Мой вампир (ЛП)

Со вздохом благодарного облегчения она опустила руки и простыню на колени.

– Могу ли я спросить ваше имя?

Он взглянул на нее и резко выпрямился.

– Святой Христос Вседержитель.

Она нахмурилась.

– Нет, я в это не верю.

– Я не имел в виду... – он перевел взгляд куда-то за ее спину и прошептал:

– О, Господи.

– Он здесь? – внутри нее вспыхнула волна надежды. Она повернулась, чтобы посмотреть, но боль пронзила ее спину. Она вскрикнула, согнувшись пополам и обхватив руками колени.

– Ох, деваха, – он двинулся к ней. – Мне жаль, что ты так страдаешь. Могу ли я что-нибудь сделать?

Она стонала, желая, чтобы боль утихла. Подушка, на которой она сидела, прогнулась, и ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он сел рядом с ней на коричневый кожаный диван.

– Нет, – она выпрямилась, поморщившись от боли. – Ты должен держаться от меня подальше. Я... я могу быть опасной.

Ее крылья исчезли, ее психическая связь с Небесным Воинством тоже, но она не могла быть уверена, что исчезли все ее ангельские силы. Если этот мужчина прикоснется к ней, он может умереть.

Его пристальный взгляд упал на ее обнаженную грудь, а затем резко отвернулся.

– Мы должны сделать что-то с твоими... ранами. На спине. Тебе, наверное, нужно наложить швы.

Зашить ей суставы крыльев?

– Нет! – она прижала руку к груди. Под ее ладонью бешено билось сердце.

Он взглянул на ее руку, потом отвел взгляд.

– Мы не можем оставить раны открытыми. Я... – он поморщился и крепко зажмурился. – Деваха, я не могу так с тобой разговаривать.

Он выглядел так, словно ему было больно. Ей хотелось утешить его, но она не осмеливалась прикоснуться к нему.

– Тебя что-то беспокоит?

Он открыл глаза и бросил на нее свирепый взгляд.

– А ты разве не знаешь?

От резкого тона его голоса у нее по коже побежали мурашки. Его глаза потемнели и приобрели красноватый оттенок. Ее сердце затрепетало. Она никогда не видела, чтобы человеческие глаза делали такое. Глаза демона могли бы, но она могла бы поклясться, что этот мужчина был человеком.

– Ради бога, деваха, прикройся.

Она была так ошеломлена изменением цвета его глаз, что даже не заметила, как он схватил край простыни, пока не увидела, как он поднимает ее к ее груди.

Она ахнула.

– Не прикасайся ко мне!

Она откинулась на спинку дивана, пнув его ногой из-под безопасного барьера простыни. Ее отчаянные действия вырвали простыню из его рук и заставили их обоих потерять равновесие.

Она откинулась назад, задыхаясь, когда ее спина ударилась о мягкий подлокотник дивана как раз в тот момент, когда он упал на нее сверху, его вытянутые руки твердо приземлились на ее груди. Она замерла, испугавшись, что могла убить его.

Когда их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга, их глаза встретились. Красные искры в его радужках потускнели, пока не остался только серо-голубой цвет. Секунды растянулись в вечность, когда она впервые заглянула в его душу. Человеческую душу. На поверхности – честь, мужество, сила. Внутри – одиночество, сожаление. И это еще не все. Он скрывал что-то темное, что причиняло ему сильную боль.

Он моргнул, и она поняла, что он так же пристально смотрел ей в глаза. Он выдохнул, его дыхание мягко коснулось ее щеки. Он все еще был жив.

– Ты прикасаешься ко мне, – прошептала она.

Он отшатнулся назад и бросился на другой конец дивана.

– Прости меня. Я...

– И все же ты еще жив.

– Да, я должен быть сражен наповал, – он прикрыл глаза и потер лоб. – Да поможет мне Бог, я только что щупал ангела.

– Ты знаешь, кто я?

– Да, – он откинулся на спинку дивана. – Я не собирался этого делать... падать на тебя.

– Ты не сделал ничего плохого, – она села, морщась от боли. – Ты просто упал и поймал себя.

Он фыркнул.

– Да, и у меня есть была хорошая цель.

Она опустила взгляд на свою грудь. Когда тепло его рук исчезло, соски отреагировали, став плотными и грубыми.

– Как... интересно.

Со стоном, он провел рукой по лицу.

– Просто убей меня сейчас же.

– Я не желаю тебе зла.

– Тогда прикройся, пока мои глаза не взорвались.

Она вспомнила о том, как Адам и Ева покрыли себя позором.

– Мне так жаль, – она натянула простыню до самого подбородка. – Я и не предполагала, что... оскорбляю тебя.

Он издал странный звук, нечто среднее между фырканьем и стоном.

– Я не привыкла так выглядеть. Мы время от времени принимаем человеческий облик, когда нам нужно взаимодействовать со смертными, но это всего лишь иллюзия. Но это тело совсем другое. Оно ощущается... реальным.

– Так оно и есть, – пробормотал он.

– Боль, конечно, реальна, – она вздохнула. – Боюсь, мне дали это тело, чтобы я могла полностью испытать боль.

Он повернул к ней голову.

– У тебя никогда раньше не было тела?

– Нет, – она заглянула под простыню на груди, которые он нашел такими оскорбительными. Они казались ей вполне нормальными.

Ее глаза расширились при виде соломенных прядей волос над бедрами.

– Боже мой! – она прижала простыню к груди. Она никогда раньше так не выглядела.

Он резко сел.

– Что не так?

– Я... я, кажется, больше человек, чем я думала.

Его взгляд скользнул вниз, к ее коленям, а затем медленно вернулся обратно.

Тогда она поняла, что он точно знает, о чем она говорит. Ее щеки залило жаром, внезапное и странное ощущение, и она прижала руку к лицу.

– Кажется, у меня начинается лихорадка.

Его глаза весело блеснули.

– Это называется румянец, деваха.

– О.

В ней бурлила дюжина различных эмоций. Смущение, растерянность, любопытство, боль, раскаяние, ужасающий страх, что она никогда не вернется на небеса, другой страх, что она рискует войти в опасный неизвестный мир человеческих чувств и эмоций, и посреди всего этого она почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к этому мужчине. Прошло так много времени с тех пор, как она могла прикоснуться к человеку, при этом не убив его.

– Ты... ты не сказал мне свое имя, – прошептала она.

Веселье исчезло из его глаз.

– Я Коннор. Коннор Бьюкенен.

– Ты нашел меня в лесу. Ты спас меня.

Он пожал плечами.

– Любой бы...– он замер, когда она коснулась его щеки.

– Я помню, что слышала твой голос. Он был мягким, мелодичным и успокаивал меня, – она провела пальцами по его подбородку, удивляясь тому, как его бакенбарды покалывают кончики ее пальцев. Ангелам никогда не нужно бриться. Когда они принимали человеческий облик, их кожа всегда была гладкой и безупречной.

– Коннор Бьюкенен, – прошептала она и заметила, как шевельнулось его горло, когда он сглотнул. – Это так удивительно, что я могу прикоснуться к тебе. Я всегда находила людей увлекательными. Такие дикие и несовершенные, – она провела пальцем по маленькому шраму на его подбородке, где не росла борода. – И тем не менее такие красивые.

Его челюсть сжалась под ее рукой, и она отстранилась, чувствуя, как ее щеки снова стали горячими.

– Конечно, я нахожу все творения Господа прекрасными.

– Неужели? – его рот дернулся. – Даже таракана?

Ее щеки запылали еще сильнее.

– Ну, я должна признать, что ты выглядишь значительно лучше, чем таракан.

– Какая лесть! Молчи, мое сердце.