Ф - значит физрук

Барды ложились поздно и вставали поздно, чем окончательно сбили мне режим. Я просыпался в промежуток между одиннадцатью и двенадцатью, завтракал и отправлялся шляться по территории Коллегии в ожидании, пока проснется Армандо, а потом, до самого обеда, мы торчали в его апартаментах, где я рассказывал ему свою историю, а он выпытывал самые подробные подробности.

Конечно, то, о чем нельзя было говорить, я ему не разглашал.

После обеда Армандо запирался у себя и начинал творить, а я отправлялся шляться по столице.

В первые дни я обновил свой инвентарь, закупив все необходимое и даже амулет возрождения с десятипроцентным шансом. Негусто, но лучше, чем ничего. Потом, когда покупать было уже особо нечего, и, в принципе, почти не на что, я просто гулял по извилистым улочкам Римина, пытаясь почувствовать себя туристом и ощутить неповторимое своеобразие этого куска средневекового мира, но получалось неважно.

Средневековье скучное.

Все эти домики, портики, колонны, крытые черепицей крыши радуют глаз только первые часы. Потом они приедаются и превращаются в часть пейзажа, на которую ты уже не обращаешь внимания.

А люди-то все те же, и озабочены все теми же вопросами. Ну, и не люди тоже.

К концу первой недели я все меньше шатался по городу и все больше проводил времени в Коллегии, слушая стихи, песни, которые они репетировали для публики, и забавные рассказы о приключениях, предназначенные только для своих.

Терминаторы с Альвиона не давали о себе знать. Про эльфов тоже пока ничего не было слышно, но я знал, что расслабляться нельзя ни в том, ни в другом случае.

Ни роботы ни фанатики не склонны отказываться от своих планов.

Думаю, что они просто временно потеряли меня из вида.

Заодно я погрузился в интерфейс и навел порядок в своих характеристиках, разбросал полученные после подземелья очки. Поднял все нужные навыки до капа, увеличил силу, ловкость и немного выносливость с восприятием. В интеллект вбрасывать ничего не стал, мана мне особо не нужна, а умный я от природы.

Оставил немного свободных очков характеристик про запас. С моим текущим уровнем, как я понимаю, качаться я буду долго и сложно, и неизвестно, когда еще я эти очки снова смогу получить.

Кстати, после прохождения Данжа Воли и визита на планету Архитекторов, и тут уж черт его знает, что именно больше повлияло, с меня наконец-то спал дебафф "чувство вины", полученный мной после провала самого первого моего квеста и штрафующий все мои характеристики на полтора процента.

Но само чувство вины, разумеется, никуда не делось.

Разумом я прекрасно понимал, что, скорее всего, это была приветственная подстава от Системы, и квест изначально был непроходим, и я просто не смог бы успеть вовремя, даже если бы у меня обнаружился скилл телепортации, но я все равно раз за разом прокручивал в голове ту ситуацию и пытался понять, что ж можно было сделать не так.

Наверное, не стоило заезжать за Димоном, сэкономило бы пару часов. Кроме того, если бы я тогда за ним не заехал, это не дало бы Системе возможности связать нас друг с другом, и, вполне возможно, в результате Димон бы остался жив.

Или его убило бы что-нибудь другое. А не я, своей собственной рукой.

Возможно, если бы я не завалил свой первый квест, все вообще пошло бы совсем по-другому.

Может быть, мне бы и не захотелось все тут шатать.

Хотя, скорее всего, все равно захотелось бы, пусть и по другим причинам. Уж я-то себя знаю.

Я продолжал внимательно наблюдать за происходящим вокруг, собирая слухи и сплетни, ища хоть какие-то признаки распада, но куда там. Система стояла, как влитая, и гибель изначального мира никак не повлияла на миры игровые.

Значит, он действительно стоял в стороне и был выключен из происходящего.

Порталы работали. Интерфейс и инвентарь по-прежнему открывались без каких-либо проблем. квесты продолжали выдаваться. Никаких изменений в игровой механике я не наблюдал, и никаких признаков надвигающегося конца света (раньше все было лучше, небо голубее, трава зеленее, лут богаче, а молодежь так не наглела) так и не обнаружилось.

— Эсхатология, – сказал Армандо. – Это наука довольно точная, как, скажем, метеорология или астрология, но только пока речь идет о каком-то одном конкретном мире. В рамках же всей Системы она не работает, потому что это слишком большой, древний, самовоспроизводящийся механизм, который не может быть остановлен одним движением сразу весь. Если останется хоть один мир, если останется хоть один Вычислитель, процесс сразу же будет запущен по новой. Следующий круг, следующий виток спирали, называйте это, как хотите.

— Откуда вы вообще так много знаете о Системе и Вычислителях? – спросил я.

— Магистр мне рассказывал, – заявил он. — Мы много о чем говорили в те времена, когда были приятелями.

– И как продвигаются его поиски?

– Наметился определенный прогресс, – сказал Армандо. – У меня есть три мутные наводки, полученные от источников, близких к достоверным. Однако, поскольку все три получены из разных частей галактики, в находится в трех местах одновременно не может даже Первый Игрок, все они требуют дополнительных проверок, и этим уже занимаются.

– Какова на самом деле ваша роль в Коллегии? — спросил я. – Или, что еще точнее, какое место в ее иерархии вы занимаете?

-- У нас здесь нет никакой иерархии, – улыбнулся он.

– Ну, а если бы у вас здесь была иерархия, то какое место вы бы занимали?

– А вы как думаете?

Откровенно говоря, при первом нашем знакомстве у меня сложилось впечатление, что он тут играет этакого свадебного генерала. Самый старый бард, местная достопримечательность, которую хорошо показывать туристам. Но чем больше я узнавал о Коллегии, тем яснее я понимал, что все гораздо сложнее.

По большому счету, у них тут не было иерархии, были ученики или слушатели, и были учителя и наставники, но я догадывался, что это только надводная часть айсберга.

Барды, поэты, менестрели, странствующие музыканты были везде, во всех мирах. По сути, это была самая широкая агентурная сеть в игровых мирах, и Армандо взялся доказать мне ее эффективность, заявив, что может найти того, кого найти невозможно.

Не может быть, чтобы этим никто не управлял. Какой-нибудь тайный совет мэтров, теневая ложа стихоплетов, закрытый орден куплетистов и музыкантов. И они должны быть весьма влиятельными. Одно слово, сказанное не в те уши, может изменить многое.

И вся обветшалость их особняка поддерживается искусственно и напоказ. Смотрите, мы бедные и творческие, нас не стоит воспринимать всерьез, мы только везде шляемся, поем дурацкие песенки и ни на что не влияем.

Но я думаю, что они влияли, и у меня были косвенные доказательства, почерпнутые из полуночных бесед.

И вот если допустить, что этот закрытый совет и тайная иерархия все-таки существуют, то Армандо был бы там главой службы безопасности, как минимум. Если бы вообще все это дело не возглавлял.

– Я думаю, что вы – серый кардинал, – сказал я.

– Что означает этот термин?

Я начал объяснять, и чем дольше я объяснял, тем шире становилась его белозубая улыбка.

– Мне нравится, – заявил он. – Да, серый кардинал. Чел,овек, который дергает за невидимые для обывателя ниточки. Но вы должны понимать что каждый, кто прожил достаточно долго и обзавелся необходимыми связями, отчасти тоже серый кардинал. Решения, мой юный друг, никогда не принимаются на публике, там они только озвучиваются, и неважно, демократия у вас на дворе или тирания. Решения принимаются в кабинетах за закрытыми дверями, там, где царит полумрак, и тени, и царство полутонов, и цвет мира – серый.

– Подозреваю, что вы солжете или умолчите, но я все равно спрошу, – сказал я. – Какая у вас глобальная цель?

– У нас?

– У Коллегии.

– А если я скажу, что мы несем людям радость и стараемся не дать им забыть о том, что на самом деле важно?

– А что на самом деле важно?