Моя неидеальная женщина

— Ты должна кое-что знать, — едва слышно простонав, Дмитрий впивается зубами в моё плечо и облизывает зажатую кожу, ставя на мне собственническую метку, от которой по всему телу растекается густое тепло. Тяжёлая ладонь, опустившаяся на поясницу, вынуждает ещё больше прогнуться в спине. Не медля ни секунды, Дима глубоко входит в меня, выбивая из горла протяжный глухой стон. Наслаждение, напоминающее легкий разряд, проносится по венам трепетной волной, кипятит кровь, накаляя чувства. Закатываю глаза от исступления, ещё больше прогибаясь под ним, позволяя глубже проникнуть в себя.

— Сегодня я усыновил Сашку, — резким толчком выбивает из меня дух. Я всхлипываю, осмысливая только что сказанное им. В голове сладкая муть. Ладонь Димы накрывает потяжелевшую грудь, сминая её. Пальцы забираются под лифчик, сжимают болезненный сосок, катая его, словно пластилиновый шарик. Не сдерживаю довольное мычание. Почти ничего не соображаю. Новость ошарашивает, но очередная резкая фрикция не позволяет возмутиться, взрывая во мне яркую вспышку страсти. Задыхаюсь. Непонятное чувство обжигает склеры, отчего видимость перед глазами плывёт размытыми пятнами. — Ждать больше было нельзя! Не молчи, Ася! Ответь хоть что-нибудь, прошу, — обхватывает рукой за талию, глубже проникая в меня, натягивая на всю длину.

— Ты мог хотя бы предупредить, — почти со стоном произношу, ощущая прилив волнительной дрожи внутри. — Ты сделал всё молча, не смотря на то, что я согласилась стать твоей женой. — Во мне бушуют тысячи реакций. Пытаюсь подавить разочарование и обиду. Не позволить эмоциям взять верх. Главное, что любимый мужчина жив и здоров, что Сашке не придётся больше сталкиваться с прежней жизнью. Остальное неважно.

— Родная, теперь его никто не отберёт у тебя... и я не смогу, прости, но так было нужно... — прохрипел, ускоряя темп. Я забилась в его руках. Слёзы потекли ручьём то ли от обиды, то ли от счастья.

— Обещаю тебе, всё у нас будет хорошо! — его чувственный поцелуй обжигает кожу чуть выше лопаток. Накопившееся сексуальное напряжение требует выхода. Животные инстинкты берут верх. Когда удовольствие становится невыносимым, срываюсь на крик:

— Сильнее, Дима! Глубже... прошу...

Его ладонь тотчас затыкает мне рот. В исступлении прикусываю кожу до крови, ловя краем уха шипящее ругательство. Солоноватый привкус срывает тормоза, и я, приглушённо мыча, принимаюсь энергично двигать бёдрами ему навстречу, нетерпеливо насаживаясь на член. Мощные разряды удовольствия пронзают лоно, перерастая в сокрушительный оргазм. Из груди вырывается сдавленный стон. Дрожа в сладостных конвульсиях, я вся сжимаюсь внутри, неистово цепляясь в края бассейна.

— Любимая... — произносит у самого уха, почти не контролируя себя, рычит, шепчет что-то невнятное, вбиваясь в меня с такой силой, что чувство наполненности едва не вынуждает терять сознание. Спиной ощущаю тяжёлое и неровное биение его сердца. Дима достигает разрядки следом за мной с последними глубокими рывками под низкий и хриплый стон ликования. Убирает ладонь с моего лица, позволяя сделать резкий вдох.

— Тебя мне всегда будет мало, девочка моя... — касается губами виска, понижая голос до хрипа. Притягивает к себе обмякшую, и раннее повисшую на бортике бассейна. — Иди ко мне, маленькая, не то свалишься в воду... Плаваешь ты хреново. Нам с тобой ещё женитьба предстоит... — его тихий смешок заставиляет сердце забиться быстрее. Глупая улыбка преображает моё лицо.

— Не забудь изъять видео у Макса, умник. Я теперь ему на глаза не смогу показаться.

— Вообще-то это мой дом и моя территория, — возразил Дима, поправляя на мне бюстгальтер. — Считай, никто ничего не видел...

— Ох, — прыскаю со смеху, нащупав обнаженный пах своего героя. — Штаны подними, сексуальный террорист. Весь дом переполошили. Дим, — на секунду замолкаю, рассматривая с замиранием сердца царапины на его лице. Едва ощутимо глажу их подушечками пальцев, молча радуясь его возвращению. — Больше не убивай меня долгим молчанием.

— Прости... — шепчет на ушко, укутывая своим теплом...

Дмитрий.

Мягкие розовые лучи восходящего солнца заскользили по моему виску, разбудили меня, как и обычно, с рассветом. Довольно морщась от щекотки, глубже зарываюсь носом в шелковистые волосы Аси на затылке, вдыхаю её любимый, тонкий аромат, ощущая, как по телу растекается будоражащее тепло, сосредотачиваясь в паху твёрдой эрекцией. Хочу прижать её плотнее к себе, отодвинуть полоску трусиков в сторону и, аккуратно приподняв бедро, погрузиться в горячую плоть как можно глубже, чтобы разум расплылся острым удовольствием, но вместо этого, едва дыша и касаясь твёрдым членом её упругих ягодиц, боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить сладко спящую любимую девочку. Ладонью, покоящейся на её животе выше пупка, улавливаю умеренное сердцебиение. С замиранием сердца касаюсь большим пальцем окружности груди, провожу по ней несколько скользящих кругов и тут же останавливаю себя, испытывая невероятный соблазн. Пусть поспит. Раз вчера смерть не приняла меня в свои объятия, значит судьбою предначертана долгая жизнь. Ещё успеем насладиться друг другом. Все у нас впереди.

В приоткрытое окно доносится пение птиц, шуршание крон старинных сосен. Едва рассвело, и настырный дятел, оседлав ствол на вершине сосны, принялся неустанно долбить по звонкому дереву. Хмурюсь, желая оградить свою спящую красавицу тишиной и спокойствием. Ася, тихо простонав во сне что-то невнятное, находит мою руку и прижимает к груди, будто чувствует, что я намерен встать с кровати. Нужно распланировать выходной. Заказать что-нибудь вкусное и необычное на обед, придумать, чем занять на целый день детей и любимую женщину. Я настолько привык жить по расписанию, что уже не могу игнорировать приверженность к созданным мною правилам, но сегодня хочется тупо на всё забить и насладиться нашей маленькой домашней идиллией. Тем более, я дал обещание сыновьям, и не хочу его нарушать ни под каким предлогом.

— Ммм... — тихий стон Аси привлекает моё внимание. Чуть приподнявшись на локте, я с любопытством рассматриваю её довольное лицо. Глупая улыбка играет с её алыми губами. — Ты ненасытный, Воронцов... — шепчет охрипшим ото сна голосом, не разлепляя веки. — Мы только вчера ночью отожгли в бассейне, а твой дружок снова рвётся в бой. Что движет твоим несгораемым желанием?

Касаюсь губами её плеча, затем, целую изгиб тонкой шеи, ощущая пульс жилки, перебираюсь на ароматный висок и разворачиваю сонную, и слишком соблазнительную женщину к себе лицом.

— Ты же знаешь, что в этом только твоя вина и ничья больше, — шепчу, едва касаясь её губ своими, испытывая неописуемое удовольствие, вдыхая её тёплое, дурманящее дыхание, щекотливое, возбуждающее, от чего в районе копчика ощущается трепетное тепло, непроизвольно сжимаются ягодицы, накаляя ствол ещё большей энергией. Нависаю над ней, зарываюсь пальцами в волосы на висках, массирую кожу её головы, едва надавливая на череп. Закатывает глаза от удовольствия, довольно мурлыча.

— И всё-таки ты чего-то не договариваешь, Дим, — тонкие пальчики опускаются на мою шею, гладят её, царапают ногтями кожу на сонных артериях, разгоняя приятные мурашки вдоль позвоночника. На секунду я замолкаю, утопая в ощущениях. Перевожу дыхание. Её серо-голубые глаза темнеют, незаметно поглощая меня всего. Затягивают в гигантскую чёрную дыру... Я наслаждаюсь женской красотой, при этом меня рвут на части разнообразные эмоции. Что-то внутри меня щёлкает, и я делюсь с ней своим сокровенным желанием, впервые осознанным и чистосердечным:

— Я хочу ребёнка, Ася, — смотрю в её горящие глаза, испытывая необычайную дрожь. — Нашего с тобой ребёнка. Хочу с работы возвращаться в дом, наполненный нашими детьми. Хочу видеть тебя счастливую, окружённую мальчишками и приятными хлопотами.

— Саша сын Светланы, Дим. Сестра его родила и подбросила мне под дверь, как ненужного щенка, — вдруг ни с того ни с сего начала она. — Видимо, рассчитывала на мою доброту... Разве я могла тогда знать? Если бы знала, не отдала бы в приют. Я своими руками определила его в ад... — глаза моей художницы наполняются влагой. Целую их, успокаивая.