Страница 98 из 124
- Из штаба БВО, - не без гордости ответил я.
- Ого! ну, конечно, конечно, у вас там другие люди, другая обстановка. Я подойду к Слободану, доложу, откуда ты. От него многое зависит. Он чистокровный еврей, но пейсов и следа нет.
- Ну и что же?
- Как что? говорят, командир полка тоже еврей, понял?
- Теперь понял, - вздохнул я.
24
О желании организовать библиотеку-передвижку вскоре узнал замполит, старший лейтенант Бородавицын; это был повод для немедленного знакомства с новичком. Сразу же, после нового года, а новый год для рядовых солдат ничем не отличался от обычных дней, зашел в казарму и изумился: солдат сидел на табуретке, возле железной кровати и читал "Исторический материализм".
- Вам все понятно, о чем говорится в этой книге? сидите, сидите, не надо вставать. Эта книга делает для вас исключение: можно не вставать, когда она у вас в руках, и вы ее читаете. Мне сказали, что у вас нет собственной койки. Так вот, я все сделаю, чтобы она у вас была и как можно скорее.
- Спасибо. А что касается книги, мне понятно, товарищ старший лейтенант, - спокойно ответил я. - До победы Октября, все было ложно, псевдонаучно, все не так, все вкривь и вкось шло, а с победой великого Октября исторический процесс вмонтирован в правильное русло. Вот почему Советский союз впереди планеты всей.
- Да, да, вы правы, вы совершенно правы. Вы, наверное, в институте учились. С какого курса вас призвали в армию? - с жаром спрашивал Бородавицын.
- Я только семь классов окончил, а теперь в восьмом учусь, в вечерней школе на улице Долгопрудной. Мне хотя бы два раза в неделю разрешали посещать консультации с 18 до 22 часов по вторникам и четвергам. Как вы думаете, товарищ старший лейтенант, мой командир старший лейтенант Слободан, разрешит, посещать консультации или нет? Он мне сказал: посмотрим.
- Я берусь на него воздействовать, обещаю вам. Здесь нет ничего плохого. Часто солдаты просто так болтаются, иногда умудряются наклюкаться самогона до потери пульса, а потом безобразничают, а мне приходится краснеть за них. И не только краснеть. Выговор можно получить за упущение в воспитательной работе. А тут учеба...благородное дело. А, знаете, я переговорю с командиром батареи капитаном Самошкиным, он добрый человек: к солдатам относится, как к своим сыновьям. Он не может вам не разрешить. А за передвижку возьмитесь. И как это раньше я сам не догадался? Вам, видать, эта книга здорово помогает смотреть вперед. Это очень, очень хорошо, молодец. Так держать.
- Есть так держать! - вскочил я и вытянулся в струнку.
Бородавицын ушел чрезвычайно доволен, и прямиком направился к командиру батареи капитану Самошкину. У Самошкина сидел Слободан. Они быстро втроем решили положительно простой вопрос - разрешили солдату посещать вечернюю школу дважды в неделю и один раз в неделю ездить в Мойсюковщину обменивать книги для своих сослуживцев. Я был на седьмом небе от счастья. По средам, во время обмена книг, я умудрялся посещать центральную библиотеку города, носящую имя вождя октябрьского переворота. В библиотеке я был не новичок. Бывал здесь и раньше, библиотечные работники знали меня, и старательно подбирали для меня любые книги, которые не носили секретный характер.
Солдаты быстро привыкли к тому, что новичок пользуется льготами, что он трижды в неделю отлучается за пределы батареи и разгуливает по городу, пусть это и школа и передвижка, поскольку никого из них практически никуда не отпускали. Если кому выдавали увольнительную один раз в месяц, то это было жестом отеческой заботы о досуге рядового солдата.
Вдобавок, на одном из собраний, посвященных знаменательной дате ( то ли Ленин родился, то ли умер, то ли осчастливил Надежу Константиновну своим согласием жениться на ней, а то и чихнул в сторону империализма), Бородавицын в конце своей длинной и весьма сумбурной речи, сказал:
- Освобождение народов от капиталистического ига не за горами. Мы расквитаемся с империалистами. У нас самая мощная и самая передовая армия в мире. Я недавно, на прошлой неделе случайно зашел в казарму и вижу: сидит солдат, книжку читает. Что он читает? подумал я. Я подошел ближе и смотрю: наш новичок Славский "Исторический материализм" штудирует. Признаться, я эту книгу сам не читал, я только планировал ее взять в библиотеке, а тут обыкновенный солдат, простой солдат изучает материализм, да не какой-нибудь, а исторический, понимаете вы это? В какой армии это возможно? Да с такой армией можно смело освободить весь мир от ига капитализма, такую армию нельзя победить. Нам нужны высокообразованные кадры, способные управлять сложной техникой, а без учения марксизма - ленинизма - сталинизма, это невозможно. Мы с удовольствием разрешили нашему новичку сдавать зачеты в вечерней школе, а его командир, старший лейтенант Слободан готовит его на сержантскую должность. Я всех призываю равняться на рядового Славского.
- Да он не рядовой, он - ефрейтор, - сказал солдат Пугач.
- Если у нас собрание комсомольское, - сказал рядовой Денисенко, - то я предлагаю ввести комсомольца Славского в члены бюро нашей комсомольской организации.
- Я поддерживаю, - сказал Бородавицын. - Кто за?
Все подняли руки, а кое-кто и обе. Я стал заместителем секретаря комсомольской организации батареи.
Казалось, мой авторитет возрастал каждый день. Слободан только посмеивался, словно радовался. Он наблюдал за мной, изучал, расчленял мысленно, как ученый лягушку. Что-то недоброе было в этом. Я догадывался, но очень слабо. Я все же ждал, когда его начальник начнет атаку.
Вскоре меня избрали делегатом на комсомольскую конференцию дивизии, где в огромном актовом зале собралось свыше тысячи человек. В числе, выступающих на конференции, значилась и моя фамилия. Текст выступления, а вернее план, я составил здесь же, сидя на собрании в зале. Ничего в этом выступлении оригинального не было: я просто взял несколько фраз из "Исторического империализма" о том, что народы Европы ждут, не дождутся своего освобождения от ига капитализма. Эти, мало значащие фразы, я хорошо обработал, пропустил их через свое сознание, оформил в последовательную логическую словесную оболочку и четким голосом произнес их с трибуны. Мое выступление конечно же было пустяковое и ложное, однако оно произвело впечатление на аудиторию, поскольку все, кто выступал с трибун, талдычили, что согласно священному учению, наш долг, наша обязанность освободить народы Европы от капиталистического ига, а тут, оказывается, что народы Европы ждут не дождутся этого освобождения. Советский народ жил в мире лжи и наслаждался этой ложью, как куском добытого хлеба или ливерной колбасы.