Декамерон

  И всё, казалось бы, получалось неплохо, и свет и уже начавшееся действо. Группа промышленных альпинистов приступила к работе на фасаде нового торгово-развлекательного центра на той стороне длинной, чуть извивающейся балки - небольшого природного городского "каньона". Но Олег морщил нос - марево и сегодня довлело над узкой долиной, и "картинка" получится немного замыленной. Конечно, десять утра не то время, когда нужно выходить на подобные съёмки, но будут ли рано утром монтажники? Да и не были фотографы фанатами, просто приехали поснимать "жанр" - пару перспективных мест с индустриальным, да и просто городским сюжетом, чтобы внести разнообразие в выходные. И потом, в случае удачи, быть может, повесить картинку над столом в кают-компании, или ещё где.

  -Ладно, делаем как есть, попробуем подправить после. - Сергей заглянул в видоискатель, несколько раз отжал тросик.

  -Мальчики, а как можно спуститься туда?

   Мужчины обернулись, переглянулись. Несмотря на прошедшие три года, они узнали даму сразу. То же светло-русое каре, золотая цепь, и, главное, губки - то ли кривым "бантиком", то ли "куриной жопкой" - неприятная, пренебрежительная конфигурация, о которой местные ещё говорят: "кисляк". Хотя есть устойчивое мнение, что "кисляк" может выглядеть совершенно иначе.

  -А Вы таки снова к нам? - ответил вопросом на вопрос Олег, - одна и без охраны? - Олег иногда мог быть грубоватым даже с женщинами.

  Даму передёрнуло. Мужчины остались неузнанными, но по лицам, излучавшим презрение, догадалась о контексте, и круто развернувшись, предпочла быстро удалиться.

  В сущности, что они "предъявляли" ей, глядя в след растворяющему среди пешеходов силуэту? Каждый мог ошибаться, быть неправым. Да и можно ли было выйти из той ситуации иначе - чисто, чище? Несколько десятков человек, включая "фотографов", считали, что можно было.

  ***

   Кирилла вряд ли можно было считать баловнем судьбы с самого детства, что, однако, к нашей истории отношения не имеет, и останется за рамками повествования. Но кое-что у него тем не менее было - то, о чём, наверное, мечтают многие юноши, молодые люди. Высокий, спортивный, немного нескладный, чем-то неуловимо похожий на Дэвида Духовны, он пользовался невероятным успехом у девушек. Весёлый, заводной, Кирилл в то же время частенько находился в состоянии некоей апатии и задумчивости. Искромётность, в купе с печальным взглядом агента Малдера, тихой благодатной улыбкой, вероятно, убийственным дуплетом, действовали на противоположный пол. Порода, такт, открытость, умение слушать и рассказывать, дружить и учиться - все эти качества способствовали потенциальному успеху. Успеху у женщин, успеху у окружающих, потенциальному успеху по жизни. Так примерно и было, или, во всяком случае, казалось со стороны. Ко всему прочему Кирилл прекрасно играл в большой теннис, и периодически был спаринг-партнером ряда известных лиц, в том числе гордости отечественного тениса, периодически возвращавшегося на малую Родину. Наверное, именно такие парни - фотогеничные и артистичные, имеющие определённый светский опыт и шарм, при удачном "раскладе" за большие деньги рекламируют нижнее бельё, бритвенные системы, играют роковых красавцев в душещипательных сериалах. Или, по крайней мере, такими их представляют глянец и СМИ.

  Наш герой отслужил срочную не где-нибудь, а как и "батя" - в погранвойсках - в "поле" и на вышках. И сразу после армии попал в отдел, где все годы своей службы оставался самым молодым сотрудником. Конечно, девушки отвлекали его от работы и днём и ночью. Кирилку можно было запросто застать спящим "на производстве" - если получалось, он забирался в укромный уголок, и отрубался сразу если поблизости не было начальства. Но этому парню находящемуся годами в состоянии перманентной влюблённости подобные шалости частенько сходили с рук. Во-первых: как платят, так и работаем, и здесь, наверное, многие по-своему немножечко мстили системе - но, увы, система всё равно всегда брала верх. А во-вторых, сотрудник был исполнителен, смышлён, внимателен - служба на границе не прошла даром. Сохраняя достоинство, никогда не перечил ни старшим, ни ровне в вопросах службы и дисциплины, с готовностью отзываясь и впрягаясь в новые поручения и нагрузки.

<p>

 </p>

   Сотрудники, возвращаясь с необычных выездов, после встреч с "удивительными" людьми, понятно, если были в силах и настроении, с порога заявляли что-то вроде: "Нет, вы только послушайте!" И вносили свою лепту в дело положительной психкоррекции жизнедеятельности коллег. Но всё это были рассказы с "линии фронта" - почти все были семейные люди с соответствующими нагрузками-заботами и известными рамками. Кирилл же, будучи свободным, за послеобеденным чаем, приносил горстями "зафронтовые" сюжеты о жизни вечернего-ночного города - в лицах, с элементами итальянского жестикулирования. Эти тексты про то и про это, о собственно событии, его участниках первой и второй очереди - как затейливые матрёшки, выпрыгивали одна из другой, подчас, заставляя слушателей сотрясаться от смеха и пускать слёзы в чай. Всё это вместе с характерным его телефонным общением с девушками, разгружало, оживляло микроклимат в коллективе, добавляло некую перчинку, создавая то самое оздоравливающее состояние: "springtime - рrimavera" - весны. Как уже говорилось выше, коллектив занимался не развозом пиццы, а скорее разгребанием неожиданных, или, увы, ожидаемых последствий жизни социума, и темы: "недоразумение" и "шерше ля фам!" частенько присутствовали в сюжетах. Если бы это было кому-то надо, сотрудники могли бы переписать "Декамерон" заново, применительно к иному веку и народу. И тогда после сказанной кем-либо начальной фразы: "Один немолодой, но жадный до любви, неожиданно разбогатевший горожанин как-то ..." или "Злонамеренность и дурное воспитание часто ходят рука об руку, вот однажды одна склочная, увядающая сеньора из провинции ..." каждый присутствующий мог потянуть руку, и поведать что-нибудь реальное и "животрепещущееся", так и рвущееся в озорной или фатально драматический мексиканский сценарий. Вот в одну из таких историй, которую не стыдно было бы рассказать персонажам классического Декамерона, да и самому Джованни Боккаччо, у каминного огня под хорошее бургундское и фазанов по-веронски, и попал Кирилка. Попал, как говорится, так попал. Олег, или Олег Семёнович, начал бы ту печальную новеллу, пожалуй, вот так: "Однажды, одна красивая, уверенная в себе, гордая но жестокосердная иногородняя женщина, столкнулась с неприятностями и ... " Но можно и по-другому, по-современному, но без отступления, увы, не обойтись.

<p>

 </p>

   Кирилл проработал-прослужил в профессии пять лет, поступать в высшее заочно так и не стал и уволился. Как он и сам признавался, давние приятели и приятельницы - школьный ещё круг, начали за глаза называть его "агентом" и "нашим ментом" После пары лет Кирилловой службы уже в органах, они заметили изменения в поведении товарища. Его окружение, продолжало жить в счастливом безрассудном неведении, или точнее презрении ко многим потенциальным проблемам и опасностям. Он же знал не понаслышке о некоторых вещах, и уже не мог расслабиться как раньше, смущая поведением компанию. Так или иначе, но после суммарных семи лет в погонах этот, в общем-то, сугубо гражданский человек-оболдуй вернулся в родную стихию. Новую работу нашёл в полном соответствии со стилем и ритмом своих воскресных устремлений - среди музыки, барных стоек и обеспеченных людей. Очень скоро парень подправил своё материальное положение, появились дорогие вещи, машина - дыхание "очевидного успеха" имело место. Но отрыв от прежней работы, а скорее всего всё-таки от людей, давался молодому человеку непросто. Кирилка приезжал на все праздники, старался накрыть стол, сиял, был искренне рад каждой встрече - всё это было всегда взаимно. Система с её неприятными издержками тем не менее давала ощущение сопричастности, товарищества, подтверждаемое не на словах, а на деле - днём и ночью. Тогда как новый бизнес не принёс новых друзей. "Там крутятся деньги, но каждый за себя и под себя, и большие проблемы с доверием" Его новые рассказы были про ящики испорченных бананов, которые он никогда не видел, но приходилось оплачивать лично. Про дорогое спиртное, которое "ушло" из бара между сменами, и за которое теперь ежемесячно вычиталось из его и официантки зарплат. Он опять "торчал" штуку баксов шефу за какой-то реквизит и провизию. "Торчать",- мы не помнили этих слов в его словарном наборе, кому-то тысячу долларов, да ещё и "опять", и, притом, говорить об этом как о потерянных носках - в нашем узком сообществе, казалось, заманчивым и пленительным. Но одно оставалось неизменным. За все годы, что Кирилл работал в отделе, да и потом, никто не помнил его в ярости, никто не слышал о проблемах с ревностью, или иными "разборками" с девушками, соперниками. Казалась, его личное житие, то ли медовое, то ли бедовое, наполнено своей внутренней гармонией, несмотря на сложную любовную геометрию, что через женщин не видать Кирилке горечи и расстройств - ан нет.