Страница 21 из 25
Был и еще один момент, о котором стоит упомянуть. Русские на переговорах ясно дали понять, что союз с польско-литовским государством означал бы для Лифляндии начало войны с Россией. В этой связи нельзя не напомнить, что заключенный затем в 1557 году Позвольский договор предусматривал именно такой союз. К тому же два посланника из Дорпата напрасно вели в Москве переговоры по вопросу уплаты долгов. В результате в январе 1558 года русские с татарским вспомогательным войском вторглись в Лифляндию.
Что тогда началось, надолго стало типичной картиной для края, и, похоже, это означало наступление решающего момента во всей прибалтийской истории, о котором долго предпочитали не говорить. События того времени наполовину забылись, и поэтому о них следует обязательно напомнить. Напомнить, как те зимние дни наполнились воздухом, насыщенным страхом и отчаянием, дымом и отблесками от пожарищ. Напомнить об убитых, лежавших на дорогах, и обо всем том, что неизбежно принесла с собой на эту землю война.
По общему мнению, Лифляндия оказалась тогда бессильной и плохо вооруженной. В ней царило малодушие и отсутствовало хорошее руководство, а армейские наставления устарели. Во всем Германском ордене едва насчитывалось 150–200 братьев-рыцарей, и он более не представлял собой войсковое товарищество. К тому же большинство его рыцарей заплыло жиром на различных административных должностях, а старый ландмаршал, которого вскоре сняли с его поста, оказался негодным к «военному использованию».
Престарелым являлось все военное руководство. Служки ордена, обученные конному и пешему бою, были распределены по различным замкам и областям, а их общая численность более не превышала пару сотен.
Положение о конной службе, определявшей исполнение воинского долга вассалами, основывалось на устаревших правилах, которые обязывали к ее несению слишком малое число годных к военной службе немцев. Тем не менее конные вассалы в силу способности быстро прибывать к назначенному месту и ощущения своего призвания к защите края, несмотря на малочисленность, являлись важнейшей ударной силой Лифляндии. Однако с военной точки зрения решающее значение имели наемники, чья боеспособность целиком зависела от размера их вознаграждения, но на наем большого контингента ландскнехтов, как и на содержание уже нанятых, денег всегда не хватало. В этом же крылась и главная причина катастрофической разобщенности.
Кроме этих немецких оборонительных сил имелись также довольно крупные по своей численности отряды из латышских и эстляндских крестьян, в которых свободные крестьяне несли службу в конном, а остальные в пешем порядке. Последних было, естественно, большинство, и их можно назвать ополчением. Огнестрельного оружия они не имели и сражались хотя и храбро, но без какой-либо предварительной подготовки, поскольку в мирное время ношение оружия им было запрещено.
Положение, помимо нехватки вооружения, усугублялось отсутствием единства в крае. Не было решимости, и ощущался явный недостаток авторитетных людей, способных повести за собой широкие массы.
После первых сражений в начале 1558 года лифляндцы, ценой неимоверных усилий и набрав кредитов, собрали требуемую русским царем сумму. Однако мир купить было уже невозможно. Царь отклонил все мирные предложения и 11 мая 1558 года взял орденскую крепость Нарву, которую орден ввиду отсутствия подкреплений и возникших пожаров удержать не смог. 29 же июня в Дорпатском епископстве, несмотря на руководимую Юргеном Икскюлем героическую шестинедельную оборону, под давлением взбунтовавшихся наемников пришлось сдать неприятелю пограничный епископский замок Нейхаузен.
Еще чуть позже, а именно 18 июля, без вынужденных причин из-за отсутствия мужества и предательства епископа, а также граждан города противнику был передан Дорпат. С его захватом русские заняли великолепную стратегическую позицию, и многие оборонительные сооружения сдались практически без боя. Когда же в январе 1559 года русские вступили на земли архиепископства, то архиепископские вассалы попытались дать неприятелю отпор, но были разбиты, а их предводитель Фелькерзамб пал в бою.
Затем благодаря посредничеству Дании, а также сосредоточению внимания русского царя в другом месте было заключено перемирие на полгода, но уже в 1560 году нападения русских возобновились. В результате произошел ряд решающих сражений – в феврале почти без сопротивления орден потерял комтурство Мариенбург, а в августе в битве под Эрмесом[136] был уничтожен ведомый ландмаршалом главный отряд орденского войска. Затем пал замок Феллин.
Под Эрмесом состоялось последнее вооруженное сопротивление ордена в открытом бою. Вместе с отрядами вассалов он храбро и с честью пал под ударами превосходящих сил противника, однако не исключено, что несчастье произошло вследствие неправильного руководства войсками. Многие феодалы ордена пали в бою или попали в плен, а их вассалы разделили участь своих сюзеренов. Среди пленников оказался и ландмаршал ордена Филипп Шалль фон Белль. Это был гордый и энергичный человек, которого позднее вместе с другими пленными братьями-рыцарями казнили в Москве.
Особо следует сказать об уже упоминавшемся выше замке Феллин, который вместе с его многочисленными пушками и богатыми припасами без боя сдали русским взбунтовавшиеся наемники. Находившийся в нем престарелый магистр Фюрстенберг попал в плен, в котором он и умер, не потеряв своего достоинства. Знати же он показал на своем примере, как следует честно и благородно держаться в любых обстоятельствах, отклонив в плену предложение русского царя присягнуть ему на верность и вернуться после этого в Лифляндию в прежней должности. Его совесть не позволила нарушить присягу, которую он принес в свое время Священной Римской империи.
Русским так и не удалось взять крепость Вейсенштейн[137], обороной которой руководил двадцатипятилетний штатгальтер Гаспар фон Олденбокум – один из самых храбрых и верных последних рыцарей ордена. Без всякой надежды на снятие осады он, подавая пример стойкости, командовал так умело, что намного превосходящим силам русских в конце концов пришлось отойти.
Осенью 1560 года восстали эстляндские крестьяне в Харью. Они избрали кузнеца своим королем и направили послов в Ревальский совет, который их выслушал и посоветовал закончить дело миром. Однако крестьяне отказались подчиняться своим помещикам и разрушили множество усадьб. Восстание, охватившее также Вик и стоившее многим немцам жизни, удалось потопить в крови только в середине октября. Все его предводители были убиты.
Уже упоминавшийся магистр Фюрстенберг надеялся на Данию, а коадъютор Готхард Кетлер, бесцеремонно настаивавший на освобождении Фюрстенберга от должности и сменивший в 1559 году магистра на его посту, работал на Польшу. Для Кетлера определяющими были два обстоятельства – здравое понимание того, что реальную помощь можно ожидать только оттуда, и честолюбивая надежда на то, что Польша поможет ему превратить всю Лифляндию в его светское герцогство. Поляки долго проявляли сдержанность, заставляя время работать на себя, и их дипломатия была направлена на то, чтобы сделать Лифляндию более уступчивой, для чего они предлагали разные планы своей поддержки.
Кетлер и архиепископ, для того чтобы получить от Польши гарантии в помощи, были вынуждены передать полякам в залог ряд важных замков. Затем в залоге оказалось еще несколько крепостей. В результате, так и не оказав действенной помощи, в конце 1560 года поляки хозяйничали даже в замке Венден. При этом польские воины, представляя собой пеструю смесь из восточных народов, среди которых были и татары, вели себя по-варварски и довольно странно, вскоре превратившись вместо помощи в настоящее бедствие. Уже в октябре 1560 года архиепископ Вильгельм отмечал, что поляки ничуть не лучше татар. В то же время русские продолжали удерживать Вирланд и Дорпатское епископство.
136
Битва под Эрмесом произошла 2 августа 1560 г. в ходе Ливонской войны между войсками Ливонской конфедерации (330 всадников), с одной стороны, и авангардом русских войск (12 000 всадников) – с другой примерно в 16 км от замка Эрмес (ныне Эргеме в Латвии), который находится у современной латвийско-эстонской границы недалеко от города Валга.
137
Крепость была взята русскими войсками 1 января 1573 г.