Страница 24 из 52
— Ася? — реагирую на шум внезапно открывшейся позади меня двери душевой кабинки. Резко оборачиваюсь, чтобы убедиться.
«Она...» — пытаюсь унять сумасшедший стук сердца.
— Я не услышал, как ты зашла, — выжимаю из груди низкий голос. — Почему ты не в..? — запинаюсь, следя за тем, как меняется её блуждающий, обеспокоенный взгляд на оценивающий.
— Матвей сказал — ты в душе... — взглядом ластится о мои губы, виновато прикусывая свои. — Дим, я так больше не могу, — её охрипший голос едва донёсся до моих ушей. Дыхание девушки сбилось и кристальные слезинки не заставили себя ждать. Скатились, оставляя влажные дорожки на бледной коже лица. — Не хочу тебя ни с кем делить... — прошептала, делая шаг вперёд, под струи парующей води, обнимая и прижимаясь к моему торсу своим хрупким телом. Оплетаю её стан руками, вдавливая в себя и облегчённо выдыхаю, словно рождаюсь заново.
— Это чушь, — шепчу ей на ушко, пробираясь пальцами сквозь мокрые, спутанные пряди к затылку, обхватываю его и, сжимая легонько волосы у корней, тяну вниз, приподымая её лицо до тех пор, пока наши глаза не находят друг друга. Вода хлещет по её личику, но Ася, игнорируя острые струи, зачарованно смотрит, не отрывая томного взгляда, ласкает где-то глубоко своей воспламеняющейся похотью всё моё чувствительное нутро. Поднимая мучительно-сладкое тепло от пяток к макушке.
«Твою ж мать, маленькая, зачем ты так со мной?» — во мне бушует раздрай. Она то отталкивает меня, то хочет до безумия, доказывая свои желания безудержной дрожью в теле.
Вот и сейчас льнёт ко мне, как бездомный маленький котёнок, раздирая грудную клетку в клочья. Мокрая насквозь. В джинсах и в моей футболке. Царапает мою обнаженную кожу своими острыми сосками сквозь хлопковую ткань, пленяя в моей голове здравый рассудок.
— Я ни кому не принадлежу, кроме тебя, маленькая, — заверяю, выдыхая свой стон ей в приоткрытый рот. Ася ловит моё дыхание, несмело прикасаясь губами к моим. Медленно ведёт маленькими ладошками вдоль позвоночника к пояснице, задерживается там на пару секунд, и следом накрывает ими мои ягодицы, сжимая со всей силы упругую плоть, вонзая в неё острые коготки. Обоюдный стон облегчения пронзает заполненную паром комнату.
— Поклянись, — с мольбой в голосе раздаётся её просьба. — Скажи, что больше этого не повторится. Что ты принадлежишь только мне...
— Клянусь, девочка моя. Жизнью клянусь, что ты единственная заноза в моём сердце, — руки сами сжимают её, словно тиски, что Ася вскрикивает от боли.
— Рёбра!
— Прости, — шепчу и тут же, в инстинктивном порыве, сминаю её пухлые губы своими, жадно втягивая в себя и кусая сладкую плоть до крови, как голодное, озверевшее животное, сходя с ума от солёного привкуса. Рыча, прижимаюсь к её упругому телу, чувствуя исходящие жаркие вибрации. Провалиться в бездонную пучину не так уж и сложно, если твои рецепторы вкуса и запаха дают сбой и тотчас сводят с ума от зашкаливающей дозы адреналина, не позволяя опомниться. По телу пробегает ток, распределяя слишком сильное возбуждение в каждую чувствительную точку, скапливается в низу живота, распирает до боли член, заставляет его пульсировать, разрываться от переизбытка желания. Обезумел от того, как сильно хочу её трахнуть. Грубо. Наказывая. Выбивая ритмичными толчками из женской груди гортанные стоны удовольствия вместе с мольбой о пощаде. До дрожи в теле хочу клеймить её мощными ударами снова и снова, пока Ася не обнулит свою чёртову память и не начнёт жизнь с чистого листа.
— Постой, — задыхаясь пролепетала, едва разорвав поцелуй. Уперлась ладонями в грудь и надавила, вынуждая сделать шаг назад и прислониться к стене спиной. Сползла по мне на пол, опустившись на колени. Прикоснулась пальчиками к паху и, зарывшись ногтями в поросли волос, заставила тело ощутить ещё один беспощадный электрический разряд.
— Асяяя... — выдыхаю полустон, подчиняясь её желанию.
Кончики пальцев порхнули по длине чувствительного ствола, обвели вздутые венки. Каждое прикосновение подушечек отозвалось мощными ударами в висках. Она прикасалась к члену, будто бабочка крыльями, бережно и невинно, но эти манипуляции заставили сердце выколачивать рёбра из груди настолько мощно, что в мышцах ощущалось частое и резкое покалывание, не позволяющее вдохнуть полной грудью. Самообладание скатилось до критической точки, как только Ася, используя дразнящее движение, провела острым язычком от основания члена до раскалённой головки и поласкала уздечку, размазала по вершине выступившую каплю смазки.
«Блять! Маленькая, угробишь меня к чертям собачьим!»
Пожалуй, легче умереть, чем терпеть эту медленную, болезненную пытку над разрывающимся от давления стволом. Мозг пронзает острое желание оторвать от члена нежные ладошки и завалить её на пол прямо здесь, под горячие струи воды, заполнить собой до основания и протянуть по всем граням мощнейшего наслаждения. Хочу, чтобы она дышала только мной, жила мной, принадлежала лишь мне, сходила с ума от нашей близости и больше никого не желала! Никогда! Да! Я — тот самый чертов собственник! И это никак не изменить.
— Ася, милая, — перевожу дыхание, — давай в спальне продолжим... — всё-таки пытаюсь предотвратить её искренний порыв, так как чувствую — сердце, нахрен, разорвётся от сумасшедшего кайфа, но она опережает меня на доли секунд, захватывает головку в нежный плен своего тёплого рта. Вбирает в себя с довольным грудным стоном, от которого удовольствие пронзает позвоночник, стремительно проносится по нему вверх и ударяет в виски, затуманивая разум. В глазах темнеет от того, как жадно она присасывается, выворачивая душу наизнанку.
«Сукаааа! Я сейчас взорвусь! С восторгом кончу ей в рот, ибо терпеть такой кайф нет больше сил», — запрокидываю голову вверх, судорожно ловя воздух открытым ртом. Шарю ладонями по кафелю в бесполезном поиске любой точки опоры. Упрямый язык Аси издевательски медленно обводит по кругу упругий пульсирующий венчик, разгоняя в распирающих венах дополнительную дозу адреналина. Тело бьет сильнейший озноб.
— О, Боже, мааалышшш... — последнее прошипел сквозь стиснутые зубы, в исступлении вогнал в её спутанные волосы пальцы и прихватил на затылке намокшие сосульки, сжал их в кулаках. Ася тотчас отреагировала на боль шипением, вонзив ногти левой руки в моё бедро. Пальцы второй сильнее сомкнула на стволе, прежде освободив головку от захвата. Втянула резко воздух. Плотоядно взглянула на член, и неосознанно, по-детски облизнулась.
«Чееерт! Какая же она всё-таки порочная. Сексуальная. Желанная. Моя маленькая, любимая девочка!»
— Прости, — дышу рвано, словно пробежал стометровку с наилучшим результатом. — Слетел с катушек, малыш. Ты напрочь вышибла мой рассудок, — массирую пальцами её голову, умирая от желания сорваться и грубо овладеть её ртом. — Продолжай, Ася, — уже настаиваю сам, подаваясь бёдрами вперёд, нетерпеливо дёргая окаменевшей плотью. — Не останавливайся.
Приподняв лицо, девчонка преданно посмотрела в мои глаза. Не проронив ни слова, очертила головкой контуры припухших губ и снова обхватила ими член, погрузив его обратно в желанную влажную среду.
«Твою ж мать, девочка моя, почему же раньше я лишал себя такого охренительного удовольствия?»
— Глубже, Асяяя... — сдерживаюсь из последних сил, чтобы не толкаться в неё слишком напористо и грубо. — Дааа... Вот так, милая... Немного быстрее...
Обхватив нежной ладошкой ствол, Ася покорно прислушалась к просьбе, слегка запрокинула голову назад и приняла член максимально глубоко в себя, как только смогла. Ритмично заскользила губами вперёд-назад, плотно, почти до конца смыкая на члене тонкие пальчики. Лаская и дразня чувствительную головку языком, то на секунду выпуская изо рта, чтобы передохнуть и втянуть воздух, то рьяно вбирая в себя, посасывая, доводя сердце до аритмии.
«Нахрен всё! Хочу её, как никогда! В рот! Дико! Безудержно! Глубоко!»