Страница 49 из 64
— Я, конечно, дурак, но не до такой же степени, — сказал я. — Складывать два и два я умею, там что примерно догадывался, в чем дело. Нужно было только подтверждение.
— Теперь ты его получил, — сказал Магистр. — Что будешь делать?
— То же, что и раньше.
— Отличное качество — постоянство, — сказал Магистр. — Очень ценю его в людях.
— Поэтому я и нужен тебе на Земле?
— Всегда полезно иметь на своей стороне человека, неуязвимого к атаком врага, — сказал Магистр. — Но мы с тобой — только служба поддержки. Охрана периметра. Основным нашим оружием станут Брюс и Гарри.
Какая-то девчушка лет шести подбежала к Магистру и подарила ему полевой цветок. Магистр улыбнулся, пошарил в кармане и вручил ребенку леденец на палочке, и я сильно сомневаюсь, что у него в кармане на самом деле ждал своего часа леденец на палочке.
Скорее всего, он его в срочном порядке наколдовал.
Девчушка заливисто рассмеялась и убежала. Господи, а когда тут уже единороги на радуге танцевать начнут?
Гарри и Брюс.
В этом была какая-то неправильность, которая не давала мне покоя, и хотя она лежала на поверхности, я все никак не мог ее сформулировать.
— Поправь меня, если я в чем-то ошибаюсь, — сказал я.
— Легко, — сказал Магистр.
— Брюс — это созданный вами…э… конструкт, — сказал я. — Способный действовать в инфосфере и обладающий моментальным респауном в общем игровом пространстве, и при его создании не использовались наноботы Изначального мира?
— Все так, — сказал Магистр. — Только местные и натуральный наноботы, выращенные на специальных ботоводечских фермах и взращенные экологически чистой информацией.
— Значит, Брюс — Вычислитель, — сказал я.
— Не такой уж ты и дурак, каким хочешь казаться большую часть времени, — сказал Магистр. — Чтобы поймать маньяка, нужен другой маньяк и все такое. Конечно же, он Вычислитель. С сильно порезанными функциями внешнего контроля, практически не способный к созиданию, зато в разрушении себе подобных ему просто равных нет. Собственно, раньше их и не было, потому что он был единственным в своем роде.
— И вы создали его таким и поставили туда, где он стоял, потому что опасались, что Система взбрыкнет и повернется против вас?
Магистр пожал плечами и вытащил из кармана еще один леденец.
— Хочешь?
— Не хочу.
— Зря, — сказал он. — Заслужил. Конечно, мы не думали, что взбрыкнет вся Система, а вот отдельные ее элементы… Искусственный интеллект — штука сложная, он постоянно развивается, изменяется и изменяет мир, познает его, делает какие-то выводы и делает их куда быстрее, чем обычный человек или даже Архитектор. Кто знает, какие мысли могут прийти в его несуществующую голову, какие идеи завладеют его виртуальным мозгом? Конечно же, нам нужно было средство контроля.
— А кто контролирует самого Брюса?
— Никто, — сказал Магистр. — Он сам. Его моральные императивы и его обрезанная на программном уровне способность воздействовать на внешний мир за пределами его игровой аватары. А если ты спросишь меня, где находится большая красная кнопка, нажав на которую можно устроить галактических размеров бадабум, я все равно тебе не скажу.
Потому что ее нет? Потому что он не знает, где она? Потому что она у него в кармане, как те леденцы, а он просто не хочет говорить?
Имея дело с Магистром, нельзя было исключать любые варианты.
— Фиг с ней, с этой кнопкой, — сказал я. — Но если Брюс — это искусственный конструкт, существующий в двух мирах одновременно, Вычислитель, пусть и привязанный к конкретной игровой аватаре, как он мог передать свой уникальный навык Гарри Бордену, который, при всех его достоинствах, все-таки обычный человек?
— Ты хочешь честный ответ? — спросил Магистр.
— Меня устроит хотя бы понятный.
— Я не знаю, — сказал Магистр. — И это обстоятельство делает Гарри Бордена, все-таки обычного человека, самым опасным существом в системных мирах. Кстати, я нахожу очень ироничным, что подобное состояние дел подчеркивается его текущей позицией в общем игровом рейтинге, хотя эти два факта, вроде бы, никак не связаны между собой. А ты не находишь это ироничным? И одновременно захватывающим, будоражащим воображение, заставляющим его рисовать новые картины уже привычного, казалось бы, мира?
— Не нахожу, — сказал я.
— Скучный ты человек, физрук, — сказал Магистр. — Приземленный.
— Уж какой есть.
— Это да, — согласился Магистр. — На самом деле, это одно из самых ценных твоих качеств. Ибо кто, если не приземленные люди, будут делать всю грязную работу, пока подобные мне возвышенные гении витают в своих эмпиреях?
Не знаю, чего он хотел добиться этим высказыванием, но мне снова захотелось ему втащить.
Глава 19
Если бы Магистр был моим ровесником, я бы назвал его психопатом. Но поскольку он был старше меня раз эдак примерно в тридцать, плюс-минус еще пару веков, приходилось признать, что он был просто эксцентричен.
В общем, я снова смирил свое естество и кровопролития опять удалось избежать.
В молчании мы дошагали до конца переулка. Магистр уверенно свернул налево, и мы углубились в какие-то городские хитросплетения, и по мере нашего продвижения дома обступали нас все ближе и ближе.
— Это старый квартал, — сказал Магистр. — Здесь обитают коренные горожане, недостаточно зажиточные, чтобы перебраться в место получше. Говоря по правде, многие из них бедны, как церковные мыши, но, несмотря на это, они цепляются за свое жилье, как утопающий за соломинку, и никогда не сдадут квартиру или комнату чужаку. А о продаже с ними вообще лучше не разговаривать.
— Очень познавательно, — сказал я. — А мы тут просто так гуляем или идем куда-то конкретно?
— Мы срезаем путь, — сказал Магистр.
— Может, нам просто следовало вызвать такси? — спросил я.
— Нет.
— Ладно, — сказал я.
— Ходить пешком полезно, — сказал Магистр. — Это помогает прочистить мозги.
— В таком случае жаль, что ты этим занятием явно пренебрегаешь.
Магистр повернул еще раз и мы вышли на небольшую площадь, со всех сторон зажатую стенами старых домов. Посреди площади, в окружении нескольких скамеек, стоял памятник, тоже довольно древний.
Я в этом деле не большой специалист, но на вид памятнику можно было дать лет пятьсот Камень во многих местах потрескался, фигура заросла мхом и была изрядно загажена птицами но кое-какие характерные черты все-таки угадывались.
— Знаешь, кто это? — спросил Магистр.
— Ты, — сказал я.
— Я, — согласился Магистр. Он уселся на скамейку, закинул ногу на ногу, закурил сигарету и уставился на изваяние. — Хочешь узнать, за что мне его поставили?
— Если я скажу «нет», это избавит меня от очередной длинной истории?
— Наверняка, — сказал он.
— Тогда нет.
— Я был советником императора, — сказал Магистр. — Помогал ему тут все обустроить в самом начале.
— Я же сказал «нет», — напомнил я.
— А это короткая версия, — сказал Магистр. — Империя простояла восемьсот с лишним лет, и это — единственный памятник тому, кто стоял у ее истоков.
— Ну, ты все же там не один стоял, — предположил я.
— И посмотри, в каком он состоянии, — сказал Магистр. — Не удивлюсь, если они очищают его от птичьего помета не чаще раза в год.
— А если ты скажешь, что это еще и не столица империи, то я просто расплачусь, — сказал я.
— Это столица, — успокоил меня Магистр.
— Люди неблагодарны, — сказал я.
— Конечно, я сам запретил им ставить мне памятники, — сказал Магистр. — Но ведь они могли бы меня и не послушать.
— Я смотрю, тебе трудно угодить, — сказал я. — Это та самая столица той самой империи?
— Да, — сказал Магистр.
— И зачем ты меня сюда привел?
— А ты подумай, — сказал он.
Я подумал.
Если это та самая столица той самой империи, то где-то в этом городе стоит замок, в котором обитает местный император, по совместительству — могущественный боевой маг, и где-то в недрах сокровищницы этого замка хранится Венец Демиурга. А привел меня сюда Магистр в ознакомительных целях.