Ф - значит физрук

– Это невозможно, и ты сам убедишься, – сказала она. – Инфополе планеты формируется без нашего вмешательства. Там то, что было, и то, что есть, ни больше и не меньше.

– Тогда почему завтра?

– Мы калибруем оборудование, – сказала она. – Ты все-таки не один из нас.

– Тогда, пока мы ждем, расскажи мне об одном из вас, – сказал я. – Расскажи о Первом Игроке.

– Он – Первый Игрок, и этим все сказано.

– А если немного подробнее? У нас же вроде тут марафон откровенности намечался.

– Он, как ты недавно выразился, наш общий предок, – сказала Селена. – Он старше Системы, и он в ней с самого начала. Он принимал участие в ее разработке и стал ее альфа-тестером, вылавливая баги и мелкие неточности, корректируя работу Вычислителей уже по ходу игры.

– И почему вы думаете, что он жив, если все остальные уже умерли?

– До нас постоянно доходят отголоски его деятельности в мирах Системы, – сказала Селена. – Его информационные следы. Бывают перерывы, иногда по десятку лет, но потом мы получаем новые доказательства того, что он еще жив.

– И чем он там занимается?

– Он там живет, – сказала Селена. – Сначала он играл, как и все. Был великим воином, исследовал подземелья, убивал чудовищ. Потом ему это наскучило, и он стал играть в стратегию. Создавал и разрушал империи, вел за собой народы… Но потом и это ему наскучило, и чем он занимается сейчас, мы пока не знаем.

– Легко быть великим воином и стратегом, имея при себе инструмент разработчика, – заметил я.

Похоже, что этот парень был Виталиком на максималках, только вот модераторских квестов по его голову не выписывали. Великий нагибатор и читер в законе. Чего бы и не поиграть при таких раскладах?

– Он использовал Венец Демиурга только первые двести лет игры, и только по делу, – сказала Селена.

– Или со временем он научился от вас шифроваться.

– Ему нет нужды от нас… шифроваться, – сказала Селена. – Мы не враги. Мы наблюдаем за ним, но не шпионим. Более того, он бывал здесь, в изначальном мире, возвращался сюда уже три раза, и каждый раз мы получали бесценную информацию о функционировании Системы...

Что-то в ее речи меня царапнуло. Я прокрутил диалог в голове еще раз, и понял, что именно. Или имеет место какое-то досадное непонимание, или кто-то врет.

Флойд говорил, что эта планета – не родной мир Архитекторов, что их предки переселились сюда, когда другие их предки работали над созданием и запуском Системы. А Селена только что назвала этот мир изначальным.

Я сделал себе зарубку в памяти, но акцентировать не стал. Либо я сам все узнаю, либо… не узнаю. Она-то в любом случае может соврать, и вряд ли я смогу ее на этом поймать. Нет у меня инструментов для проверки.

– … он называл это коротким отпуском, – продолжала Селена. – И каждый раз, несмотря на все наши уговоры остаться подольше, он возвращался в игровые миры. Он говорил, что там – настоящая жизнь, а мы здесь влачим жалкое существование, просто доживаем свой век. Никогда он не задерживался здесь дольше пары недель.

Занятный он, должно быть, парень. Старше Системы и все еще играет, и до сих пор ему не надоело.

Надо бы найти его и спросить, как это у него получается.

– Его как-нибудь зовут? – спросил я.

Она сказала.

Я три раза попытался воспроизвести этот набор звуков и не преуспел.

– А никакого более человеческого варианта не существует? – поинтересовался я.

– В игре он называет себя Магистром, – сказала Селена.

– Скромно.

– Ему нет нужды быть скромным, – сказала Селена. – В том, что касается игры и всех ее аспектов, он действительно магистр.

– И как ты собираешься его найти?

– Узнаю, когда окажусь там.

– Там? То есть, ты собираешься войти в игру?

– А что тебя удивляет? Я делала это уже много раз. Да, но нынешним меркам я, конечно, не топ, но когда-то была в первой десятке.

– И все это только потому, что влиять на Систему извне невозможно? – уточнил я.

– Именно.

– Ну, хорошо, – сказал я. – Допустим, ты найдешь этого Магистра и отберешь у него корону создателя. И что ты будешь с ней делать? Что именно ты собираешься корректировать?

– Мы узнаем это…

– Когда я подключусь к инфополю вашей планеты и вы выкачаете мой мозг, – попробовал угадать я.

– С первой частью этой фразы я спорить не буду.

– Но я не понимаю, что вы собираетесь там найти, – сказал я. – Мне тридцать с небольшим лет, и я ни хрена не знаю ни о Системе, ни о том, когда она на самом деле к нам пришла.

– Все не так просто, – сказала она. – Грубо говоря, когда ты войдешь в инфосферу, мы используем тебя, как камертон для более тонкой настройки, которая позволит нам подключиться к инфополю Земли. И вот там я и найду ответы на все вопросы.

– Иными словами, для этой цели подошел бы любой землянин?

– Но пришел сюда только ты.

– Обидно знать, что ты не избранный, ведомый судьбой и волей богов, – сказал я. – И что никаких тайн твой мозг не скрывает. Что ты – всего лишь камертон.

Откровенно говоря, чем дольше мы беседовали, тем сильнее у меня крепло убеждение, что Селена ездит мне по ушам. Худший вид лжи – когда тебе говорят правду, но не всю.

– Если тебе станет легче, могу сказать, что ты – великий воин, раз сумел пройти мимо стража в конце пути, – сказала Селена.

Легче мне не стало, потому что я думал вообще не о том.

– Мне помогали, – буркнул я.

– Кстати, об этом, – сказала она. – Тебе, наверное, будет интересно узнать, что твой спутник вышел из данжа.

– О, – сказал я. – А как он просочился мимо всех этих эльфов, которые оккупировали вход?

– Никак, – сказала Селена. – Он их всех убил.

Что ж, одной проблемой меньше, подумал я. По крайней мере, теперь мне не надо беспокоиться о том, что Соломон загнется там без моей помощи. А может быть, он и другую мою проблему решит, и после случившегося эльфы переключатся на него. Любопытно только, как же он смог?

– Соломон Рейн теперь топ номер один, – сказала Селена.

Хоть кто-то в результате этой бездарной операции пришел к успеху. Трое нас вошло в это подземелье, и один остался в нем, возможно, навсегда, а я попал в другой мир, где все непонятно и от меня хотят странного. Однако ж, Соломону удалось вернуться в игру и возглавить там рейтинговый зачет.

Забавно понимать, что я пропаравозил их первого номера. Но, конечно, об этом никто никогда не узнает. С чего бы Соломон стал о таком рассказывать? В его версии, если он когда-нибудь ее хоть кому-нибудь преподнесет, мы с Виталиком наверняка слились где-то ближе к середине данжа и финального босса он затаскивал в одиночку.

Интересно только, он с самого начала это планировал или просто ухватился за удачно подвернувшуюся возможность?

Недооценил я все-таки этого коротышку.

– Зачем вы вообще встроили в игру этот рейтинг? – поинтересовался я.

– Небольшой элемент состязательности никогда не повредит. Но это, по сути, всего лишь список игроков, набравших наибольшее количество уровней. И неважно, какими способами они их набирали.

– А есть там хоть один художник или писатель, скульптор или кузнец, или, скажем, врач? Или одни только воины?

– Там есть волшебники, – сказала Селена. – А волшебники, в том числе, и врачуют .

– Но уровни они набирают, когда предают города огню, – заметил я.

– Путь воина – самый быстрый, – сказала Селена. – Но он не единственный.

– Тем не менее, за все время существования Системы прецедентов не было, – сказал я. – Иначе ты бы мне уже рассказала.

– Может быть, все дело в том, что разум получают хищники, – сказала она. – Не мы так решили, так распорядилась эволюция.

– Но вы же Архитекторы, – сказал я. – Могли бы одарить разумом каких-нибудь дельфинов или коров. Но вместо этого вы создали искусственный разум – Вычислителей – по своему образу и подобию.

– А ты думаешь, что Вычислители разумны?

– Разве нет?

– Они – машины, – сказала она. – Сложные, местами самообучающиеся, но машины, действующие по заложенным в них алгоритмам. Вычислители – это удобный инструмент, но они не разумны в том смысле, который принято вкладывать в это слово. Они не могут создать что-то принципиально новое. У них нет свободы выбора.