Страница 11 из 68
— Это магия, — благоговейно произнес отец.
— Кланц уверял, что это наука. Особой разницы между ними не вижу. Мне лишь важно, чтобы куски мяса и железа в моем теле работали как одно целое. В семнадцать лет я сглупил и согласился на эту операцию. Почти два десятка лет все шло отлично. Я был куда выносливее других людей. Мог не спать неделю, пробежать десяток миль без одышки. Но теперь все изменилось. Пока новый мастер не закончит обучение и не приедет из столицы, мне нужен кто-то, кто будет присматривать за моим сердцем. Ваша дочь подойдет, господин Вайс. Я положу ей хорошее жалованье.
— Что ж… ладно! — сказал отец. — Это большая честь для нас. Нужно спросить ее жениха, но, думаю, Лео не станет возражать. Вы будете приезжать к нам каждый день?
— Так не пойдет, — полковник быстро завязал шейный платок, надел жилет и сюртук. — Под моим надсмотром весь округ. А это четыре города, дюжина деревень и с полусотни ферм. Прежний наместник черт-знает-что тут творил. Князь на меня рассчитывает, поэтому приходится работать на износ. Но на ночь я стараюсь возвращаться в замок Морунген. Моя мать не любит оставаться в нем одна. Со следующей недели, когда закончу ревизию округа, буду находиться в замке постоянно. Он далеко — пять лиг от вашего городка, пара часов верхом, если добираться по дороге, а не напрямую, через лес и рудник. Не могу тратить столько времени. Госпоже Вайс придется жить в замке. Так будет удобно. Она сможет каждое утро осматривать мое сердце и делать все необходимое. Когда потребуется, будет сопровождать меня в поездках.
— Уехать? — поразилась я.
— Жить в замке Морунген? — эхом повторил отец. — Но это невозможно! Ее жених будет против! Скоро свадьба!
Мне надоело слушать про жениха и про то, что он имеет право управлять моей жизнью, поэтому я тихо призналась:
— Не будет свадьбы. Я не приняла предложение Лео.
— Не приняла? — нахмурился отец. — Неважно. Примешь сегодня вечером или завтра утром.
— Нет!
Слово вырвалось само собой. Отец замахал руками; его лицо исказило негодование. Полковник молча наблюдал за перепалкой, а потом спросил:
— Итак, вы отказываетесь помочь мне?
Отец смущенно пожевал губами.
— Нет, ваша милость, не отказываемся, но… давайте найдем другой выход. Жених Майи…
— Я спросил госпожу Вайс, а не вас и не ее жениха. Вы согласны, госпожа Вайс? Вам придется переехать в мой замок. Как минимум на год.
— На год! — ахнул отец. — Нет, это решительно невозможно! Что скажут люди… как она будет жить там… с вами? У вас нет супруги. Жених Майи не захочет иметь с ней после этого дело!
— Во-первых, уверяю вас, у меня нет никаких нечистых помыслов в отношении госпожи Вайс. И быть не может. Она почти что в дочери мне годится. Во-вторых, там живет моя мать, поэтому приличия нарушены не будут. В-третьих, госпожа Вайс утверждает, что жениха у нее нет. Есть или нет, госпожа Вайс?
Я покосилась на сердитое лицо отца и неопределенно пожала плечами.
— Если есть, свадьбу придется отложить. Будете хорошо исполнять свои обязанности, выделю вам приданое.
Я чувствовала себя на краю пропасти, и каждый присутствующий в этой комнате нетерпеливо подталкивал меня в спину. Как вышло, что я стала такой важной фигурой в чужих планах? Отчего мои собственные желания никем не учитываются?
Передо мной открывались два пути. Первый — стать женой состоятельного человека с будущим. Второй — отправиться жить в чужой дом для выполнения странной и не особо приятной работы. Без сомнения, первый путь показался бы всякой разумной девице пределом мечтаний.
Мысли о целой жизни, проведенной рядом с Лео, внушали отвращение. Но я хотя бы знала его с детства, и знала, что можно от него ожидать.
Мысли же о годе, проведенной рядом с этим… железным медведем, пугали не на шутку. Фон Морунген грубый, жесткий и жестокий, и смотрит на людей как на солдат или на ресурсы для достижения собственных целей — это стало понятно с того самого мгновения, как я услышала его голос в лесу. А общение с ним только укрепило в этой мысли.
Целый год в его компании, не имея ни родных, ни друзей рядом! Он не говорит, а рычит; не просит, а отдает приказы! Наверное, даже смеяться мне запретит. Сам-то вон какой… неулыбчивый.
Я невольно потерла шею, которая все еще ощущала тяжесть его железной хватки. От полковника не укрылся мой жест: он прищурил глаза и плотно сжал губы. Возможно, грубые выходки — привычное для него дело. Не хотелось бы убедиться в этом на личном опыте.
Жить в его замке! Я бывала в Морунгене однажды, на празднике, который устраивал для горожан и арендаторов прежний его владелец, старый барон, ныне покойный. Неуютное место! Запомнились обветшалые стены, сумрак, сквозняки, холод и запах сырости. И было там что-то еще, что напугало меня в детстве… вспомнить не получалось, но и других воспоминаний хватало с излишком.
Воображение вмиг услужливо нарисовало все, что меня ожидало.
Серость. Тоска и уныние, и давящая тревога от того, что я не сумею угодить Железному Полковнику или невольно причиню ему вред… Непреходящее ожидание большой беды.
Впрочем, все лучше чем Лео. Но отец! Из угла он подавал мне отчаянные знаки, которые я не могла игнорировать. Было ясно, что отъезда моего он не хочет и боится, как бы я не ответила согласием.
— Что будет, если я откажусь? — угрюмо спросила я.
— Поеду в столицу и найду кого-то другого, — равнодушно ответил полковник. — Это будет неудобно. Неделя, а то и две потерянного времени. Значит, отказываетесь?
Отец за его спиной корчил рожи и делал страшные глаза. Он отчаянно тряс головой, вздымал руки к небу и прикладывал руки к груди, как умирающий. Его пантомима была более чем ясной.
— Отказываюсь, — меня затопило облегчение пополам с возмущением. Потерянная неделя, надо же! А мой потерянный год, потерянная жизнь никого не интересуют.
Отец мигом успокоился и одобрительно улыбнулся.
— Ладно, — полковник, не глядя на меня, поднял со стола перчатки, стек и папку с бумагами. Движения его были спокойными и размеренными, но мне почудилась в них угроза, и я опять струхнула.
— Уже уходите? — поинтересовался отец, не скрывая радости. — Может, останетесь на обед? Наша кухарка приготовила запеченного осетра.
— На обед не останусь, но ненадолго задержусь. Не хотелось бы, чтобы этот визит стал пустой тратой времени. Раз уж я здесь, полистаем ваши доходные книги, господин Вайс. Податной инспектор передал мне некоторые документы. Они содержат возмутительную информацию. Я должен ее проверить и принять меры. Надеюсь, вы сможете ответить на мои вопросы и дать нужные разъяснения. Княжеская казна несет большие потери по вине прежнего податного инспектора, а махинации жителей вашего города достигли таких размахов, что руки опускаются. Хотелось бы надеяться, что вы не доставите мне огорчений. Тюрьма в вашем возрасте противопоказана.
При этих словах из отца будто всю кровь выпустили. Он побледнел до синевы, глаза выкатились из орбит, а руки его стали суетливо хвататься за спинку кресла.
— Да-да, — пролепетал он. — Разумеется, у меня все в порядке. Нет, конечно, мы все люди, и можем ошибаться… я мог где-то что-то упустить, забыть записать… опять же акцизные сборы меняются так, что не уследить…
— Где ваш кабинет? — перебил его полковник. — Ведите. Не будем терять времени.
Он пошел к выходу, ни разу не взглянув на меня, а я стояла, глубоко несчастная, и смотрела в его широкую спину. Вот к чему привел мой отказ! Новый наместник не спустит отцу ни малейшего упущения, малейшей неточности в бумагах. Взыщет по всей строгости. Можно считать, что я своими руками отправила отца в тюрьму.
В дверях фон Морунген задержался; отец чуть не налетел на него, и суетливо отскочил, чтобы не ткнуться носом между баронских лопаток.
— Чуть не забыл, — сказал Железный Полковник. — Велите вашей дочери держаться подальше от старого рудника в Буром Лесу. Это небезопасно и строго запрещено. Если увижу госпожу Вайс там еще раз, придется ее наказать. А этому браконьерскому отродью, ее подружке, рано или поздно я все же пропишу дюжину прутьев.