Страница 83 из 85
Когда судья наконец разобрался с недавно поступившими ходатайствами, он велел помощнику объявить о слушании дела «город Филадельфия против Фрэнка А. Каупервуда», о чем и было объявлено зычным голосом. Новый окружной прокурор Деннис Шэннон и Харпер Стэджер одновременно поднялись со своих мест. Стэджер и Каупервуд вместе с Шэнноном и Стробиком, который тоже пришел и выступал в роли представителя штата Пенсильвания (истца), сидели за длинным столом внутри ограждения перед судейским помостом. Стэджер – больше для эффекта, чем для чего-то иного, – предложил судье Пейдерсону признать обвинение недействительным, но его предложение было отклонено.
Теперь предстояло выбрать присяжных заседателей – двенадцать человек из обычного списка, призванных выполнять эту гражданскую обязанность в течение месяца, – и представить его на рассмотрение адвокату ответчика. Процедура выбора присяжных в данном случае была довольно простой. Судебный пристав, похожий на китайского мандарина, писал каждое имя (всего около пятидесяти) на отдельной полоске бумаги, потом опускал свернутые бумажки во вращающийся барабан, несколько раз поворачивал его и доставал первую попавшуюся бумажку, соблюдая таким образом принцип случайности и называя имя присяжного заседателя № 1. Так повторилось двенадцать раз подряд, и люди, чьи имена были названы, заняли свое место на скамье присяжных.
Каупервуд с большим интересом наблюдал за этой процедурой. Что может быть важнее людей, которые будут рассматривать его дело? Процесс был слишком быстрым для точной оценки, но у него сложилось впечатление, что в основном они были представителями среднего класса. Впрочем, один из присяжных, пожилой человек за шестьдесят, с седеющими волосами и бородой, клочковатыми бровями, нездоровым цветом лица и сутулыми плечами, показался ему обладателем доброго нрава и глубокого жизненного опыта, которого при определенных обстоятельствах можно было склонить на свою сторону с помощью убедительных аргументов. Зато другой – невысокий, крючконосый тип с острым подбородком, похожий на коммерсанта, – ему решительно не понравился.
– Надеюсь, его не будет в моем составе присяжных, – тихо обратился он к Стэджеру.
– Значит, не будет, – ответил Стэджер. – Я дам ему отвод. У нас есть право на пятнадцать отводов без указания причины, как и у стороны обвинения.
Когда скамья присяжных наконец заполнилась, оба юриста подождали, пока пристав принесет небольшую доску, к которой рядами были прикреплены бумажки с именами присяжных в порядке их выбора: первый, второй и третий в первом ряду, четвертый, пятый и шестой во втором ряду и так далее. Поскольку первоначальное изучение и отклонение кандидатур было прерогативой прокурора, Шэннон выпрямился, взял доску и начал расспрашивать присяжных о профессиях или занятиях, знакомстве с рассматриваемым делом и возможных предубеждениях в пользу обвиняемого или же против него.
Задача Стэджера и Шэннона состояла в том, чтобы найти людей, имевших определенное представление о финансах и способных разобраться в ситуации – с точки зрения Стэджера – без какой-либо предубежденности по отношению к человеку, пытавшемуся с помощью оправданных средств и методов пережить финансовую бурю; или, с точки зрения Шэннона, без какого-либо сочувствия к подобным средствам и методам, если у них имелось хоть малейшее подозрение в мошенничестве, надувательстве или махинациях любого рода. И Шэннон и Стэджер в установленном порядке определили, что жюри состояло из той человеческой мешанины, которую судебные сети, закинутые в городской океан, обычно вытягивают на поверхность для подобных целей. Оно состояло из мелких управляющих, торговцев и торговых агентов, редакторов, инженеров, архитекторов, скорняков, бакалейщиков, коммивояжеров, литераторов и других представителей работающих граждан, чей опыт в основном был достаточным для участия в процессах такого рода. Здесь редко можно было встретить человека выдающихся достоинств, но часто встречались люди, обладавшие немалой толикой того любопытного качества, которое принято называть здравым смыслом.
На всем протяжении опроса Каупервуд сидел тихо и изучал лица присяжных. Молодой торговец цветами с бледным лицом, широким лбом мыслителя и вялыми руками показался ему достаточно впечатлительным, чтобы поддаться его личному обаянию. Он прошептал об этом на ухо Стэджеру. Следующим был меховщик, расчетливый еврей, чью кандидатуру отклонили потому, что он читал все новости о биржевой панике и потерял две тысячи долларов на акциях трамвайных компаний. Тучный, краснощекий и голубоглазый оптовый торговец бакалейными товарами с соломенными волосами показался Каупервуду упрямым и отсталым человеком. Его тоже исключили из списка присяжных. Худой, франтовато одетый управляющий магазинчика одежды явно хотел уклониться от своих обязанностей и решил солгать, когда заявил, что не верит в клятву на Библии. Судья Пейдерсон, смерив ледяным взглядом, все же отпустил его. Было отклонено около десяти кандидатур – людей, знакомых с Каупервудом, признававшихся в своем предубежденном отношении к делу, фанатичных республиканцев, возмущавшихся этим преступлением, а также тех, кто знал Стинера.
К полудню было отобрано жюри присяжных, относительно устроившее обе стороны.
Глава 41
Ровно в два часа дня окружной прокурор Денис Шэннон начал свою речь. Он изложил обстоятельства в очень простой и естественной манере, так как вообще был приятным человеком. По его словам, присутствующий здесь мистер Фрэнк А. Каупервуд – он сидел за столом перед судебным помостом – обвиняется, во-первых, в хищении, во-вторых, в растрате, в-третьих, в причастности к хищению средств, отданных на доверенное хранение, и в-четвертых, в незаконном присвоении и растрате шестидесяти тысяч долларов по чеку, выписанному 9 октября 1871 года в возмещение определенного количества сертификатов городского займа, которые он как доверенное лицо должен был внести в городской амортизационный фонд по распоряжению казначея (по соглашению, существовавшему между ними и находившемуся в силе в течение определенного времени). Вышеупомянутый фонд предназначался для приема данных сертификатов, приобретаемых на свободном рынке, по мере их предъявления к оплате, однако указанный чек так и не был использован для этой цели.
– А теперь, джентльмены, – очень тихо сказал мистер Шэннон, – прежде чем мы перейдем к простому вопросу о том, что сделал или не сделал мистер Каупервуд в день получения шестидесяти тысяч долларов от городского казначея, каковые не были возмещены как полагается, разрешите мне объяснить, что имеется в виду под обвинением в хищении, растрате, причастности к хищению средств, отданных на доверенное хранение, и наконец, в незаконном присвоении чека и последующей растрате. Как видим, в обвинении насчитывается четыре пункта, как выражаются юристы, и причина такого состава заключается в следующем. Человек может быть виновен в хищении и растрате одновременно либо по отдельности, то есть виновен в одном и невиновен в другом. Окружной прокурор, представляющий интересы народа, может сомневаться не в виновности или невиновности обвиняемого, но в том, существует ли возможность представить доказательства по одному пункту, чтобы обеспечить соответствующее наказание за преступление, включающее более одного пункта. В таких случаях, джентльмены, принято обвинять человека по различным пунктам, как и было в данном случае. Четыре пункта обвинения в этом деле пересекаются и взаимно подкрепляют друг друга. После того как мы объясним их природу и представим доказательства, вы будете обязаны рассудить, виновен ли ответчик по тому или иному пункту обвинения, или же по двум, трем либо всем четырем пунктам, в зависимости от того, насколько вы сочтете это уместным и подобающим, или, лучше говоря, насколько это позволяют доказательства. Хищение, как вам может быть известно, – это присвоение чужого движимого или недвижимого имущества, совершенное без ведома или согласия. Растрата – это мошенническое использование в личных целях разнообразных средств, вверенных на попечение или переданных под управление, особенно денег. Таким образом, хищение средств, отданных на доверенное хранение, – это лишь вид хищения, при котором человек совершает акт присвоения чужих средств без ведома или согласия другого человека, которому были доверены эти средства, то есть посреднику. Незаконное присвоение чека с последующей растратой, образующее четвертый пункт обвинения, – это лишь более четкая формулировка второго пункта обвинения, обозначающая присвоение денег по чеку, выданному с определенной целью, которая не была выполнена. Как видите, джентльмены, все эти обвинения в определенной мере являются тождественными. Они перекрывают и дополняют друг друга. Народ в лице своего представителя, окружного прокурора, утверждает, что ответчик в лице мистера Фрэнка А. Каупервуда виновен по всем четырем пунктам обвинения. Теперь, джентльмены, мы перейдем к истории этого преступления, которое, по моему личному мнению, служит доказательством того, что ответчик обладает коварным и опасно преступным умением распоряжаться финансами, что мы и надеемся доказать с помощью свидетелей.