Страница 5 из 10
А поэтому, в силу оригинальности, попытаюсь о нем рассказать.
В детстве Юлия, так звали нашу героиню, ничем особенным не отличалась, разве что мечтою. Хотела стать юристом. Другие девочки видели себя в будущем врачами, учителями, наконец, просто женами.
А она непременно юристом, причем следователем, прокурором или судьей.
Однако мы предполагаем, а Всевышний располагает. К десятому классу наша Юлия оформилась в настоящую красавицу и за ней стали «приударять» сначала одноклассники, а затем и более зрелые мужчины.
За одного из них, подвизавшегося в торговле, девушка и вышла замуж.
После этого молодожены уехали к нему на родину – в Ростов, откуда через несколько лет Юлия вернулась к родителям без мужа, но с маленьким сынишкой.
Нужно было начинать новую жизнь. А она в то время била у нас ключом.
Стаханов – родина известного в то время на всю Страну стахановского движения, купался в зените славы, расстраивался и хорошел.
Кроме угольного месторождения, в нем было несколько крупных заводов союзного значения, свой мясокомбинат, молокозавод и масса других, менее значительных предприятий.
Высокой была и зарплата. Многие шахтеры и заводчане разъезжали на новеньких «Волгах» и «Ладах», регулярно отдыхали на европейских курортах и имели уютные дачи на живописных берегах Северского Донца и Лугани.
Хотелось красивой жизни и Юле. Тем более, что она еще больше расцвела, да к тому же вернулась в отчий дом дипломированным юристом.
Для начала мечтательница устроилась юрисконсультом в городское управление жилищно-коммунального хозяйства, где сразу обратила на себя внимание высокой работоспособностью, принципиальностью и умением ладить с людьми. Уже через месяц ее избрали председателям группы народного контроля предприятия и выдвинули в народные заседатели стахановского горнарсуда.
И не ошиблись. В первый же год работы активистка «вывела на чистую воду», кого бы вы думали? Своего начальника управления, который понемногу приворовывал.
Того исключили из партии, подвергли денежному начету и отправили на пенсию. Ходили слухи, что таким образом Юлия отомстила ему за понуждение к сожительству, но кто знает?
Уже тогда ее приметили в исполкоме и предложили более серьезную должность – юрисконсульта областного управления сельхозтехники, базировавшегося в городе.
Что это за организация, думаю, объяснять не стоит. Скажу одно, там имелось практически все, что Аркадий Райкин в свое время назвал заманчивым словом «дфысыт» – от острофондируемых строительных материалов и механизмов, до запчастей к «Волгам», «Уазам» и прочей автотехнике. И руководил много лет этим сказочным управлением всеми уважаемый в городе человек.
К нему благоволил сам Первый, и добивались дружбы многие другие начальники. И он ее дарил, не бескорыстно, конечно.По принципу «ты мне,я тебе».
Однако, знал меру и особо не зарывался. Хотя и имел две слабости – хорошую выпивку и красивых женщин.
Вот к нему-то и попала наша Юлия. Будучи наслышан о печальной участи ее бывшего «патрона», тот поначалу относился к сотруднице настороженно. Но чего не делает женское обаяние!
Тем более, что им новая сотрудница владела в совершенстве.
Были у нее и другие достоинства. Каким-то особым чутьем Юлия угадывала нечистых на руку работников. Подловила она и в управлении – двоих, о чем сразу же доложила директору. А тот не терпел когда крадут в его владениях. С треском выгнал.
И стал доверять своему юрисконсульту – ведь сообщила-то она не в ОБХСС или народный контроль, а ему. «Сор из избы» не вынесла, значит, свой человек. А еще через какое-то время, как и следовало ожидать, их отношения стали дружескими, а затем и интимными.
"Патрон" наслаждался любовью юной девы, а она его благосклонностью. И та была немалой.
Вскоре, не без участия директора, горисполком выделил Юлии с сыном отличную двухкомнатную квартиру в новом доме, на работе ей существенно повысили зарплату и за счет предприятия стали выделять путевки для отдыха в пансионатах Крыма.
Но вмешалась любовь. На этот раз настоящая. Юлия познакомилась с молодым горным инженером и стала встречаться с ним. Об этом стало известно директору.
Тот потребовал прекратить эти встречи, грозя в противном случае сообщить тому о своих отношениях с сотрудницей.
Лучше бы он этого не делал. Зная практически о всех махинациях любовника, Юлия сделала вид, что смирилась, а сама решила избавиться от него. Нет-нет, не подумайте чего дурного! Для банального убийства она была очень умна. И придумала иезуитский ход.
По давно установившейся традиции, в выходные, ее шеф с несколькими «отцами города» выезжал на базу отдыха на знаменитое в наших местах Бобровое озеро, где вволю парился в сауне, играл в бильярд и предавался обильным возлияниям.
А утром в понедельник, юрисконсульт приносила ему на подпись кипу различных документов, подлежащих отправке в областные и республиканские инстанции.
Слепо доверяя Юлие, и страдая тяжелым похмельем от выпитого накануне, "кэривнык" не вникал в их суть и ставил начальственную подпись в тех местах, куда указывал изящный пальчик.
Так было и в то роковое для него утро.
Подмахнув последний документ, директор выхлебал бутылку «Нарзана» и, сказав, что ему нездоровится, уехал отсыпаться домой.
А еще через несколько дней директора вызвали в обком. Какой там с ним состоялся разговор неизвестно, но закончился он весьма плачевно – с «командиром производства» случился инфаркт, а затем он был исключен из партии и снят с должности.
Впоследствии выяснилось, что из «Сельхозтехники» на имя первого секретаря обкома Шевченко поступило отпечатанное на фирменном бланке этой организации письмо, в котором сообщалось о ряде злоупотреблений совершенных директором, его пьянстве, стяжательстве и других неблаговидных поступках.
Завершалось оно настоятельной просьбой о снятии мздоимца и морального разложенца с работы и исключении из рядов КПСС. И, кроме того, обещание обратиться в ЦК, в случае отказа в этом.
А в конце стояла подпись … самого директора.
Все было просто. Письмо исполнила коварная Юлия, подсунув его на подпись своему шефу в числе других документов, а тот, росчерком пера сам подписал себе приговор. Читать надо бумаги, товарищи начальники, читать…
Впрочем, официально этот факт нигде не прозвучал, обком не желал «выносить сор из избы», хотя о нем и стало известно многим.