Страница 2 из 6
Левой, левой! Правой, правой!
Только с левою ходи,
Хоть стоит правофланговый
На пути твоей груди.
Право славная держава,
Право, матушка моя,
Слово влево, слово вправо,
Право славная семья.
Право славная Россия —
Делать что? Кто виноват?
Левых, правых замесили,
Замесили в аккурат.
Право славные обряды,
Право с Запада штаны,
Доставай с шкафов наряды
Всероссийской старины.
Право век Екатерины,
Право времечко Петра,
Право права всех банкиров,
Праву прав: «Виват! Ура!»
Право правы декабристы,
Право прав менталитет,
Право правы все артисты,
И, конечно, прав балет.
Право права командиров,
Право слов спокон веков,
В кабинетах и сортирах,
Право права дураков.
Право мысли, право слова,
Право музыки всегда,
Право шуток острослова,
Право писать хоть куда,
Право университетов,
Право власти и суда,
Право суверенитетов —
Это вам не ерунда.
Право славная обитель,
Право славные суды,
Право прав осведомитель
Нашей жизни ерунды.
Право славная реклама,
Право славные ЦТ,
Право папы, право мамы
Влево сделать фуэте.
Право славных журналистов,
Право прочих россиян,
Право сборной футболистов,
И евреев, и армян.
Право слово, право слово,
Право, батюшка, изволь,
Это слово, что обнова,
Что вдоль борта карамболь.
Право славная держава,
Право славные слова,
Право слова, слова права,
Право славная Москва.
Даже в скипетрах державы,
Посмотреть со стороны,
Смотрят влево, смотрят вправо
Двухголовые орлы.
Алте Захен (Старые вещи)
Обрезание
Весь мир театр, в театрах все евреи.
Так уж устроено у Бога мироздание,
И, взяв однажды бритву брадобрея,
Придумали евреи обрезание.
«Еврейской земли и российской культуры»
Страницы книг еврейского романа
Все цензоры не в силах побороть,
Хоть в «Гариках», известных, Губермана
Видна его обрезанная плоть.
Просторны, широки России земли,
Есть разные наречья и натура,
Но почему все люди мира внемлют
Явлению «еврейская культура»?
Египетской, папирусной закладкой
Пометил я страничку Губермана,
Чтоб разобраться-таки в жизни сладкой
Всемирного еврейского романа.
Четверостишья на двоих
«Гарикам» Губермана – «Веники» Андреева
Все авторские начислять Игорю.
(Гарик про Паоло Коэльо)
«К бумаге страстью занедужив…»
(Веник про Губерманьо)
К коротким строчкам занедужив,
Был Губерман мужик ледащий.
Пахал, скородил, сеял глубже,
От счастья писал чаем чаще.
«Я охладел к научным книжкам…»
Нет, просто он учёных не любил,
Душевный с ними не прошёл роман,
С учёными не пил и не шутил
Король четверостиший, Губерман.
«Как пахнут лучшие сыры…»
Совсем не пахнет Губерман,
Спроси Одессу иль Европу,
Но его строчек караван
Плывёт не от реки – от попы!
«Ловил я кайф, легко играя…»
За кайф в стихах придёт награда,
Что в жизни часто выпадала,
100 грамм тебе в воротах ада
И острый бутербродик с салом.
«Запретны шутки ниже паха…»
Все шутки Губермана ниже паха,
Их цензоры не могут побороть.
А он бежал в Израиль не от страха,
Там по душе его обрезанная плоть.
Кто за то ответит?
Тем, кто нынче алия
И кого здесь нету,
Не смогу я передать
Слов моих приветы.
Кто хозяин, кто лакей,
В этой нашей жизни?
У кого нет козырей
В дорогой Отчизне.
И скажу без дураков —
В зарубежных банках
Акций нет и нет счетов —
Бледная поганка.
Вот и я, что алия,
Вспоминай Плутарха —
Коли мало «мания»,
Нету олигарха.
За какие же грехи,
Что ни те, ни эти
Не прочтут мои стихи,
Кто за то ответит?..
Освящение Луны (Кидуш Левана)
Цикл сочинений, ОБ и ДЛЯ олигархов ими не оплаченный
Мой друг Полоний
Борису Березовскому
Ну что тебе сказать, мой друг Полоний,
Ты у Шекспира обер-камергер
И точно ты не слышал про плутоний,
Тем более не знал СССР.
А мне смешны Шекспировские страсти,
Не трогают ни Гамлет и ни Лир,
В эпоху перемен колена власти
Писали так, как не писал Шекспир.
Моей ноги в дубовых кабинетах
Любая дверь ждала день от дня,
От Бори – Боря всем давал советы
И в ОРТ лишь слушали меня.
Твой Гамлет не решил на самом деле
Вопрос вопросов: «Быть или не быть?»
И я не мог сказать: «Не так вы сели!»,
Когда меня могли бы посадить.
Ты знаешь, друг Полоний, власти стили
Меняют в годы президентов смен.
Ты вспомни, как царевича убили,
А Дима жил в эпоху перемен.
Могу понять Бориса Годунова,
С приемником не мог он рядом жить,
Ну, а зачем царевича живого
Зарезал, когда можно отравить.
Ну, а ещё скажу, мой друг Полоний,
Конечно, мы с тобою молодца —
Шекспир налил в то ухо не плутоний,
Но отравить смог Гамлета отца.
Сегодня всё не просто в Альбионе,
Вот Литвиненко плакала семья.
Живым был Бадри, когда был в законе,
Кто будет третьим, может быть и я.
Льют на меня помоями зловоний,
Но я отмоюсь, вывод мой простой,
Я не дружок твой, слышишь, друг Полоний,
Дружок твой, ты запомни, Луговой.
Тега, тега…
Вове Гусинскому
Ой, вы, гуси, гуси, мои гуси,
Взмахи крыльев, красные носы.
И глаза, как звёздочки из бусин,
В небе у нейтральной полосы.
Тега, тега, белы гуси, тега,
Вы вольны миры соединить,
А моя хасидская телега
До границы может лишь катить.
Ой, летят, летят в Россию гуси
От горячих мраморных морей.
Крылья ваши – сказочные гусли
Донесут до снежных лагерей.
Ой, вы, гуси, гуси, мои гуси,
Красные не прячете носы,
Полететь бы с вами и не трусить.
У застав российской полосы.
Тега, тега, вас не ожидает,
На границах униженья боль,
Потому что все, кто пролетают,
Не проходят паспортный контроль.
Гуси, мои гуси, гуси белы,
Красные шершавые носы,
Дни бегут и я уж постарелый
От еврейской утренней росы.
Тега, тега, гуси, мне бы крылья,
С вами полетел, но есть вопрос —
Как вписаться в вашу эскадрилью
И расправить горбоносый нос?
Ой, вы, гуси, я же ваш – Гусинский,
Дайте крылья мне, я всё стерплю,
Хоть и не по-русски, по-раввински,
Но я тоже родину люблю.
Тега, тега, с тонкой хворостинкой
Вас гонял по травке-мураве
Возле речки Вовочка Гусинский,