Страница 10 из 17
Рис 7a. Пьер д'Айли (Петр из Альяко), Карта мира в манускрипте «Ymago Mundi», 1410 г. Север вверху. Париж, Национальная библиотека
Рис. 7b. Пьер д'Айли. Карта мира в печатном издании «Ymago Mundi». Лувен, 1483 г.
Гервасий известен также как автор историко-географической работы под названием «Императорские досуги» («Otia Imperialia»), написанной в 1211 г. и сохранившейся до настоящего времени; но географическая карта, которую должен был содержать манускрипт, в нем отсутствует. Кажется вероятным, что карта, известная ныне как Эбсторфская, и есть недостающая карта из этой книги. Имеющаяся на ней дата не вполне ясна: 12—4. Карта имеет форму круга с Иерусалимом в центре и служит как бы фоном для изображения распятого Христа. Голова его находится в верхней части (на востоке), ноги – внизу (на западе), а руки указывают на север и юг. Монахи явно использовали карту как запрестольный образ. Хотя карта эта относится к типу Т-О, в ней заметны и более современные влияния. Африка уже не умещается в отведенный ей квадрант, а распространяется дальше на восток, вытесняя часть Азии. Она покрыта изображениями различных животных, растений и всевозможных мифических племен: людей-псоглавцев, людей с гигантскими ушами, которые могут использоваться как одеяла, с огромными ступнями, в тени которых можно укрыться от палящего солнца, людей с копытами, хвостами и т. п. В качестве материала для своей карты автор использовал распространенные в то время описания, такие, как описание Палестины Иоганна из Вюрцбурга (1165 г.), Северо-Западной Европы Адама из Бремена (1072 г.), а также легенды и карты из книги «Imago Mundi» Гонория Отенского (ок. 1129 г.) и рассказы XI и XII вв., например, об острове, открытом св. Бренданом.
Херефордская карта напоминает Эбсторфскую, хотя она несколько меньше по размеру (1,34 □ 1,65 метра, диаметр 1,32 метра). Она тоже ориентирована на восток, в центре ее размещается Иерусалим, и она тоже использовалась в Херефордском соборе как запрестольный образ. Автор раскрывает свое имя в надписи на нормандском диалекте французского: «Пусть каждый, кто имеет, слышит, читает или видит этот рассказ, молится Иисусу о милосердии к Ричарду из Холдингема и Лэффорда, который задумал и создал это, дабы мог он познать блаженство на небесах». Эта карта не накладывается на изображение распятого Христа, но на самом верху ее имеется изображение Страшного Суда с Иисусом на троне. Содержание карты дает основания предположить, что она значительно старше Эбсторфской, поскольку заметно ближе к картам, основанным на древнеримском источнике, – карте Агриппы. Она содержит те же фантастические детали, что и Эбсторфская карта.
Здесь интересно заметить, что предположительный автор Эбсторфской карты Гервасий упоминается в составе посольства к королю Англии Генриху III в 1229 г. Промежуток времени между прибытием Гервасия в Англию и общепринятой датой создания Херефордской карты (ок. 1290 г.) слишком велик, конечно, чтобы говорить о непосредственной связи между двумя картами. Тем не менее возможно, что Гервасий, будучи в Англии, рассказывал о карте, которую он изготовил или собирался изготовить, и это вдохновило автора Херефордской карты на подражание. В качестве основы для своей карты англичанин взял карту Генриха из Майнца (1110 г.), сохранившуюся до наших дней в Кембридже в копии XII или XIII в. Две карты поразительно похожи друг на друга, хотя Херефордская карта больше и содержит поэтому гораздо больше материала, почерпнутого из различных дополнительных источников.
Хотя в прочих отношениях эпоха Средневековья представляет картину удивительного однообразия, все же в XIV в. церковная картография начала постепенно меняться. Значительное влияние на нее оказали морские карты того времени. Имеется целая серия карт, типичных в целом для Средневековья, но отражающих тем не менее успехи, достигнутые в картировании моря. Карта в одном из манускриптов Саллюстия XV в., например, создана полностью под влиянием каталонских картографов, о которых мы поговорим позже. Теперь мы должны, однако, вернуться назад во времени, чтобы рассмотреть другие ветви картографии – карты арабских картографов и уже упомянутые средневековые морские карты.
Глава 4
Исламская картография
Называть эту группу карт «арабскими картами» не вполне правильно, ибо она содержит работы персов, сирийцев и людей других национальностей, но, поскольку все эти картографы писали по-арабски, комплекс этих карт в целом получил название исламской картографии ввиду отсутствия иного понятного и всеохватывающего термина. Исламскую картографию можно разделить на три фазы:
1) ранняя фаза, сложившаяся под влиянием Птолемея и других греческих ученых;
2) средняя фаза чисто исламской картографии;
3) поздняя норманно-арабская фаза.
Обозначив такое деление, мы должны подчеркнуть, что одну фазу невозможно четко отделить от другой во времени. Это не хронологические периоды, а просто группы, классифицированные в соответствии с различиями формы и содержания. Хотя норманно-арабский период начался позже остальных, было время, когда активно действовали арабские картографы всех трех групп.
Об арабской литературе и науке домусульманской эпохи известно очень мало. Арабский язык начал развиваться как язык письменный лишь с конца VII в., когда арабы начали свое движение на восток. Первый импульс к тому дал калиф Абд аль-Малик (646–705), когда сделал арабский официальным языком судопроизводства. Незадолго до того Абул-Асвад аль-Дуали (ум. ок. 688) провел реформу арабского алфавита. Алфавит, разработанный первоначально для отображения звуков сирийского языка, теперь адаптировали для арабского. Необходимость точного определения лунных месяцев и составления астрологических прогнозов требовала астрономических знаний, а определение верного направления на священный город мусульман Мекку невозможно было без знания географии. Мухаммад Ибн-Ибрахим, известный как аль-Газари, составил по приказу калифа аль-Мансура астрономические таблицы (772–773 гг.). Для этого он перевел и переработал индийские таблицы и указания по наблюдению затмений Солнца и восхода знаков зодиака. Своей книгой «Sind-Hind» (от санскритского Sidhantas) он положил начало арабской астрономии. Индийская система была широко распространена среди арабов до времени калифа аль-Мамуна (786–833 гг.), когда ее сменила система Птолемея. Аль-Мамун собрал в Багдаде коллегию сирийских переводчиков и направил ее членов на запад с целью приобретения в Византии греческих манускриптов. В то же время в Багдаде (829 г.) и в Дамаске (832 г.) была проведена серия астрономических наблюдений, послужившая основой для Мамуновых (или Дамасских) таблиц. При их составлении использовался и Птолемеев «список избранных городов», возможно в более поздней редакции Теона. Старые названия по большей части были заменены на арабские. Именно арабский ученый Мухаммад Ибн-Кассир аль-Фергани (ум. 830) – Альфраганус – сделал известной «Географию» Птолемея. Он же ввел деление Земли на климатические зоны, границы которых совпадали с границами обитаемых земель. Мамуновы таблицы иллюстрировали эту теорию, но в них не были указаны долготы. Это был не более чем условный список городов, привязанных к той или иной климатической зоне, вместе с информацией о расстояниях между городами и о направлениях дорог. Такое начало привело к переводу и адаптации двух других работ Птолемея – «Синтаксиса» («Альмагест») и «Географии» (арабское название «Kitab gagrafiya»).
Трудно сказать, предшествовали ли картографическим достижениям этого периода какие бы то ни было собственно арабские работы. Описания дорог или дорожные карты необходимы были для многих целей – для дипломатических миссий в отдаленные земли, например в 704–715 гг. в Китай через Кашгар; для военных кампаний; для продвижения в Малую Азию и Оксус начиная с 684 г.; наконец, для всевозможных сухопутных и морских торговых экспедиций. Безусловно, такие карты должны были составляться. Все эти разрозненные знания – сведения о почтовых станциях, о дорогах и границах королевств – сменила начиная с IX в. новая наука gagrafiya, однако забота о производстве карт или надежных описаний на случай войны еще долго входила в обязанности почтмейстеров. Почтмейстер Ибн-Хурдадбах (825–912), имевший доступ к государственным архивам, хранившим большое количество дорожных справочников, составил «Книгу дорог и провинций». В Сирии были собственные карты, в Персии, возможно, тоже. Аль-Масуди (947 г.) сообщает нам, что из всех карт, которые ему приходилось видеть, лучшими были карты Птолемея, Марина и Мамуна. Кажется маловероятным, чтобы аль-Ма-суди стал сравнивать карты аль-Мамуна с картами Птолемея и Марина, если бы они (карты Мамуна) были всего лишь перечислением названий известных стран и городов, соотнесенных с климатическими зонами, как в более поздней работе Казвини. Во всяком случае, у нас нет точной информации об арабских картах до Мамуна. После же приобретения греческих книг в Византии они с очевидностью появляются – привезенные книги снабдили арабов географическими данными и показали, как следует составлять карты. С этого момента начинается то, что мы называем первой фазой арабской картографии, – эпоха подражания искусству европейцев.