Теперь принадлежу тебе

Он перевел взгляд на хорошенькое личико, обрамленное пышными темными волосами, свободно рассыпавшимися по плечам. Воображение тут же услужливо нарисовало, как он касается женской кожи – нежной, шелковистой, теплой…

Саид, как и его покойный дядюшка, был человеком страстным и знал толк в удовольствиях, однако, в отличие от старика, не позволял чувствам брать верх над разумом. Брал пример с отца, который был благородным воином и правителем, радевшим о благе своего народа.

– Посмотри на меня! – громко скомандовал Саид, возможно, даже чересчур громко, но ему и без того стоило немалых трудов сдерживать эмоции.

Девушка подняла на него глаза. И тут Саида словно ударили под дых: таких глаз видеть ему еще не доводилось – сине-сиреневого оттенка горной фиалки.

Он нахмурился: хорошенькая и молоденькая, чересчур молоденькая, чтобы оказаться одной в этой комнате.

– Кто ты?

– Лина, ваше величество.

Опять низкий поклон, от которого, к своему ужасу, он почувствовал напряжение в паху: казалось, что ее грудки вот-вот выскочат из топа.

– Не делай так!

Она моргнула, на мгновение лицо ее приняло выражение, которое он не сумел интерпретировать. Она вздернула подбородок, перевела взгляд на что-то за его плечом, сложила перед собой ладони.

– Не делать чего, ваше величество?

– Не кланяйся.

Она нахмурилась:

– Но, ваше величество, вы же эмир. Было бы неподобающе…

– Позволь мне судить, что подобающе, а что нет. – Саид устало потер рукой шею, разминая напряженные мускулы.

– Да, ваше величество, – ответила она, но вздернутая бровь и быстро закушенная нижняя губа явно свидетельствовали, что девушка не согласна с его требованием.

– И не называй меня так.

Может, дядюшке и нравилось, когда ему постоянно напоминали о его высочайшем статусе, но Саиду за последние дни уже набило оскомину это высокопарное обращение. Он истосковался по общению с кем-то, кто не кланяется подобострастно каждую секунду и не пресмыкается.

Саид устало провел ладонью по лицу, вспомнив напряжение последних нескольких дней, когда он вел переговоры с правителем Джейрута, получившим прозвище Железная Рука. Вот уж кто не кланялся и не пресмыкался. Но, несмотря на свою репутацию упрямца и непоколебимого воина, он внял доводам Саида и согласился на мир и добрососедское сотрудничество.

Пока Халарком правил дядя, люди не могли говорить то, что думали. Визири были обучены во всем соглашаться с эмиром, а не давать ему советы без страха и предубеждения. И это Саид намерен был исправить.

– Как пожелаете… сир.

Саид открыл было рот, чтобы одернуть ее, но тут же закрыл: все-таки «сир», а не «ваше величество». Да и вообще – какая разница? Он так устал, что ему все равно.

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь, чтобы служить вам… – Она перевела взгляд на что-то за его спиной. – И выполнять все, что вы потребуете.

На несколько секунд Саидом овладело желание воспользоваться своей властью. Он ощутил исходивший от девушки нежный аромат роз, и ему ужасно захотелось узнать, какова на вкус ее кожа. Искушение было так велико, что он отступил на шаг, чтобы не поддаться соблазну.

– Кто тебя послал?

– Брат моего отца. Как подарок в благодарность предыдущему эмиру.

«Подарок в благодарность!» – с горечью подумал Саид. Вот каков народ, которым правил его дядя. Распоряжаются женщиной словно товаром… Да, ему придется немало потрудиться, чтобы изменить представления этих людей о жизни.

Саид был уверен, что дядюшкин гарем распустили, поскольку старикова простата сдала и тот стал импотентом.

– Я… я знаю… сир. Его не стало сразу после моего приезда, я даже не успела с ним встретиться. – Она сверкнула глазами, бросив на него быстрый взгляд, и тут же опустила их. – Сочувствую вашей утрате.

– Спасибо. – Саид не чувствовал ни печали, ни утраты – смерть дяди его не особенно огорчила. Старик был плохим правителем, да еще и жестоким деспотичным сладострастником. – Он мертв, а ты свободна. Так что ступай.

Огромные фиалковые глаза встретились с его глазами, и в них явно читался… страх?

– О нет! Вы не понимаете! – Лина судорожно сглотнула и опустила глаза в пол, словно пытаясь подобрать нужные слова. – Нет, конечно, вы не… не понимаете.

Она помотала головой, и один из длинных блестящих локонов заскользил, словно змея, по высокой груди. Саид, хоть убей, не мог оторвать он него взгляда.

– Я не могу уйти. – Она закусила губу и слегка улыбнулась. – Ваш дядя умер, и теперь я принадлежу вам.

Глава 2

Саид Бадави выглядел не просто суровым и жестоким, он был похож на грозовую тучу: неодобрительно нахмуренный лоб, челюсти плотно сжаты, желваки играют, словно он готов разразиться проклятиями. Однако блеск темных глаз и трепет ноздрей свидетельствовали о переживаниях куда более интимных, чем ярость. Типичная мужская реакция на красивую женщину. Лина кое-что знала об этом. Именно так мужчины смотрели на ее мать. А с тех пор как она достигла половой зрелости, те, кто бывал в их доме, стали смотреть так и на нее.

Лина сглотнула стоявший в горле ком. Теперь это уже не их дом. Теперь это дом дяди.

Однако в отличие от ее двоюродных братьев, которые не только с вожделением пожирали ее глазами, но и норовили дотронуться, эмир держал руки при себе.

Лина опустила взгляд долу, как ее учили, но магический блеск темных глаз Саида притягивал как магнит. И вообще он оказался очень хорош собой: высокий, стройный, мускулистый, с широкими плечами и гладкой бронзовой кожей. Гармонию великолепного тела нарушал лишь длинный белый шрам на предплечье.

Лина не сказала бы с уверенностью, отчего у нее вдруг закружилась голова, дыхание участилось, мысли спутались. Оттого ли, что она впервые оказалась наедине с мужчиной, который должен стать ее хозяином и повелителем, или оттого, что впервые увидела полуобнаженного мужчину, или от его магнетической привлекательности…

Она прибыла во дворец, ожидая, что станет повиноваться жестокому раздражительному старику, а вместо этого оказалась в приватных покоях мужчины, которому не исполнилось еще тридцати и от вида которого захватывало дух. Мало того, в нем чувствовалась внутренняя сила и качество, которому она не могла подобрать определения, но которое отражалось в четких крупных чертах его горделивого лица.

Почему же по всему ее телу прошел озноб, а кровь забурлила в венах? Может, она приболела? Никогда раньше подобного странного чувства она не испытывала.

– Лина…

Она подняла на него глаза, с тревогой ожидая продолжения. Интересно, похож ли он на старого эмира? Тетушка рассказывала, что ожидает ее, если она не выполнит приказание повелителя – не важно, насколько оно сложно или… интимно. И от рассказов тех волосы дыбом вставали.

– Сир?

– Я ведь сказал, что ты можешь отправляться домой.

Лина моргнула, и глаза ее расширились от ужаса. Она, конечно, была до чертиков напугана сплетнями о том, что заставляет делать эмир своих наложниц. Но быть изгнанной из дворца – куда ужаснее!

Горло ее болезненно сжалось, она с трудом выдавила:

– Пожалуйста, сир! Я не могу… – Замолчала, вспомнив, что должна подчиняться, а не спорить.

Дядя с тетей без устали учили ее смирению и молчанию, чтобы она превратилась в немую покорную девицу. Они были бы в ужасе, услышав, что она осмелилась возражать самому эмиру.

– Еще как сможешь, если я прикажу, – отрезал Саид.

Лина вся сжалась от ужаса. Свобода, которую он давал ей, была иллюзорной. Она ведь совершенно одна во всем мире. У нее нет дома, о ней некому позаботиться. У нее нет прав, включая право на его сочувствие. Она – ничто для него и вообще для кого бы то ни было. Ее научили, что она должна молча кивать и подчиняться, даже если ее господин велит ей исчезнуть с глаз долой.

Саид нетерпеливо пошевелился, явно ожидая, когда уже она уйдет. Лина прекрасно понимала одно: выйди она сейчас из его покоев, назад во дворец дороги не будет. Она окажется на улице. Совершенно одна. Ни денег, ни друзей, ни даже нормальной одежды.