Спаси меня снова

Рита 

 «Пожалуйста, помоги мне! Я знаю, ты можешь! Мне очень нужна твоя помощь. Спаси меня снова, прошу! Иначе… я чувствую… я не выживу… И эта ночь… может стать последней…»

Рита медленно поднималась по лестнице на третий этаж. На каждом этаже свет включался автоматически – лампы реагировали на движение. Это подстегивало ее идти вперед, придавая решительности, при этом заставляя каждый раз вздрогнуть от неожиданности и зажмуриться от яркого света.

Подъезд чистенький, со свежим ремонтом, даже стены еще не расписаны и не поцарапаны.  На фоне бирюзовых стен Рита в своем одеянии совсем не вписывалась в окружающий вид. Это заставляло девушку на мгновение засомневаться, но она откидывала сомнения прочь. У нее все равно нет выхода.

Этажом ниже залаяла собака, почуяв несмелое движение чужака, из соседней квартиры подхватила другая. Где-то сверху подхватил еще один звонкий голос. Рита скорее поднималась выше, пока рассерженные хозяева собак не увидели ее и не прогнали из подъезда.

Она уговаривала себя, что поступает правильно и внутренне молилась, прося о помощи Его. Страх и отчаяние сковывали тело. Замерзшие конечности с трудом, но подчинялись. Сведенные холодом пальцы цеплялись за теплые перила. Она шла выше и выше. К Его двери. К своей надежде на спасение, на жизнь.

Боялась представить Его реакцию на ее вид. На нее. Но Он же хороший человек, она знала. Она  надеялась, что Он поможет ей – грязной оборванке, бомжихе, голодной и замерзшей. Он – ее незнакомец. Так она назвала Его, когда впервые увидела. Она не знала Его имени, поэтому придумала свое. С этим именем она жила уже несколько дней.

Она не знала, который сейчас час, но думала, что скоро полночь. Жильцы спали. Он тоже спал. Наверное. По крайней мере, она долго стояла возле Его дома, решая идти или не идти, наблюдая за окнами. Свет не горел, но Он дома. Она  видела, как Он заходил в подъезд. Она следила за Ним с того самого дня, как встретила.

Три дня назад

Рита весь день бродила по городу в поисках какой-нибудь подработки и еды. Все без толку. Никто не хотел связываться с бомжихой. С каждым днем ее бездомной жизни внешний вид становился все хуже: тело худее, одежда грязнее и висела мешком на острых костях, лицо и руки неухоженные, обветренные, глаза голодные и, наверное, уже безумные. От нее шарахались как от прокаженной. Шансы выбраться из этой помойной жизни давно растаяли.

Вечером Рита спустилась в подземный переход – место скопления таких же, как она, бездомных людей – отбросов общества.

Надо решить, куда сегодня придется идти на ночевку. Выбор был не велик, но она все равно погрузилась в свои мысли. Как? Как она дошла до такой жизни? Это даже жизнью назвать нельзя. Существование. А ведь была семья, дом, образование. Сейчас нет ничего, кроме образования, но кто об этом знает? Без документов и в таком виде никто даже слушать не хотел, что она может вкалывать как лошадь ради еды и крыши над головой…  Букашка, шатающаяся среди жилых коробок. Никто. Ничья.

А может, не решать уже ничего? Не искать? Не думать? Ритка устала. Устала бороться с холодом. Нет сил выживать. Просто нет сил ни на что. Хочется, чтобы мозг умер. Чтобы сердце остановилось. Чтобы… все…

Очнулась она от какого-то шума. Сразу и не поняла где она и что происходит, видимо, задремала. Ее «коллеги» стояли полукругом возле какой-то мужской фигуры. Мужчина вытаскивал что-то из большой термосумки и совал в руки бездомных. Это что-то издали похоже на пирожки. Несколько термосов стояли на полу. Из них мужчина наливал темную горячую жидкость в прозрачные пластиковые стаканчики. Чай!  Рита представила, какой он сладкий и ароматный, даже голова закружилась. Бездомные радостно галдели, но что конкретно они говорили, она не слышала. Скорее всего, благодарили мужчину за щедрость.

Ей бы тоже нужно было подойти к ним, получить еду и обжигающий напиток… В животе от предвкушения еды ссохшиеся, сжатые в комок кишки стали медленно раскручиваться.

Не могла двинуться с места. Примерзла как будто.

В оцепенении видела, что мужчина вылил остатки чая в последний стаканчик, закрутил крышку термоса, закрыл термосумку – все закончилось. Еда закончилась. Счастливые бомжи разошлись на свои места вдоль стены подземки, доедая пирожки и допивая чай.

Мужчина попрощался со всеми и пошел на выход, наверх. Мимо Риты. Он ее не видел, потому что она стояла в тени. 

С трудом шагнула вперед, на свет. Ее заметили. Он заметил.

Остановился. Растерянно осматривал ее какое-то время. Потом хлопнул себя по карманам, вытащил, не глядя, из одного из них купюру, сунул ей в руку со словами:

- Брат, извини, пирожки кончились, купи поесть что-нибудь, -  и дальше пошел на выход из перехода.

Он принял Риту за мальчика? Впрочем, неудивительно в таком-то виде: короткая тонкая курточка, светлые в пятнах летние джинсы, когда-то серые кроссовки в сеточку, на голове вязаная шапка. Все болталось не по размеру на ее тщедушном тельце.  Другой одежды не было. На дворе мерзкий холоднючий ноябрь, и морозы вот-вот стукнут. Переживет ли она эту зиму? А эту ночь? Если ничего в ее жизни не изменится, то вряд ли…

Рита судорожно стиснула замерзшими пальцами драгоценную сторублевую бумажку. Только бы остальные не увидели и не отобрали! Так-то все справедливо – они поели, а девушка от голода еле жива. Стояла на месте, смотря вслед удаляющемуся мужчине, спасшему сегодня ее от голодной смерти. Он высокий, крупнее ее бывшего мужа в плечах. Одет в черную зимнюю куртку с меховым капюшоном и черные штаны, кажется, джинсы. Интересно, кто он такой, почему помогает?  Как зовут его? Она решила назвать его «Мой незнакомец». Ему подходило это имя.

В какой-то момент спаситель как будто почувствовал затылком пристальный взгляд Риты, обернулся. Она сделала еще шаг из темноты. Ей показалось, он удивился, но отвернулся и пошел дальше.

 А она…

Она пошла за ним. На расстоянии. Не зная зачем. Не зная, где взяла силы.