Страница 8 из 11
– Да что с ними дискутировать? Сотворить сотрясение мозгов средней тяжести, связать веревкой местного производства, да и отправить на транспортном средстве, именуемом телегой, в город на продажу! – воскликнул один из держащих нас под прицелом вил.
– Мы можем заплатить больше, чем за нас дадут, – попыталась я поторговаться.
– Назовите вашу сумму, мы произведем экономические подсчеты, сведем баланс, сальдо, дебет-кредит, узнаем, какая прибыль нам останется после уплаты налогов и тогда, вот только тогда, мы сможем решить – помогать вам или нет, – с крокодильей улыбкой сказал староста. – Если маржа покажется нам достаточной, то вам будет предоставлен карт-бланш.
Надо было видеть глаза Агапы, когда она услышала такие речи от помятого мужчины медвежьего вида. Плюшки-ватрушки, да ему надо было срочно похмеляться, надевать деловой костюм и идти выступать на трибуны, либо в офисный кабинет у графиков… Надо же, как порой бывает обманчива внешность.
– Ребят, а вы точно деревенские жители? Так похоже на какой-то розыгрыш, – попыталась я найти хотя бы какое-то оправдание их речам.
Мужчины презрительно хмыкнули.
– Академички… Почему женщины молодого возраста из вашего мира все поголовно уверены, что жители деревень должны быть ущербнее по умственному развитию?
– Ну-у-у, в основном потому, что жителям деревень некогда заниматься учебой. С утра до вечера дела и заботы, – постаралась я сгладить углы.
Мужчины снова презрительно хмыкнули, а в голосе старосты послышались ещё и скептические нотки.
– Так-то оно так, но нашу деревню недаром называют Спятки – остальной мир думает, что мы спятили, раз вместо хозяйства ведем разумные беседы и читаем философские книги. Да, в ущерб хозяйству мы рождаем великие мысли, дома разваливаются, но оно того стоит, а остальной мир рано или поздно придет к пониманию нашей гениальности и сделает соответствующие выводы. А сейчас, ознакомьте нас с цифрой за ваши жизни?
Из-за спин мужчин я видела довольного Шмура. Вот же засранец! Сдал нас и улыбается. В этот момент я поняла, что забыла спросить у него самое главное – какие деньги ходят в Друмирии? Как называются и какова их ценность…
В Академии мы не думали о деньгах, так как нам сразу было сказано, что финансовая часть вопроса всегда лежит на короле и его жена ни в коем случае не должна эту самую часть теребить. Чертов патриархат, вот теперь ломай голову над тем, что пообещать деревенским… Придется импровизировать.
– Ага, мы тоже не пальцем деланные. Скажем одну цену, а она в пять раз больше. Сначала вы называйте! – я опасалась, что мужчинам надоест вести с нами диалог, но отступать было некуда. – А если она покажется нам достаточной, то и за помощь щедро отсыпем. Мы бы осыпали наградами вон того паренька, – я показала на Шмура, и с некоторой злорадностью заметила, что его лицо перекосило, – но он решил, что лучше будет если мы вам всё отдадим.
Староста окинул взглядом нашего провожатого и благодарно кивнул ему.
– Он показал себя разумным человеком, хотя сначала и совершил акт кражи. За это наша деревня прощает его и впредь не будет столь неблагосклонна, если у него снова проявится приступ клептомании. А сейчас… Я думаю, что мы удовлетворимся двумя миллионами часандров, и даже дадим в дорогу несколько хлебов.
– Вот ещё! Да за такую цену можно весь первый курс скупить! – воскликнула я. – Пятьсот тысяч часандров и ни часандром больше!
Я не знала, что это такое и с чем его едят, но привычка ходить на рынок и торговаться с местными гостями с солнечного Закавказья дала о себе знать. Увы, я снова недооценила интеллектуальную мощь деревенских умов.
– Принято! Это всё равно в пять раз больше того, что могли бы заплатить за вас на невольничьем рынке, – радостно потер руки староста. – Платите!
Платить? А чем? Что это такое и где взять такую сумму? Опять надо включать импровизацию, и я уже было открыла рот, но в дело решила вмешаться Агапа.
– Мы не будем ничего платить вымогателям! Мы говорим нет терроризму и этому самому… как его… кинднеппингу. Да и вообще, сейчас не средневековье, чтобы делать такие вещи! Это… Это стыдно! И вообще – у нас нет денег!
Мне захотелось сделать тот самый жест, который был так популярен в моем мире и назывался «рука-лицо». Вся торговля пошла прахом, когда староста улыбнулся ещё шире, кивнул своим соседям и сказал:
– Академички… Что с них взять? Заприте их в бане, а завтра отвезем в Кардамош.
Я бы могла повернуть камень, взять Агапу в охапку и попытаться дать стрекача, но увы, я никогда не занималась бодибилдингом, чтобы протащить на себе мою честную подругу хотя бы сто метров. Мы могли бы дать бой, но в таком случае без ран, а то и смертоубийства не обошлось. Мы могли бы попытаться продолжить разговор и в конце концов договорились бы о взаимовыгодных условиях, но тут влез Шмур.
– Староста, я думаю, что неплохо бы их постеречь. Я могу! Всю ночь глаз смыкать не буду, а утром ещё и сопровожу в Кардамош. Обещаю привезти всю сумму, даже за услуги ничего себе не возьму…
Староста почесал голову, снова хмыкнул, посмотрел на Шмура тем самым взглядом, который обозначает: «Неужели и ты во мне дурака увидел?» А после всех произведенных процедур сказал:
– Так я и поверил в сказку. Заприте этого молодого человека вместе с академичками. Пусть охраняет их изнутри.
– Но, староста, я же привел их! – воскликнул Шмур.
– Да, за это тебе наш почет и уважение. В общем, закрывайте всех и до завтра меня не будить, – староста зевнул и отправился обратно в дом.
Мы же под конвоем поплелись к небольшой приземистой халупе, которую почему-то обозвали баней.
7
То, что в деревне называлось баней, у нас хорошие хозяева постесняются назвать конурой. Весь зеленый от мха сарайчик смотрел на нас укоризненно светлым бельмом на глазу-окне. Дощатая дверь являлась мечтой для любителей подглядеть за розовым распаренным телом. Вот в этот «дворец» и завели нас троих. Хорошо ещё пониже спины вилами не ткнули.
Пока нас вели, Шмур попытался рассказать пленителям, какого он мнения об их действиях, но внезапно расцветший под глазом синяк моментально прервал поток красноречия. Парень угрюмо подошел к почерневшей от времени стене и, смахнув на пол грязноватое мочало, уселся на скамью. Мы же остались оглядываться по сторонам, опасаясь чего-либо коснуться.
А посмотреть было на что – буржуйка с чаном порыжели настолько, что ржавые хлопья свисали кусками коры на мертвом дереве. Деревянные бадейки и тазы были покрыты таким толстым слоем ила, что мне даже показалось, будто в нем появилась своя жизнь. Свет от тусклой лампы дрожал, как грозный той-терьер на ладошке хозяйки. Тени от света прыгали по стенам, словно панки на концерте любимой рок-группы.
– Доживите до утра, многоуважаемые посетители, – хрипло проговорил нам в спину один из провожатых. – Постарайтесь забыться хотя бы коротким сном, если приснится белый единорог, то это к богатству.
– Нет, ты что – много навоза, вот что снится к богатству, – поправил его другой.
– Да ладно, эти кучи мне то и дело снятся, но пока что богатства я не обрел, – сказал первый.
– Ты богат умом, а это то, чего не купишь ни за какие часандры, – миролюбиво ответил второй.
Рассуждая о снах и их играющей роли на судьбы людей, спятковцы завалили дверь внушительным чурбаком и пошли обратно, ни на миг не прерывая свой занимательный диалог. Если бы меня интересовали сновидения, то я могла бы сейчас многое подчерпнуть, но меня в этот момент интересовало другое:
– Скажи, Шмур, какого…
– Марина, не ругайся, пожалуйста, – взмолилась Агапа. – Мы и так в грязном месте, так что не стоит его ещё больше пачкать.
– Угу, – пробурчала я, – не буду. Постараюсь попикать.
– Это как? – не поняла Агапа.
– А вот так, – ответила я и снова обратилась к Шмуру. – Какого пи-и-ипа, ты, пи-и-ип разпи-и-ипистый нас этим пи-и-ипам сдал? Или у тебя в башке вместо мозгов пи-и-ип бултыхается? Нам нужно было наших девчонок из лап одного пи-и-па вырвать, а вместо этого мы сами к другому пи-и-ипу в плен попали. И завтра нас эти пи-и-ипы другим пи-и-ипам поедут продавать. Ну прямо полный пи-и-ип!