Страница 2 из 14
Этот абсурд, впрочем, имеет и практическое значение. Вбив в головы широкого круга читателей тезис о «зверствах Красной Армии», гораздо легче и проще перейти к обливанию грязью и других страниц истории Советской Армии, например, войну в Афганистане. Читатель, уже подготовленный и согласный с тем, что якобы красноармейцы только и делали, что грабили и насиловали, гораздо легче примет новую порцию клеветы. Шаг за шагом, соглашаясь со все новой и новой клеветой, такой читатель перестанет рассматривать свою армию как защитника, и будет готов радостно принять… какую-то другую, оккупационную армию. На фоне того потока лжи и клеветы про Красную Армию, любая другая армия будет ему казаться образцом моральности и чистоты помыслов. Таким образом, это практическое воспитание коллаборационизма.
В настоящей работе, наряду с разбором наиболее известных примеров «зверств Красной Армии», приводимых в сочинениях западных ревизионистов, зачем-то переводимых на русский язык, будет применен несколько другой подход, чем просто ответы на выпады. Надо показать весь освободительный поход Красной Армии в Европу в целом, как единый исторический процесс. Сочинители клеветы всегда и всюду используют один и тот же стандартный метод – найти или выдумать какой-то факт и подать его в совершенном отрыве от общего контекста событий, хода боевых действий, движения фронтов, послевоенного восстановления. Стало быть, их нужно бить демонстрацией как раз этого общего контекста событий освободительного похода Красной Армии в 1944-1945 годах. Пусть она будет нарисована широкими мазками, но зато она наглядно покажет, насколько россказни ревизионистов о «зверствах Красной Армии» оторваны от действительности, что это злонамеренная выдумка, поверить в которую может только совсем глупый и ничего не знающий об истории войны человек.
Часть первая
Вымысел и правда
Глава первая
Плач бывших эсэсовцев
История Второй мировой войны имеет просто необозримую литературу на разных языках, причем с каждым годом о ней пишут все больше и больше. Это и неудивительно, поскольку, в отличие от мирных лет, военные годы были очень плотно насыщены событиями, имеющими всеобщую значимость. В другое время мало кто бы знал названия городков и населенных пунктов, однако, ожесточенные сражения, решающие судьбы армий, фронтов, целых стран и даже всей войны в целом, сделали их всемирно известными. Прохоровка, Эль-Аламейн, Крюково, Секешфехервар, и многие, многие другие.
Событий, и фактов, связанных с этими событиями – масса. Просто поток информации, какую тему, связанную с войной, ни возьми. Биографии военачальников – сотнями, танки и бронетехника – десятками типов и сотнями случаев боевого применения, боевые действия армий, групп армий, фронтов – тоже десятками. И по каждой такой теме можно написать отдельную, весьма пухлую книгу.
Потому, когда тема заходит о «зверствах Красной Армии», или там о якобы имевших место грабежах или изнасилованиях, то у любого, сколько-нибудь знакомого с историей войны человека возникает ожидание, что будут приводиться сотни и тысячи таких случаев. Если это было повсеместно распространено, а Красная Армия, вступившая в европейские страны, была весьма многочисленна, то должны быть рассмотрены тысячи и тысячи таких случаев.
Однако, во всей ревизионистской литературе с утверждениями о «массовых зверствах» соседствуют описания лишь очень немногочисленных случаев этих самых, якобы имевших место зверств, где-то десяток или полтора десятка. Уже это весьма подозрительно. При этом три случая «зверств» путешествуют по страницам почти всех ревизионистских работ: Неммерсдорф, Метгетен и потопление транспорта «Вильгельм Густлоф». Поскольку они больше всего на слуху, их-то мы и разберем в самом начале.
Неммерсдорф
Обратимся к наиболее часто упоминаемым случаям «зверств Красной Армии» – Метгетену и Неммерсдорфу. Без них не обходится ни одна работа, ни одна книга, ни одна статья, в которой Красную Армию мажут грязью. К счастью, уже сделаны весьма подробные разборы этих случаев, например, в сборнике «Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться!» вышла статья И. Петрова «Неммерсдорф: Между правдой и пропагандой», в которой сделано исследование обстоятельств этого случая, и автор по итогам своего исследования пришел к весьма интересным выводам. Однако, его выводы стоит дополнить некоторой дополнительной информацией, которая позволит лучше понять, что произошло и как работала немецкая военная пропаганда во время боев в Восточной Пруссии.
Восточная Пруссия была первой коренной территорией Рейха, на которую вступили советские войска. Это важно подчеркнуть, что это была именно коренная территория Германии, бывшая в ее составе до 1939 года, тогда как многие районы Польши, где чуть позднее также разворачивались бои, были присоединены к Рейху по результатам войны с Польшей в 1939 году, то есть были аннексированными территориями, где оставалось многочисленное польское население. Вступление Красной Армии в Восточную Пруссию – цитадель прусского милитаризма, имело для нацистов большое символическое значение. С этого момента для них война шла уже не за приобретение земель и не удержание захваченного, а за оборону собственной территории.
Командующий обороной Кёнигсберга и последний командир Первого военного округа в Восточной Пруссии генерал от инфантерии Отто Ляш после войны оставил воспоминания, в которых довольно подробно описал атмосферу осажденного города в последние месяцы боев и во время штурма самого города.
Восточной Пруссией распоряжался гауляйтер Эрих Кох, которого Ляш вспоминает самым недобрым словом, характеризуя его как упертого национал-социалиста, обладавшего, к тому же, большим влиянием на военное командование. Его назначили также рейсхкомиссаром обороны и начальником войск фольксштурма. Кох добился смещения двух предшественников Ляша на посту, посчитав тех недостаточно убежденными национал-социалистами. Вся деятельность гауляйтера была пронизана духом удержания Восточной Пруссии любой ценой. По этой причине его отношения с командующим группой армий «Центр» генерал-полковником Георгом Хансом Рейнхардтом были очень натянутыми. Понимая, что ему придется иметь дело с Кохом, Ляш воспринял свое назначение без особого энтузиазма.
С середины июля 1944 года в Восточной Пруссии стали спешно строить укрепления. Советское командование считало этот район хорошо укрепленным, хотя, у Ляша было другое мнение, и он считал оборону Кёнигсберга слабой и неподготовленной, а возможности для подготовки обороны упущенными. Ляш с острой неприязнью описывает, как партийные руководители занимались строительством оборонительных рубежей, делая это вопреки мнению военных4.
Именно Кох создал все условия для массовых жертв среди мирного населения в ходе боев, категорически запретив заблаговременную эвакуацию многочисленного мирного населения, которого в Восточной Пруссии насчитывалось около 500 тысяч человек. Военные требовали эвакуации, понимая, что массы мирных граждан с повозками и имуществом, в ходе боевых действий запрудят дороги и будут сильно мешать войскам. Его опасения полностью сбылись, эвакуация населения проводилась спешно, буквально на виду у Красной Армии. Часто беженцы шли по дорогам вперемешку с солдатами и танками, заполняли дороги, попадали под обстрелы и бомбежки. Зато немецкое командование озаботилось тем, чтобы вывезти саркофаги с прахом фельдмаршала фон Гинденбурга и его супруги с Танненбергского мемориала и отправить их в Германию. Факт, наглядно показывающий, о чем нацисты заботились больше всего, и что судьба мирного населения их не особо беспокоила. Помимо праха фельдмаршала, нацистские функционеры больше всего заботились о личной безопасности, и при приближении Красной Армии к Кёнигсбергу, да и другим городам Восточной Пруссии, немедленно бежали, бросая население на произвол судьбы.
4
Ляш О. Так пал Кёнигсберг. М., 1991