Ловчий

— Прими, Горан, от меня на долгую память, — алв несколько картинно развернул плотный холст.

— Это… — я завороженно посмотрел на разные части доспехов. — Это то, что я думаю?

Сегментные наплечники, шлем, похожий на барбют[24] из моего прежнего мира, боевые перчатки, крупнопластинчатый бахтерец[25], поножи и наручи, — все они были исполнены в ославской манере, сделаны из того самого странного сероватого металла, что моя кольчуга и странным образом притягивали взгляд, словно самое драгоценное сокровище.

— Да, дружище, — Арамий с улыбкой кивнул. — Не знаю, где ты взял свою кольчугу, но ее как раз у меня не хватало для полного комплекта. А когда увидел ее у тебя, решил пусть он будет твоим полностью. Это очень древняя работа, поговаривают, что этот доспех отковал сам Кром Огненное сердце, для великого героя Хельма Железнорукого. Вашего героя, ославского, кстати.

— Я не могу принять этот подарок… — я с трудом оторвал взгляд от брони. — Это слишком дорого…

— Не говори ерунды! — неожиданно вспылил алв. — Неужели ты думаешь, что если бы они мне подошли, я бы тебе их отдал? По легенде, вещи, созданные Кромом, сами выбирают себе хозяина. Я им отчего-то не глянулся. Смотри!

Арамий слегка прикоснулся к шлему и в тот же самый миг, сталь зашипела и даже заворчала, словно недовольная собака.

— Видел? — алв скривился. — Того смотри, цапнет. А теперь ты, давай, давай. Да не бойся, кольчугу из этого набора носишь уже, значит все будет в порядке.

Я прикоснулся к броне, шипение мгновенно стихло, мало того, металл стал теплым и каким-то своим, что ли.

— Вот, что и требовалось доказать! Не понимаю, что они в тебе нашли? — лесовик с легким оттенком сожаления улыбнулся и великодушно махнул рукой. — Забирай! Вот еще поддоспешник, тебе в пору придет.

— Раз так, тогда держи… — я выудил из мошны румийский золотой.

— Смотрю, ты решительно настроился меня оскорбить… — Арамий зло насупился.

— Нет, у нас обычай такой, — я невольно рассмеялся. — Оружие и броню дарить нельзя, за них всегда платят, хоть что-нибудь. Понял, лесная душа?

— Странный обычай, — нарочито недовольно сказал алв. — А чего тогда так мало? Но ладно. А теперь иди к себе, пусть твои собираются и будут готовы ко всем. Непонятно, что нас ждет на берегу.

— Еще раз благодарствую.

— И еще, — лесовик говорил очень серьезно. — Будь осторожен до того времени, как передашь своих питомиц. И вообще, поостерегись, Синод никогда никого не прощает. Я сразу после того как причалим, отправлюсь на совет, пойдешь вместе с девочками со мной, там будут представители Капитула, там и отдашь их.

— Буду осторожен, — так же серьезно пообещал я. — Спасибо тебе за все, Арамий.

Мы обнялись, после чего я забрал подарки, отнес к себе, а потом пошел к дамам.

— Час времени до прибытия, собираемся…

Радослава уже была полностью экипирована к бою, при оружии и доспехах. Недослушав меня, она порывисто вышла из каюты и хлопнула дверью за собой.

— Я всегда готова… — вампирица иронично глянула вслед воительнице и язвительно поинтересовалась у меня. — Что-то наша воительница сегодня не в духе, не находишь, Горан?

Она с девочками сидела на полу и играла с ними в какую-то игру.

— У милсдарыни Радославы, любовные чувства и томления, — умудренно прокомментировала Одарка.

— К милсдарю Горану, — поддакнули разом Юдля и Марыся.

— А он даже не почешется, — хихикнула Фиса.

— Потому что любит другую, — подвела итог Йоля.

— Разговорчики! — гаркнул я, взбешенный такой наглостью юных чародеек. — Много вы понимаете. Живо собираться, пигалицы.

— У тебя явный педагогический талант, Горан, — неодобрительно покачала головой Неяна. — Ты еще строевым шагом заставь их ходить.

— И заставлю! — с кровожадным видом пообещал я. — Если опять будут совать свои носы куда не надо. Вы что, команды не слышали?

— А никуда мы не пойдем! — вдруг с непоколебимой решимостью заявила Фиса.

— Не понял…

— Да, не пойдем! — хором подтвердили остальные девочки. — С тобой останемся дядя Горан. И с тетей Неяной. Вот!

После чего, разом у всех у них на мордочках появилось плаксивое выражение.

— Здрасьте, моя радость… — от неожиданности я даже опешил. — Совсем сбрендили? А учиться кто будет? Верховный иерарх Иеремия? Или кикиморы болотные?

— Тихо! — прикрикнула на меня вампирица и посмотрела на девочек. — Что случилось, курочки мои?

— А нас там никто не люби-и-т… — плаксиво заныла Фиса. — А вы люби-и-ите… у-у-у… Я вообще маму с папой не помню, а вы… у-у-у… вот они, хорошие…

Уже через мгновение заныли все девицы.

«Твою же кикимору под хвост… — с тоской подумал я. — Оно-то и понятно, дети без детства, недолюбленные, недотетешканные, без отца и матери растут. Я тоже прикипел к ним душой, могу конечно забрать с собой на острова, но кто меня там ждет? Ягушка-то примет, но родовичи могут прогнать как чужака или опять наладятся к скале приковать. А девам дом нужен. Не шляться же весь век неприкаянными по Серединным землям. Тьфу ты, напасть какая…»

— Иди… — Нея категорично показала мне на дверь. — Я сама разберусь…

Я про себя опять помянул кикимору со всей ее родней и отправился к себе в закуток экипироваться.

Быстро собрал в суму скудные пожитки, потом взялся за броню. Сначала поддел стеганый поддоспешник из какой-то незнакомой, очень плотной, но мягкой ткани. Подтянул его завязками, потом сверху натянул кольчугу. Думал, что будет мала, но она как живая, тут же села по фигуре. С бахтерцем возился подольше, сам-то он одевался как распашной халат, довольно просто, но пока прикрепил воротник, наплечники, накладные дополнительные пластины и остальные элементы — умаялся, правда больше от непривычки. Правда, как мне показалось, доспех сам помогал мне. Вот уж диво дивное, видать и впрямь почуял за хозяина.

Потом застегнул на себе боевой пояс, сунул за него сзади клевец, подвесил саблю и тул с болтами. И шлем за специальный крючок. Понадобится, быстро сниму и одену.

Справился, присел несколько раз, развел руками, крутнулся и остался доволен. Как на меня ковали.

— Теперь бы еще какой-никакой щит с рогатиной и можно в сечу…

Сказал вслух и задумался. В битву собрался?

И сам себе ответил.

— Да, в сечу. В стороне остаться — не для словена. Но со всем миром в строю, без всяких индивидуальных поединков с богинями. Вот так!

На душе сразу стало легко и просто. Хлебнув на радостях еще алвского пойла, я вышел на палубу. И невольно застыл.

Впереди виднелся Вышеград: городские мощные стены с гигантскими привратными квадратными башнями Гора и Деметра, великокняжеский замок на Тутовом холме, острый как игла шпиль Великого собора Старших сестер…

Все это было покрыто мерзким сероватым маревом, мало того над градом кружились густые каких-то летучих созданий, а со шпиля собора срывался в небо кроваво-красный смерч.

— Скоро… — тихо сказала подошедшая ко мне Неяна. — Скоро она появится. Все уже почти готово.

— А можно… можно ее как-то будет убить? — абсолютно не веря в подобный исход, поинтересовался я.

— Для того, чтобы войти в это мир, она должна будет принять свое земное воплощение. — спокойно ответила Неяна. — То есть, станет материальна. А любое материальное создание можно уничтожить или хотя бы повредить. Другой вопрос, что эта задача может оказаться не по силам… — она помедлила и тихо добавила. — Никому. Поэтому лучше будет сорвать ритуал.

— Как?

— Думаю, Синод и Капитул знают, как это сделать, — уклончиво ответила вампирица.

— А ты?

— Тоже, — отрезала Нея. — Но тебе не время об это знать.

— Нет так нет… — буркнул я и перевел взгляд на военный лагерь на холме в версте от города.

Сотни судов у берега Лыбеди, тысячи разномастных шатров, густой человеческий гул и ржание лошадей. Густой дух подгорелой каши, конского навоза и людского дерьма. Я никогда не видел такой армии, но как мне показалось, здесь собралось не менее полусотни тысяч бойцов.

24

барбют (ит. Barbotto) — пехотный шлем, в значительной мере закрывающий лицо за счет развитых нащечников.

25

бахтерец — доспехи, у которых на груди и спине, а иногда и боках было по нескольку рядов мелких пластин или «досок» из железа.