Страница 10 из 12
Сегодня, оказавшись в непривычной беззаботной тишине, горожанин выдрыхся до неприличия. На часах, пришпиленных к стене, стояло почти десять.
– Мать честная! – сказал себе сыщик.
Скатился с кровати и впервые за несколько месяцев машинально не схватился за приставленную к тумбочке трость. О больном колене вспомнил, лишь доскакав до совмещенных удобств возле кухни.
Обескуражено застыл. Подумал, а не вернуться ли за палкой?
Но плюнул. Колено вело себя на удивление примерно, хотя еще вчера требовало к себе внимания и предварительной разминки.
Стас умылся, почистил зубы, но плюнул на бритье: деревня примет его и слегка небритым. Проковылял на кухню, где некоторое время пытался разобраться с немаленьких размеров кофемашиной. Но быстро понял, что, пообещав вчера «я разберусь», погорячился. Кофейный автомат оказался затейливой штуковиной, скорее всего переехавшей в гостевой домик из хозяйской кухни.
Гущин глубокомысленно поковырялся в агрегате. Потом пошарил в навесных шкафчиках, надеясь обнаружить там хотя бы растворимый кофе. Нашел хороший чай, но поступил с ним так же, как с бритьем и тростью, – плюнул.
Но утро все же посчитал испорченным без кофе. А посему, одевшись в футболку и легкие джинсы, прихватив-таки трость, поковылял угощаться хозяйским кофейком.
Вышел на крыльцо. Поглядел на речные красоты и увидел на их фоне фигурку девушки, стоявшей у мольберта.
Вчера рассказам о семье Львовых и конкретно Янине коллега Мартынов уделил немного времени. Упомянул, что девушка – реставратор, и блеснул эрудицией: специализируется на произведениях станковой темперной живописи, преимущественно древнерусской. Лет пять назад Янина получила приглашение от итальянского музея, имевшего неплохую подборку русских икон. Под знойным итальянским солнцем познакомилась с художником Игнацио и суматошно вышла замуж.
Этим летом, разведясь, вернулась к маме.
Стас в нерешительности потоптался на крыльце, не зная, куда стопы направить: чашку кофе у хозяйки испросить или поглядеть на работу ее дочери? (Глянуть на палитру Янины сыщик посчитал любопытным – стиль и цвет выдают характер, настроение.) Но кофе таки победило, майор поплелся к дому и, завернув за угол, обнаружил мадам Львову: с грациозностью принюхивающейся афганской борзой депутат Госдумы стояла на карачках перед клумбой и выкорчевывала сорняки. Услышав стук трости о плитки дорожки, обернулась на звук.
– Доброе утро, – приветливо сказала она. – Как выспались?
– Доброе утро, выспался отлично, – информировал Гущин и сразу же покаялся хозяйке, что не сумел освоить необщительную хитрую кофемашину.
Евгения поднялась с колен и, снимая с рук перчатки, пригласила гостя в дом на завтрак. Неторопливо поднимаясь по крыльцу, поблагодарила за вчерашний вечер:
– Огромное спасибо, Станислав, что вы не стали вчера никого расспрашивать о трагедии с Ларочкой. Признаться, я переживала, что мы опять начнем говорить об этом, крутить по сто раз одно и то же. – Депутатка закусила губу и покачала головой: – Вот странно… До вашего приезда мы четыре дня только и делали, что говорили о смерти Лары, старались понять, могли ли мы ее предотвратить. Но вы приехали, и страсти снялись. Хотя я думала, что все получится наоборот: приехал следователь, и разговоры опять пойдут по кругу, вы станете нас расспрашивать.
– Временно я никакой не сыщик, – напомнил майор.
– Не имеет значения. С вашим приездом стало гораздо спокойнее. Дима, Глеб и Миша в будни появляются только к позднему вечеру, Миша – стопроцентный Львов, работа на первом плане. Вы всех нас очень выручили.
Гущин автоматически внес во вчерашние размышления поправку: Михаил ведет себя не как ревнивец – работает, а не пасет Янину день и ночь, моментом не пользуется и охранника из себя не изображает. В отличие от Владика.
– А где фон Маргаритовна? – поинтересовался Гущин. – Она с Анной?
– Да. Нюра побежала хвастаться собакой перед подружками. Простите, что не утерпела и не дождалась вашего пробуждения, Зойку ей вывел из дома Влад. Он же и пошел их провожать на другой конец деревни. Сюда на лето приезжает много дачников, компании девчонкам хватает…
Львова, разговаривая, провела сыщика до кухни, где стояла более способная к общению капсульная кофемашина. Предложила Гущину на выбор несколько вариантов кофе, следователь, подумав, остановил свой выбор на обычном черном. Когда депутатка уже заправила агрегат, со стороны прихожей раздался звонок домофона.
Евгения подошла к внутреннему монитору и, глянув на экранчик, крикнула сыщику:
– Ну вот, Станислав, пожаловала обеспокоенная общественность! – Нажатием на кнопку она разблокировала электронный замок калитки и кого-то пригласила: – Заходите, Яков Валентинович! Я в доме, на кухне, поднимайтесь.
Судя по тому, как быстро гость преодолел дорожку от калитки и высокое крыльцо, на ногу он был скор и легок. Услышав донесшийся из прихожей вкрадчивый вопрос: «Евгения Сергеевна, я войду?» – Гущин ожидал увидеть молодого человека, но визитером оказался сухопарый мужичок лет пятидесяти пяти с воробьиными повадками. В светлой рубашке с коротким рукавом, мешковатых серых брюках, из правого кармана которых торчал козырек белой полотняной кепки.
Качая при каждом шаге головой, поросшей жидкими пегими волосиками, Яков Валентинович просочился на кухню. Потирая цепкие желтоватые лапки-руки, с удовольствием уставился на сыщика:
– Позвольте отрекомендоваться.
Львова, скрывая улыбку, смотрела на мужичка, поскольку, вероятно, знала, что тот любит представляться самолично.
– Яков Валентинович Кнышев. Учитель истории. По совместительству местный краевед.
– Станислав Петрович Гущин. Майор юстиции. Из Москвы.
– Очень приятно, очень. – Краевед с протянутой рукой двинулся на Стаса. Пожав ладонь сыщика, задержал ее сухими пальцами. – Собственно, я уже собирался сам вам звонить, господин майор…
– Мне? – удивился Гущин и вытянул руку.
– Ну да. Меня, знаете ли, несколько обошли вниманием по причине того, что я, собственно, в момент убийства отсутствовал… Но я могу быть вам полезен. Очень. Как краевед, я знаю об Игнатово и окрестностях все. У меня даже некоторые соображения имеются.
Львова вложила в ладонь обескураженного сыщика чашку с кофе. Гущин уточнил:
– Яков Валентинович, может быть, вы собирались звонить Игорю Мартынову? Следователю, который ведет это дело?
– Ну да. А, собственно, какая разница? – нисколько не смутился краевед. – Вы ведь вместе работаете?
Гущин не стал углубляться в производственные тонкости и попросту кивнул. Хозяйка предложила учителю кофе, тот поблагодарил и продолжил разговор, прихлебывая и поглядывая на столичного гостя прищурившись:
– Вы уже были на дороге от Игнатово до Заборья? – Сыщик ответил отрицательно, и Кнышев изумился. Поставил чашку на стол. – Как?! Вы не ходили по…
– Яков Валентинович, – перебила историка Львова, – Станислав Петрович приехал только вчера.
– Ну так я знаю! – обрадованно воскликнул Кнышев. – Вся деревня знает, мы вас ждали, Станислав Петрович. Так сказать, готовились!
– К чему?
Гущин много раз встречал таких добровольных помощников следствия. Иногда они бывали полезными, иногда просто под ногами путались и лезли с бестолковыми услугами.
– Вот. – Яков Валентинович достал из нагрудного кармана рубашки несколько сложенных листочков. Разложил их на кухонном столе. – Я начертил план возможного пути Ларисы… Сейчас, минуточку, я только очки надену.
Пока Кнышев извлекал и надевал очки, Гущин покосился на хозяйку. Львова незаметно повела плечом: мол, что поделать, я предупреждала – пожаловал представитель обеспокоенной общественности.
– Вот, – повторил историк. – Извольте убедиться.
Гущин поглядел на рукотворную цветную карту окрестностей Игнатово, где речные берега старательно прочерчены синим карандашом, асфальтированная дорога отмечена черным, лес и кусты, соответственно, зеленым. Увидев несколько алых пунктирных нитей, догадался, что это и есть вероятные пути Ларисы.