Страница 37 из 58
Я помедлила, раздумывая. Признаваться в своих страхах я опасалась даже самой себе: вдруг ночные кошмары подслушают, узнают и используют против меня? Поэтому ограничилась шутливой полуправдой.
- Не знаю, - фыркнула я, - Но уж зубастых, но богатых женихов – точно нет.
Катька захихикала, и я сделала ей быстрый знак замолчать: сытый и пригревшийся у меня на коленях Вадик заснул. Я салфеткой вытерла брату измазанную шоколадом мордашку и отнесла малыша в кроватку.
- Пойдем, - позвала я сестру, торопливо споласкивающую чашки и, кажется, дожевывающую очередную конфету.
Кровать у меня двуспальная, так что мы с Катькой разместились на ней без проблем.
- Не знаю, смогу ли теперь заснуть, после всех этих кошмаров, - пожаловалась сестра, укладываясь, - Глаза закрыть и то бо…
Она не договорила, сладко засопев, и я насмешливо расфыркалась, укрывая её одеялом. Спустила руку с кровати – о ладонь потерлась спрятавшаяся под ней Костя.
- Сегодня спишь там, - прошептала я и отключилась.
***
Скелетную голень я взяла с собой в школу. Пришила широкую петлю к поясу юбки, за которую Костя и зацепилась. Оставлять призрачную ногу дома бессмысленно: всё равно ко мне прибежит, а уничтожать её за непослушание, как мы обе уже прекрасно понимали, я не стану. Единственно, я попыталась взять с Кости обещание оставаться всё время в гардеробной и проявлять осторожность. В смысле, я ей это с самым серьезным видом говорила, а она радостно скакала рядом. На том и закончили.
Спрятав Костю в пальто, я уверенно и бодро направилась в класс. Вчерашнее чаепитие с конфетами в компании младших родственников произвело волшебный эффект, успокоив нервы, разогнав мрачные мысли и сняв напряжение.
- Анжела! – окликнули меня, и я притормозила, оглядываясь. Меня нагнал Никита Конюхов.
- Анжела, - повторил он и смущенно взгляд отвел, - Спасибо тебе…за вчерашнее.
- Да не за что, - слегка растерялась я.
- Я…видел тебя, - негромко признался одноклассник, - Во сне. Мне накинули петлю на шею и потащили.
Лицо Никиты дернулось от неприятных воспоминаний.
- Я задыхался…думал, что всё, задушат. Но тут пришла ты и петлю сняла.
Он помолчал, и я молчала тоже.
- Что это было, Анжела? – совсем тихо спросил парень, и я вздрогнула.
- Кошмар, - сказала я нейтрально.
- Кошмар, - согласился Никита и с усмешкой признался, - Очень реальный кошмар. Настолько реальный, что я вчера впервые в жизни на ночь снотворное выпил.
- Анжел! – знакомый выдох в щеку, и рядом оказался Евгений Каширский.
- В общем, ещё раз спасибо, - свернул свою речь Никита и, кивнув Женьке, отошел.
- Анжел, привет! – дернул меня за рукав Каширский.
- Привет, - рассеянно сказала я, провожая Никиту задумчивым взглядом.
- Чего он хотел? – спросил Женька и снова меня за рукав дернул. Внимание привлекал, должно быть.
- Опять допрос? – изумилась я и на Каширского возмущенно воззрилась. Возмущение, впрочем, тут же сменилось беспокойством.
- Что с тобой? – воскликнула я, разглядывая уставшее лицо и покрасневшие глаза.
- Что со мной? – дернул плечом Каширский и, взяв меня под локоть, повел по коридору.
- У тебя глаза…красные! – пробормотала я испуганно.
- Ужас какой! – поддразнил меня Каширский и, хмыкнув, негромко добавил, - Папе моему не говори, умоляю.
- Не смешно! – я резко остановилась с самым суровым видом, хотя шутку его прекрасно поняла. Отец Каширского работал…наркологом. Он нам в девятом классе по просьбе администрации школы цикл лекций прочел про снаффы, снюсы и прочие гадкие наркотические вещества. Особый упор делал на внешних признаках начинающего наркомана: невозможность концентрироваться, сонливость, сухость во рту, а, значит, частые глотательные движения, ну, и, разумеется, раздраженная слизистая оболочка глаз. Мы после этого всем классом ещё полгода к Каширскому в гости ходить боялись. Не потому, что к наркотикам (даже слабым) неравнодушны были (у нас в школе с этим строго, да и показанные жуткие фото наркоманов произвели впечатление), а потому что практически все постоянно сидели в телефонах и компьютерах, в том числе и ночами, и оттого часто очи имели покрасневшие, а взгляд - замутненный.
Так что вид изможденного Каширского меня потряс: он перед папой так никогда не рисковал.
- Женя, я серьезно, - сказала я, но губу всё-таки прикусила: замечание про его папу было действительно смешным.
- Всё в порядке, Анжел, - отмахнулся Каширский и подтолкнул меня к кабинету.
А я подумала: раз вампир ко мне домой, как к себе, заходит, то, значит, и мои друзья остались без защиты, так ведь?
- Что-то случилось? Расскажи! – настаивала я, - Женя! Почему ты улыбаешься?
- Ты обо мне беспокоишься, - довольно пояснил Каширский.
- Да ну тебя, - фыркнула я, отворачиваясь, и Женька быстро меня приобнял.
- Я с трех утра доклад на школьную научную конференцию делал, - сказал он.
- Зачем это? – удивилась я: не замечала как-то раньше за Каширским такой самоотверженной склонности к научной работе, да и школьная конференция состоится только зимой, - Ты не мог заснуть?
- Мог, но очень не хотел, - хмыкнул Женька, и мы вошли в кабинет.
- Почему? – спросила я и нахмурилась, - Плохой сон, да? Какой?
- Анжел, - Каширский потянул у меня с плеча рюкзак и аккуратно поставил его на стул, - Мои сны – мое личное дело.