Страница 9 из 52
— А можно мы поедим бабушкин пирог и ещё во дворе погуляем? Ну, пожалуйста! — Алекс запрокинул голову вверх, глядя на меня глазами «Бэмби». — Здесь так красиво. Как в сказочном королевстве, о котором рассказывала Рая! Я ещё хочу играть в бассейне! У Ильи столько разнообразных игрушек! А ещё мне понравился планшет с играми. Он даже мультики показывает. Я хочу потрогать машину папы, когда он вернётся домой. Она такая красивая и огромная! Хочу в неё залезть! Мам, думаешь, он мне позволит? Разрешит подержаться за руль? — возбуждённо затараторил Сашка, а у меня в душе защемило, сердце пропустило пару сильных ударов из-за его восхищённого лица и слегка сумасшедшего взгляда. Он не привык к такой жизни. Мировозрение ребёнка начало меняться слишком стремительно. Как же хочется, чтобы он поскорее почувствовал себя здесь не просто детдомовским мальчиком, а нужным и любимым ребёнком. Илюшка, и тот — недавно узнав своего родного отца, прекрасно чувствует себя в своей тарелке.
— Конечно, разрешит, — протолкнув в горле ком, сдерживаю в себе нахлынувшее чувство жалости.
— И я хочу полулить. У Моти огломенная тачка! Больше, чем у папы. Когда он снова плиедет — я тебе обязательно покажу его чёлный «Бумел»!
— Доброе утро, Асенька, — мать Дмитрия вошла в дом следом за мальчиками.
— Здравствуйте, Нина Владимировна! Ребята, бегите в столовую. Бабушкин пирог чудо, какой вкусный!
С криками «Ура!» мальчишки наперегонки понеслись к заветному завтраку.
— Как ты себя чувствуешь, доченька?
Та, что «будущая свекровь», подошла и бережно взяла меня за обе руки. Погладила большими пальцами кисти и удовлетворенно улыбнулась. Несложно догадаться почему. Её палец остановился на помолвочном кольце, зацепив подушечкой небольшой камушек.
— Ты даже не представляешь, как я ждала этого момента, Асенька. В последнее время только и грезила, цепляясь воображением за будущее моего сына. Он близок к сорока годам. Уже давно не мальчик. В его-то возрасте многие мужчины обзавелись детьми, воспитывают шестнадцатилетних подростков, а у Димы, кроме бизнеса и разбитого сердца, до сих пор ничего не было. Об Илюшке чудом узнали. А теперь и ты ворвалась в его душу и зажгла в глазах сына настоящий, живой огонь. Поверь, я знаю, о чём говорю, деточка. Когда Дмитрий родился, первое, о чём я попросила у Господа — даровать ему счастье. Силы и здоровье он взял от деда и от отца, а я молила лишь об одном, как и любая любящая мать, хотела видеть в его глазах то, что вижу сейчас — любовь к женщине, стремление к продолжению рода.
Нина Владимировна, что есть силы, прижала мои руки к своей груди. Её серые глаза покрылись влагой. Она так тепло на меня посмотрела, что моё сердце не удержалось, пустилось вскачь, забилось о рёбра как сумасшедшее. Всю свою сознательную жизнь я только и делала, что мечтала о настоящей материнской любви. Ждала, надеялась, что мама однажды объявится на пороге дедушкиного дома и больше не уйдёт, не бросит меня. Я была готова на всё, чтобы заслужить хоть каплю её теплоты и ласки. Тысячу раз загадывала желания и тысячу раз отгоняла прочь все детские мечты. И вот сейчас, глядя на эту женщину, чувствуя её искренность и теплоту, понимаю, как всё банально и просто: материнская любовь достаётся даром, её не нужно заслуживать, она либо есть, либо её нет. Чужих матерей не бывает, как и чужих детей, и если ей суждено быть моей свекровью — то я буду самой счастливой дочерью в мире.
— Асенька. Дима в тебе души не чает. Запомни это, детка, и чтобы не случилось — слушай только своё сердце, оно никогда тебя не обманет. Не доверяй расчётливому разуму! Только так ты сможешь уберечь свою душу от боли и смятения. А сейчас идём, я тебе заварю свой фирменный чай, а ты расскажешь мне о своих предпочтениях. Должна же я знать хоть что-то о своей невестке, — непринуждённо рассмеялась и, обняв меня за плечи, повела на кухню.
Когда время ланча подошло к концу, мальчишки, поблагодарив бабушку Нину, отправились в свою комнату передохнуть и посмотреть мультфильм. Сашке не терпелось изучить возможности планшета и ознакомиться с любимой игрой Ильи, ну а мы с Ниной Владимировной душевно провели время за чашечкой её фирменного чая, болтая в гостиной на разные темы. Все мы в той или иной степени коллекционируем редкие или смешные жизненные истории, особенно из далёкого детства. Так я узнала много интересного о Диме, рассказала о себе, о дедушке, о своих детских и юношеских увлечениях. Время бежало незаметно. Нанятая Дмитрием повариха приготовила вкусный обед. Мы все дружной компанией, в том числе и телохранитель Максим, поели. Мальчишки отправились спать в гамаки за домом, натянутые между высокими елями, рядом с детским бассейном. Погода не слишком жаркая, да и бабушка Нина настолько счастлива, что готова дни напролёт за ними присматривать.
— Анастасия, зайдите в комнату охраны. Если Вас не затруднит — принесите мне кофе. Я надолго не задержу, — киборг Матвея озвучил ровным тоном и направился в своё логово.
Вот уже несколько часов подряд я гипнотизировала взглядом экран, проверяя входящие звонки и смс. Дима молчал, а я себя всё больше накручивала. Места не находила. Раньше я не ощущала одиночества так, как сейчас. Знаю, что это всё напускное, всё в моей голове, ведь родные люди присутствуют рядом, но вдали от него хочу сдохнуть! Скучаю! Так сильно, что не могу подобрать слов. И эти часы разлуки кажутся вечностью. Все мои мысли о нём. Будто наваждение какое-то. Чем дальше, тем сильнее. Телефон в руках завибрировал. Радуюсь, как девчонка. Трясущимися руками снимаю блокировку и ловлю смс. От него! И кажется, что я сейчас на седьмом небе от счастья.
«Любимый»: «Привет, Маленькая, я соскучился! За меня не волнуйся, как только разгребусь с делами, сразу к вам примчусь. Ты в порядке?»
— Татьяна Викторовна, сделайте два кофе, пожалуйста. Мне нужно отправить смс! — сердце трепещет. Я взволнованно и радостно прошу помощи, набирая текст сообщения:
Я: «Твоя мама — ангел воплоти! У нас всё отлично. Скучаю по тебе!»
С трудом сдерживаюсь, чтобы не приписать — «люблю». Не хочу разжигать в нём ещё больший азарт к женитьбе. Каждодневные попытки затянуть меня в ЗАГС когда-нибудь сломают мою волю окончательно. Пусть терпеливо ждёт, — улыбаюсь, как зачарованная дурочка, поглаживая пальчиком помолвочное кольцо, — и если не передумает в скором времени — я соглашусь! Обязательно соглашусь! Но только когда мы оба созреем до такого серьёзного шага.
— Держи, Асенька, кофе готов, — отрезвляет меня повариха, подавая в руки маленький круглый поднос с двумя фарфоровыми чашечками.
— Благодарю, Татьяна Викторовна. Баранина с овощами приготовленная вашими руками — это что-то божественное!
— Рада, что тебе понравилось блюдо. Иди деточка, отдыхай. Скоро сорванцы проснутся, гляди, все силы вымотают. Энергии — хоть отбавляй, — добродушно рассмеялась.
Направляюсь к Максиму. Может без Матвея он потеплеет немного и не будет напоминать железную, бездушную машину. Стучусь. Дверь незамедлительно открылась.
— Прошу, — произнёс мягким, необычным для него голосом, позволяя пройти внутрь своего рабочего пространства.
Сделав пару шагов, застыла у двери, разглядывая обстановку. Максим за пару часов оборудовал свой пост охраны целым рядом специальных устройств, централизовал всю информацию безопасности коттеджа и прилагающейся к нему территории, вывел основные изображения с камер видеонаблюдения на четыре больших монитора, расположенных на письменном столе. Три поменьше, не считая ноутбука, транслировали более крупные изображения с разных зон наблюдения: центральный вход, сзади и по бокам дома, а также въезд во двор. Проводка аккуратно собрана и зафиксирована надлежащим образом, так, чтобы за неё не зацепиться ногами и не создать крушение миниатюрного «Пентагона».
— Ваш кофе, Максим. Надеюсь, Вы удобно устроились в штаб-квартире? — снимаю с подноса чашечку с ароматной жидкостью и протягиваю охраннику. Максим улыбнулся кончиками губ и внимательно посмотрел на меня, я бы даже сказала, оценивающе. Его чуть прищуренные глаза опустились на мои губы. Задержавшись на них несколько секунд, скользнули по фигуре и выдали информацию, в которой я прочла одобрение. Оказывается, этому роботу присущи людские эмоции, хоть при первой нашей встрече он тщательно их прятал за стальной маской безразличия и холодности.