Страница 1 из 20
Название книжки – не игра фантазии. Автор говорит только то, что сам видел, слышал, чувствовал, без обиняков рассказывает о пишущей братии, которой посвящает сей труд, и надеется, что читателю скучать не придётся.
Реклама от автора
Перед вами изъятые из книжки сюжеты.
Острая фамилия
– Точно знаю – вы фельетонист, поэтому и псевдоним такой острый.
– Не угадали. Шпагин – моя настоящая фамилия, притом старинная, её носил, например, пушкарь города Касимова…
Однако насчёт «остроты» собеседник был частично прав. Достаточно вспомнить изобретателя автомата ППШ. Мой отец и дядя тоже работали над созданием оружия и оба стали лауреатами Сталинских, позднее переименованных в Государственные, премий, причем дядя – дважды.
Зато дедушка Иван по отцовской линии и его предки – из самых мирных Шпагиных. Они жили в Ямской слободе города Владимира. Дом деда стоял недалеко от заставы. Иван и его семья считались коренными жителями слободы, разраставшейся за счёт пришлых без роду-племени, которые могли получить здесь землю и новую фамилию. Её давали по последней семье – так появились новые Шпагины. Коренными жителями они не считались.
Однажды отец отправился в командировку на собственном автомобиле. На улице южного поселка из палисадника пулей выскочила девушка, ударилась головой о фару, упала, вскочила и убежала. Состоялся суд. Избежать столкновения отец не мог, и был оправдан. А ведь могли и наказать чужака!
– Зря вы боялись, – сказал на прощанье судья, – я ведь с вашей машинкой всю войну прошёл, она мне, можно сказать, жизнь спасла.
Он перепутал отца с изобретателем знаменитого ППШ – самым известным из фамилии Шпагиных, только каких именно – не знаю. Изобретатель однажды встречался с отцом, они выяснили, что оба родом из Владимирской губернии, нашли ещё какие-то зацепки и пришли к выводу, что, может быть, и родственники, но дальние. В период работы в журнале «Журналист» меня навестил представитель другой ветви фамилии, произраставшей, кажется, из Сибири. Он считал одним из своих предков героя романа Максима Горького «Мать», упоминал о железнодорожном депо в одном из северных городов, которое носило в тридцатые годы нашу фамилию в честь другого революционера. Называл артистов и деятелей науки.
А теперь о псевдонимах. Существует многотомный словарь, где они собраны. Согласно традиции, каждый может подписать свой труд так, как сочтёт нужным. Я за то, чтобы под каждым материалом стояла подлинная фамилия автора, своего рода личный знак качества – даже если в издании несколько раз повторяется одна и та же фамилия. Однако бывают случаи, когда псевдоним необходим. Например, во время перестройки в журнале «Человек и закон» была напечатана статья с криминальным уклоном об одном известном политическом деятеле. Автор статьи очень рисковал. Поэтому я выписал гонорар на вымышленную фамилию и оплатил в обход платёжной ведомости. Настоящая фамилия журналиста нигде не фигурировала, что в известной степени гарантировало его безопасность. В подобных случаях псевдоним помогает и автору, и редактору, и читателям – всем, кроме негативных героев публикаций.
Судьба действительно одарила меня удачной фамилией. А вот трудившейся вместе со мной в отделе рабочей молодёжи «Московского комсомольца» Зине Деникиной не повезло. Её материалы пользовались у читателей особым вниманием. Кто-то подшучивал, кто-то интересовался – не родственница ли? А однажды, когда Зина с небольшим опозданием приступила к выполнению задания, комсомольский секретарь оговорился и произнёс: «Мы давно вас ждём, товарищ Колчак!»
И даже в области балета…
– Я тебе такое место нашёл – сказка! Открывается журнал «Советский балет». Главный редактор – известная прима. Ты будешь вторым, а фактически первым лицом. Высокий оклад, поездки чуть ли не по всему миру.
– Вы лучше мою жену пригласите. Она балет любит и даже чуть-чуть в нём разбирается.
Думал, заместитель главного редактора журнала «Журналист» Дмитрий Авраамов меня разыгрывает, шутит. А он неожиданно рассердился и даже обиделся:
– Вас никто не заставляет любить балет. Вам предлагают сделать новый журнал. Соглашайтесь, второго такого шанса не будет!
Я догадался, что без меня женили и принялся оправдываться. Мол, мне ещё в детстве медведь на ухо наступил, с балетом и вовсе незнаком. Сапоги должен тачать сапожник, а пироги печь пирожник.
Не могу отделаться от ощущения, что Дима заочно познакомился со мной ещё до появления в редакции. Что именно он предложил взять меня в «Журналист», а потом исподволь наблюдал, оберегал, старался помочь. Предложение «заняться балетом» яркое тому свидетельство. Но куда важнее было повседневное общение, «скорая помощь» в мелочах.
Аврамов был доктором философских наук, признанным авторитетом по этике журналиста. Он не только читал лекции, но и сам строго её соблюдал. Помогать пишущей братии стало его душевной потребностью. Думаю, Диму помнят все, кому довелось с ним работать.
…Любопытно, что однажды ему пришлось познакомиться по телефону с моей первой женой. Но о балете, думаю, они не говорили. Женя поделилась, что её муж подал документы на развод.
Раньше было лучше
Старины – популярный в Курской области сельский праздник. На столе стоят стеклянные банки, умеренно наполненные самогоном. Хозяйка дома предлагает гостям выпить за всё хорошее. Гости – фотокор Нина Федотова, я и корреспондент радиовещания, она же секретарь парторганизации, которую женщины редакции обоянской газеты «Красное знамя» недолюбливали за страсть к сплетням. Нина не прочь поддержать тост, я – попробовать самогон. Но парторга лучше не провоцировать.
– Спасибо, не пьём!
– А нам без этого нельзя – ни петь, ни плясать, ни кухарить не сможем, – говорят, поднимая банки, подруги хозяйки.
Старины, посвященные быту ушедших времен, мероприятие, заметьте, безалкогольное. На улице угощают всех желающих приготовленным по полузабытым рецептам квасом, блинами и квашеной капустой, поют частушки, представляют смотрины и свадьбу. Глава поселения приглашает меня в скромную резиденцию, достаёт из сейфа водку и гранёные стаканчики. Но раскупоривать бутылку мы так и не стали: хозяин признался, что после того, как здесь ввели «сухой закон», зелено вино стало ему неприятно.
– Так радоваться надо!
– Чему? Прежде, бывало, соберёшь бригаду, опрокинем по рюмке, закусим крепким словом – любое дело по плечу. Раньше было лучше.
Глава откровенно рассказал о росте самогоноварения и дефиците горючего: шофера по ночам навещают районы, где продаётся водка.
– Нет, теперь гораздо хуже стало. Зато в передовики попал, недавно из Москвы приезжали корреспонденты журнала «Трезвость».
– Вы их водкой угощали?
Глаза собеседника стали совсем грустными:
– Сами как думаете?
Одним из первых, заданных мне при знакомстве с редакцией «Красного знамени» вопросов был:
– Вы в Москве стоять в очереди за водкой можете?
– Конечно, как и все. Иногда подолгу.
Выяснил: в Обояни замеченных в очереди за алкоголем учителей увольняют с работы. На тех, кто распивает вино не дома, а где придётся, устраивают облавы, штрафуют, вносят в списки, а газета их публикует. Редакция вынуждена отмечать праздники не в своём помещении, а на квартире Тамары Кравец: она сама к алкоголю абсолютно равнодушна, но гостей принимать любит и живёт недалеко – только дорогу перейти. Когда стало известно, что один из журналистов принёс в редакцию бутылку водки, начальник районной милиции прислал наряд. Милиционеры составили протокол о распитии алкогольных напитков в служебном помещении и пригрозили судом. Между тем журналист только что вернулся из Белоруссии, где его брат принял страшную смерть – его загрызли волки. На то, что он попросту попытался залить горе, никто внимания не обратил. Пришлось увольняться. Особенное возмущали обоянцев безалкогольные свадьбы. Приглашенные на них «употребляли» заранее и садились за стол уже «весёленькими».