Страница 10 из 34
Пилоту все эти интеллектуальные системы не помогли. Он не сумел катапультироваться, так как кресло должна была отстрелить электроника, ручного катапультирования никто не предусмотрел, как и возможности открыть фонарь изнутри. Автономная система, которая должна была оценивать степень тяжести повреждений, состояние машины и в итоге спасти лётчику жизнь, вышла из строя и в одну секунду превратила истребитель в летящий гроб.
Опытный пилот мог бы планировать в воздухе даже с заглохшими двигателями и имел шансы посадить машину. Пилот этого истребителя такого сделать не сумел – скорее всего, он успел налетать всего несколько часов, а до этого, как и большинство, был геологом, или шахтёром, или заводским рабочим, и управлял разве что экскаватором. Высохший труп пилота скалился, словно видел в этом жуткую иронию.
Они много чего нашли за четыре дня. Но ни намёка на то, что искали Эгер и Грин. Никаких следов.
Эйди подняла голову от толстой тетради, которую держала на коленях. Потерла пальцами веки – видимо, её глаза устали от света костра. Окинула взглядом страницу, убрала в карман сточенный наполовину карандаш и захлопнула тетрадь. Ламинированная обложка тетради была затёртой, уголки обтрепались и закруглились.
Девушка не расставалась с этой тетрадью все четыре дня, что Кеорт её знал. Она рисовала много и с видимым удовольствием – даже сейчас, по памяти, при свете костра. Кеорт иногда подглядывал в тетрадь из-за её плеча, но не понимал, что она рисует. Он так и не решился попросить её показать рисунки.
Украдкой глянув на синяк у неё под глазом, он быстро отвернулся. Может, никогда и не попросит.
Взгляд зацепился за татуировку на плече Эгера. Его эмблема вызывала у Кеорта болезненное и несколько неестественное любопытство.
«У него татуировка с эмблемой компании «Тенфорс индастриз». Значит, он не наёмник. Он сотрудник «Тенфоса»? Это объясняет, почему он оказался способен ликвидировать тригонцев – они не были ему коллегами даже формально».
«Но ведь от Тенфорса на планете ничего не осталось. Почему этот Эгер остался в живых? И зачем?»
Кеорт старательно уставился в огонь, но пляшущее пламя превратилось в пылающее солнце позади человека, раскинувшего в стороны руки и ноги.
Кеорт потёр виски. Что-то будто ворочалось внутри черепа, словно гигантский червь под тоннами песка, причиняя ему боль. В огне костра мелькнула палата с белыми стенами, сложное оборудование, проекторы, ряды столов с жёсткими стульями. Каменистая почва, вызывающая желание бежать как можно быстрее. Чьи-то ноги, с которых он стаскивал ботинки; его собственные руки в красных брызгах; холод на висках и яркая белая вспышка, пронзившая голову.
Кеорт болезненно скривился, вынул из кармана упаковку таблеток, выдавил одну и с трудом проглотил. Эгер посмотрел на него, но ничего не сказал.
Все четверо сидели молча. Кеорт прислушался: наверное, сейчас единственным звуком в округе было потрескивание веток в костре. Он представил, как равнина выглядит с высоты: непроглядная чернота и лишь один признак человеческого присутствия – этот костёр, слабая оранжевая искра в темноте.
– Что здесь было? – спросила Эйди, повернувшись к Эгеру. – Я имею в виду, раньше. Что было в этих местах?
– Если бы я знал, – он пожал плечами. – Мы поэтому и ищем везде, где можно. Я не знаю, где конкретно объект, знаю только, что он в этой местности. Я тебе уже говорил.
– Да я не про «объект» спрашиваю. Я об этом, – девушка повела рукой, указывая на невидимый горизонт. – Обо всей этой части планеты. Что это вообще? Материк, большой остров? Что здесь было раньше? Какие тут есть города? Леса, озёра? Моря здесь есть?
– Есть, – неожиданно отозвался Грин. – На юго-востоке. Там край континента, а дальше океан. Так я слышал, – добавил он.
– Я не знаю, – повторил Эгер. – У меня есть только общая информация о природных условиях в этой местности. Я знаю, что мы на большом континенте. В его центре – обширная равнина, высокие горы есть только в северной части. В сезон ветров здесь часто возникают пыльные бури, мощные, опасные. Ветер разгоняется до страшных скоростей. Сейчас мы где-то у юго-восточного края этой равнины.
– Как она называется? – спросила Эйди. В её глазах светился живой интерес – а может, это были отблески костра.
– Не знаю, – бросил Эгер. – Я ничего не знаю об этой части планеты. Я помню только названия некоторых стратегических объектов, ещё места крупных боевых столкновений.
– А ты, Грин?
– Знаю так же мало. Основные интересы моей компании были сосредоточены в западной части материка. Там, – он махнул рукой в ночь, в том направлении, откуда они прилетели. – По ту сторону Акерона.
– Поверить не могу. – Эйди переводила взгляд от Артона к Грину. – Вы оба, такие вовлечённые в дела своих компаний – и ничего не знаете? Ну ладно я. Я выросла на ферме. Всё, что мне надо было знать – когда и что сеять, как управляться с инструментами, с сельхозтехникой. Но вы-то…
– Ничего удивительного, – спокойно произнёс гигант. – Мы оба – специалисты только в своей области. Это не значит, что мы знаем всё.
– Мне известно только то, что необходимо для выполнения конкретных задач, – сказал Эгер. – Всё сразу редко знает даже руководство. Общая задача разделена на процессы, и каждый выполняет свою роль. В этом и состоит специализация.
– Но разве вам не нужно знать, где что находится? – спросила Эйди. – Хотя бы на карте мира?
– Я никогда не видел карту мира, – произнёс Эгер, хмуро глянув на девушку. – Никогда. И Грин тоже, – гигант утвердительно кивнул. – Это не нашего ума дело – видеть всю картину целиком.
«Не желай знать больше, чем тебе положено», – мысленно произнёс Кеорт.
– Такая полнота информации – только для руководства, – сказал Грин. – Не для простых сотрудников вроде нас.
– Вас всё время держат в потёмках? – Эйди не унималась.
– Нам говорят, что делать, когда и где, – отрезал Эгер. – Дают необходимую и достаточную информацию. Избыток данных только во вред. Точка.
Эйди замолчала, надув губы. Несколько минут у костра было тихо.
– Могу рассказать, что здесь происходило, – сказал вдруг Грин. – Насколько знаю, конечно.
– Я дополню, – угрюмо бросил Эгер. – Скажу, как всё выглядело с нашей стороны.
Грин качнул головой, похожей на вытесанный из камня шар. Он некоторое время смотрел в огонь, собираясь с мыслями.
– В этих местах работало несколько компаний. «Нортмарк», «Такеда инкорпорейтед», «Иллакис фарм, и ещё кто-то. Точно не знаю, я не со всеми сталкивался. Здесь, – Грин обвёл глазами темноту, – были богатые залежи ценных ископаемых. Всё шло спокойно, пока залежи не истощились и уровень добычи не начал сокращаться.
– В западной части континента дела на тот момент шли получше, – сказал Эгер. – «Тригон глобал», «Ай-Ю-Джи», «Магнум корп», – он бросил взгляд на Кеорта, – активно разрабатывали свои регионы, и компании вступали в конфронтацию довольно редко. Лично у нас не было никаких проблем с выполнением плана по добыче. У «Леннокс групп», насколько я знаю, тоже всё было хорошо.
– Более чем хорошо, – подтвердил Грин. – Планы постоянно увеличивались – настолько хорошо мы их выполняли. Среди аналитиков ходили слухи, что темпы добычи сохранятся в ближайший год. Транспортные корабли уходили один за другим. Впечатляющее зрелище.
Кеорт поднял глаза к тёмному небу. Когда-то оно было полно огней: мигание спутников, длинные полосы, оставляемые кораблями, проходящими плотные слои атмосферы. Горизонт часто освещало короткое зарево – очередной транспортник стартовал, унося в грузовых отсеках редкие минералы, металлы, газы. Такие, которые невозможно добывать в Солнечной системе.
– Всё шло спокойно, пока у какого-то из планетарных представительств не начались трудности с выполнением планов добычи. – Грин привычным жестом потёр широкий шрам на подбородке. – Не знаю, кто это был – «Такеда», «Нортмарк», «Иллакис». Так или иначе, вначале каждый варился в собственном котле, не отступая от обычных акций в рамках конкуренции. Но кто-то в конце концов решил перейти к доктрине агрессивного поглощения.