Страница 145 из 164
Я бросилась к мужу, упала на колени, жизни в остекленевших глазах не было. Осколок прошел через сонную артерию, это – мгновенная смерть, я это знала, но мириться с этим не хотела. Оживет! Сейчас оживет, как ожила бы я. Минут через 5 закрываю глаза, пытаюсь сосредоточиться и вижу ментальный дух мужа, отделенный от тела, смотрящий на меня во все глаза.
- Не зря боялась, – усмехается он.
- Вернись в тело! Вернись, я тебе помогу!
- Не могу! – покачал головой Олег. – Оно не может больше держать дух. Вены и артерии перебиты, если вытащить осколок, голова отделится от тела.
Олег с грустью посмотрел на свое безжизненное тело:
- Даже больно не было, и испугаться даже не успел. Моргнул – и вот я сверху… обидно.
- Мы найдем для тебя новое!
Слезы градом катились по моим щекам.
- Я не хочу занимать ничье место насильно, детка. Это неправильно.
- Неправильно то, что ты умер! Только не сейчас, только не так! Не оставляй меня!
- Я и не оставлю, я буду рядом, я буду ангелом, ни на секундочку не оставлю. Не плачь, как стану не нужен, так уйду. Подожду тебя, переродимся вместе вновь.
- Не хочу ждать! Слышишь! Не хочу! Возвращайся сейчас, немедленно, слышишь!
- Отпусти его, Приюшка, отпусти! Он вернется, ты же знаешь!
Из транса меня выдернула Мара, она сидела на коленях рядом со мной и прижимала к себе мою голову.
- Верни мне его, бабушка! Верни. Ты же можешь! Верни, прошу!
Я кричала, заглядывая в холодные глаза богини смерти.
- Нет, не могу. Он не хочет, а насильно нельзя, пришел его час. Но ввиду неожиданной смерти у него будет право на инкарнацию с полным сознанием, когда он этого захочет.
- Почему не сейчас, почему не теперь, почему не хочет ко мне вернуться?! Он меня не любит, я ему не нужна, да?
- Нужна. И ты прекрасно это знаешь! – ответила Леля, обнимая меня со спины. – Только вернуться сразу не так просто! Это нужно занять чье-то чужое место, а это тоже неправильно. Я 24 года ждала удобного случая. Но он будет рядом, будет с тобой и однажды вернется, ты ведь знаешь. Не грусти. Живи так, чтоб радовать его там. Проверь мне, много раз умиравшей, никакой радости от печали и скорби наших близких нам там нет. Живым – живое, живи и жди.
- Я не хочу ждать. Я пойду с ним. Я хочу! Это мое право! Я знаю, так можно.
(Если проводилась кродирование (сжигание тела), то жена по своему добровольному желанию могла взойти на кроду и остаться со своим мужем, и тогда она уносилась вместе с ним в Сваргу пречистую. Готовясь к смерти, она наряжалась в лучшие одежды, пировала и веселилась, радуясь будущей счастливой жизни в небесном мире. Во время церемонии её подносили к воротам, за которыми на дровах и хворосте лежало тело её мужа, поднимали над воротами, и она восклицала, что видит своих умерших родичей и велит скорее вести её к ним. Женщина ложилась рядом с мужем, главная жрица общины обрядовым кинжалом наносила один удар в сердце. И тела супругов сжигались вместе).
- Я не думаю, что он бы это одобрил, – покачала головой бледная Ягиня. –К тому же у тебя трое детей. Мал мала. По отношению к ним это очень жестоко, дочка. Они очень переживали о тебе. Каждый день спрашивали, где ты и когда вернешься. Рисунки рисовали, поделки делали, чтобы отдать, когда придешь. Мы, конечно, не бросим, и воспитаем, и накормим, и приласкаем, как сможем, но мать никто не заменит, даже 10 самых любящих бабушек.
- Ты сама без матери росла, недолюбленная, недоласканная. И им такой судьбы хочешь? – спросила Мара. – Это делают в основном пожилые женщины. Кому и так уже немного осталось, у кого и дети, и внуки прочно на ногах. Которых ничего не держит уже в этой жизни, и ждать своего часа, лишние 5-10 лет, им реально смысла нет. А ты молодая, у тебя свой путь длинный еще.
- Это к мужу твоему, что ли, путь-то? – не утерпела я. – Передай ему: увижу еще раз в поле зрения – без головы останется. И переселяй ты его, сколько хочешь и в кого хочешь. Я сколько раз его увижу, столько раз и голову с плеч сниму.
- Хорошо. Я передам, – кивнула Мара и обратилась к Ягине, – сама отчитаешь, проводишь или помочь?
- Помоги, – кивнула Ягиня.
- Мне можно? – спросила я.
- Нет. Никому нельзя из родственников, – отрезала Мара. – Но Ягиня – не кровная, ей можно. Иди к детям, будь с ними.
Я вздрогнула. Предстоял самый тяжелый момент моей жизни.
- Что вы им сказали обо мне?
- Правду. Что ушла в вышний мир. Но будешь за ними приглядывать, присматривать, все видишь и однажды вернешься. В этот раз они воспримут уже легче, тем более, раз ты реально вернулась. Идем.
Леля провела меня через врата в покои к детям. Объяснять мне ничего не пришлось. Как ни странно, эту задачу взял на себя Люций, и дети спокойно рисовали для папы рисунок, чтобы показать, когда он вернется.
- Не грусти, мамуль, он вернется, когда отдохнет! Ты же вернулась. А мы его ждать будем и тебя слушаться. Обещаем!
Сын повис на моей шее, прижимаясь щекой к плечу. К нему присоединилась и Машенька. Прижимая к себе эти два родных сердечка, его сердечка, я поняла, что не могу их оставить, не могу их бросить. Я буду ждать столько, сколько нужно.
- Смотри, что мы тебе наделали, пока ждали.
Машенька вытащила из-под стала большую коробку с рисунками и поделками. Лиза показала мой большой портрет, что висел в ее комнате. Она за эти месяцы сделала много моих портретов в разных ипостасях – с Олегом и без, с отцами, во дворце даже галерея ее работ была теперь. Рисовала девочка очень талантливо, лица были живее, чем на фотографиях. Ярик принес и подарил жар-птицу и ящерицу, что сам вырезал из дерева и украсил драгоценными камнями.