать семью, детей и внуков и влезать по уши в сомнительную авантюру. Представьте себе мое удивление, когда он ответил коротким:

–– Согласен.

Наверное у меня был дурацкий вид, потому что он усмехнувшись, пояснил:

–– Надоело мне быть на старости лет нахлебником, да и в няньки я не гожусь. А тут какое-никакое, а дело.

Сергей был, пожалуй, постарше меня, но выглядел крепким стариком, отнюдь не старикашкой. Пожалуй, против такого спутника не возразила бы и моя Наоми, не говоря уже про Йорама. Но следовало все же кое-что проверить: тогда, в 73-м он был на другой стороне, хотя и сочувствовал нам. А кто он теперь и за кого он теперь? Меня насторожили предупреждения Йорама и я хотел бы убедиться, что в случае чего смогу рассчитывать на Сергея.

–– Как тебе эта страна? – спросил я его осторожно.

Мне вспомнилось, как этот вопрос задавали мне разные люди. Первым был, если не ошибаюсь, дядя Натан. Он знал по себе, что к нашей стране привыкаешь не сразу и не хотел, чтобы его внезапно обретенный племянник принимал скоропалительные решения. Тогда, в 73-м, мой процесс абсобрции протекал стремительно, как благодаря войне, так и благодаря моей Наоми. Помнится, я ему тогда ничего не ответил, а свой ответ он получил через пару дней, когда навещал меня в госпитале. Правда, я и тогда ничего не сказал, да он уже ничего и спрашивал. Теперь же была моя очередь спрашивать, и я ждал ответа.

–– Так себе страна – сказал Ингинен.

И опять он меня изумил. Так, на моей памяти, мог отвечать только человек по настоящему сросшийся с этим клочком земли между пустыней и морем. Мой собеседник, похоже, читал мои мысли.

–– Эта земля вначале заманивает и околдовывает – добавил он – И только потом начинают раздражать необязательность и вечные опоздания. Но тогда уже поздно – ты прикипел к ней и она стала твоей.

Ну и дела, подумал я, он же моего дядю Натана цитирует! Неужели они были знакомы? Хорошо, что хоть дороги не упомянул. Дороги у нас теперь вполне на уровне.

Я покидал Йокнеам вдохновленный перспективой спасать Хадассу вместе с Ингиненом, к которому испытывал симпатию еще со времен Войны Судного Дня. Начались предпоездные хлопоты. Для начала я уволился на работе, к огромному облегчению молодых инженеров, которые долго и с искренней радостью пожимали мне руку. Начальник выразил сожаление, и на одно мгновение мне даже показалось, что он искренен.

Потом пришла очередь некоммерческой организации, которая мне сразу не понравилась. Я вообще не доверяю некоммерческим структурам. И нас в стране их обзывают эвфемизмом "организация, созданная не с целью получения прибыли". Однако, в подобных конторах частенько крутятся такие средства, что какова бы ни была изначальная цель их создания, она давно была забыта, также как и принцип не получать прибыли. И порой не совсем понятно, чем эти подозрительные структуры на самом деле занимаются. Вот и в офисе этой неприбыльной конторы, занимающей пол-этажа в престижной высотке в центре Тель-Авива, не было заметно признаков бедности, породистая секретарша вызывала чувство неполноценности, а прилизанному менеджеру хотелось сказать какую-нибудь гадость. Сомнительная контора носила претенциозное название "Всеобщая Справедливость" и одно это вызывала подозрение в том, что здесь не пахнет ни справедливостью ни всеобщностью. Импозантный менеджер принял меня подозрительно легко и так же подозрительно легко согласился спонсировать нашу "гуманитарную миссию". Мне даже был предложен некоторый аванс. Правда за все эти блага пришлось расплачиваться, выслушивая невразумительные объяснения насчет весьма благородных, но не совсем ясных целей и задач "справедливости". В конце концов, я остановил этот поток красноречия, поинтересовавшись источниками такого щедрого финансирования. К моему удивлению, он не стал размусоливать, а ответил кратко:

–– Пожертвования.

… Но после этого немедленно скомкал разговор. Сразу после визита к ним, я позвонил Йораму и поделился своими сомнениями.

–– Они согласились оплачивать вашу поездку? – поинтересовался он.

Оплачивать-то они согласились, но при этом напустили такого тумана, рассказывая о своих целях, что я не знал стоит ли с ними связываться.

–– Соглашайся Стэнли – потребовал Йорам – А заодно и присмотрись к этим орлам. Не исключено, что они – звено в цепочке. Мы тоже будем за ними присматривать.

Теперь во всей этой истории появился хоть какой-то смысл, хотя тумана по-прежнему было слишком много, причем со всех сторон. Например, было неясно, кто эти "мы", которые будут присматривать за подозрительной организацией? Вряд ли это был сам Йорам, не способный даже самостоятельно передвигаться.

Глава 2. Хрябинск. Московская область

Билеты на рейс “Эль Аль” стоили столько же, сколько и на аэрофлотовский рейс и я решил проявить патриотизм, не спрашивая Ингинена. Наш рейс приземлился в аэропорту Домодедово, название которого, судя по всему, специально придумали для того, чтобы иностранцы сломали язык и не болтали бы потом слишком много в Москве. Паспортный контроль, признаюсь, меня несколько напряг. После истории с Хадассой, израильтяне до минимума сократили свои поездки в Россию, особенно транзитные, опасаясь дальнейших захватов заложников. Но нам не чинили никаких препятствий и пограничница даже улыбнулась Сергею. Теперь нужно было попасть в подмосковный Хрябинск, где, в колонии, как здесь назывались тюрьмы, держали Хадассу. Нам пришлось сменить комфортабельный аэропортовый экспресс на метро, а метро – на пригородную электричку. Метро показалось мне не слишком загруженным, несмотря на предупреждения знакомых, а вот в электричке почти не было свободных мест. Меня удивило, что на нас с Ингиненом не обращали внимания, хотя мы говорили на иврите, но Сергей предположил, что нас принимали за иностранных рабочих, которых в этих местах было немало. И верно, далеко не все вокруг говорили по русски. Внезапно, все люди в вагоне поднялись со своих мест и устремились через тамбур в соседний вагон. Я уже начал было искать глазами огнетушитель на стене, но Ингинен, ухмыляясь во весь рот, объяснил:

–– Контролеры.

Действительно, по опустевшему вагону, от противоположного тамбура, двигались две женщины в серой униформе. Мы оказались единственными, у кого они, с брезгливой гримасой, проверили билеты.

–– Умом Россию не понять… – произнес Сергей по русски нарочито медленно.

Поезд, наконец, выбросил нас на перроне небольшого вокзала в Хрябинске, где, недалеко от станции, Сергей нашел нам скромную, но чистую комнату на двоих в гостинице. Приехали мы в город уже затемно и на меня, побывавшего в свое время и в Санкт-Петербурге и в Москве, привокзальная площадь не произвела впечатления. Пожалуй, именно так я и представлял себе российскую глубинку. Что касается народа на площади, то они мало отличались от такой же публики в северной Европе или в зимнем Израиле. Я даже подумал, что русским шпионам в Штатах не требуется сейчас приодеваться в “Мейсис”, как это сделал Николай Парфенов в 1973-м. Первым делом в Хрябинске следовало встретиться с матерью Хадассы, Товой Бар-Нахман, которая жила здесь уже несколько недель и непрерывно общалась с адвокатами. Адвокатов я решил оставить Сергею, а с Товой мы решили вместе поехать завтра к Хадассе, тем более, что это как раз был разрешенный для свиданий день.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.