Страница 2 из 9
— }Потому что ты жизни мне не даешь, девочка! Зачем... Зачем ты меня мучаешь? С ума сводишь… А?! Бля! Зачем, Ангелина!
Он в край сходит с ума. Комната взрывается нечеловеческом рыком. Вот-вот – и нападающий превратится в оборотня и – без шуток – сожрёт меня вместе с костями.
— Не подходите! — выбрасываю руки вперёд, когда здоровяк начинает двигаться, раздувая ноздри, сжимая кулачищи от прогрессирующего безумия. — Я буду кричать!}
— Ещё и как будешь! Как миленькая! Когда я завалю тебя на спину и получу своё!
— А-а-а!
И он валит меня спиной на матрас, придавливая громадным жарким телом, словно бетонной плитой. Я случайно бросаю взгляд на руки бандита, которые алчно вонзаются в мои бёдра, и вижу, что на крепких ручищах, на тыльной стороне ладоней, лоснятся эффектные узоры тату.
— }Если я вытрахаю тебя? Ты прекратишь мучить мой мозг? — жёстко хватает за волосы, рыкая в ухо, наматывая белоснежные пряди на кулак.}
— }Нет... Прошу, нет! Я не знаю, что вы от меня хотите! Я вас не знаю!
— ТЕБЯ. Я хочу тебя, Ангел. Как же долго я ждал этого момента… — наклоняется ближе. Лбом к моему лбу припадает, жадно втягивает запах моих волос, которые в порывах сопротивления упали мне на лицо.
— Больше не сбежишь, поняла! Белоснежка...
}Что он бормочет, Господи, что?
Из психушки сбежал, да?}
}Мама дорогая! Точно невменяемый. Как же страшно!
— Не растворишься… — шёпотом скользит вниз, к губам, посылая по коже волны странных мурашек. Я рефлекторно сжимаю губы в тонкую линию. Замираю. Не дышу. Больше не бьюсь под жарким обнажённым телом амбала. Как будто жду смертельного суда, если он меня поцелует. — Моя. Моя. Ангел. }
— Нет!
Хочется ударить. Хотя бы укусить подлеца! Чтобы не смел. Не смел меня так называть. Не достоин. Боль мне душевную, кошмарную причиняет, когда так делает.
Он действует быстро, не давая опомниться. Рывком срывает с меня юбку, швыряет на пол. Впивается пальцами в блузку. Треск ткани. Это одержимое бесом зверьё рвёт надвое мою любимую блузку. С такой дикостью, что пуговицы разлетаются во все стороны, будто шальные пули.
Похититель видит меня голой. Прищуривается. При виде юного женского тела он ещё больше звереет. Вьюга в ледяных глазах дьявола достигает пика. Монстр не останавливается. }Всё на тряпки пускает. Даже трусики не щадит. Рвёт. С треском. Прямо на бёдрах. Под мои панические стоны. Затем лифчик срывает, обнажая большую и упругую грудь.
— Мерзавец! — страх перерастает в раздражение. — Это были мои любимые трусики!
— Плевать. Дешёвка, — напыщенно плюётся. — Я тебе тысячу таких куплю! Когда ты станешь моей...
Я продолжаю биться в сильных тисках великана, зажатая массивной грудой стальных мышц. Бесполезно. Он уже спускает штаны вместе с трусами, вклинивается бёдрами между моих ног. }Мощные ноги, будто колонны, раздвигают мои скованные бёдра, а в живот вонзается твёрдая, раскалённая, как печь, эрекция.
Шокированная происходящим, я замираю, как ледяная скульптура. Потому что твёрдость его чувствую.
Он стоит. Большой, огромный член. Полыхающий жаром, будто острая гигантская дубина. Факел! Обжигающие волны мурашек проносятся от затылка до пяток, когда бандит, придерживая рукой член за основание, слегка отстраняется назад и… быстро вонзается им в моё лоно.
}Проклятье! }
}Нет!}
}Я… мокрая.
С лёгкостью принимаю в себя его большой и горячий размер.}
}Да как такое возможно?!
— }А-а-а-х!
Сладкий стон срывается с моих искусанных в кровь губ, когда незнакомец делает первый глубокий толчок. Он хватает мои руки в жёсткий капкан. Швыряет их над головой, а сам начинает работать бёдрами сверху.
Глубоко. Мощно. Сильно. До упора. Сжимая красивые пышные ягодицы. И двигается. Двигается. Двигается. И я вместе с горячими толчками раскалённого, толстого поршня внутри лона тоже рекордно быстро двигаюсь умом.
Первый толчок… Его лицо искажается сумасшедшим удовольствием. Как будто джек-пот сорвал. Как будто он всю жизнь этого жаждал.
Найти меня. Похитить. Поиметь.}
Бандит крепко сжимает мои запястья над головой, сексуально исполняя бёдрами развратные рывки. Он гортанно стонет и весь дрожит, как в припадке, будто у него приступ бешенства обострился. Мужчина быстро потеет. Он смотрит мне точно в лицо, будто давно мечтал меня поиметь, продолжая двигаться. Смотрит так, будто знает вечность. Будто молился на меня, как на икону. В то время как я вижу мужлана впервые в жизни. }
}Через пару секунд более-менее щадящие толчки превращаются в скоростные американские горки.}
— Блять, Ангел! Блять…
Усердно работает бёдрами, матерясь, глядя на моё вмиг изменившееся, раскрасневшееся лицо.
— Ты реальная. Ты и правда реальная! И ты моя. Наконец-то ты моя! И никуда не исчезнешь…
Наркоман, наверное. Ну точно, да! Как же я сразу не догадалась.
Хотя с виду по глазам и не скажешь. Зрачки выглядят вполне себе обычно. Не как у торчка, но... как у одержимого сексом маньяка.
— Я мечтал об этом грёбаном дне несколько вшивых месяцев! Я молился на тебя. Мой Ангел.
Мерзавец. Он спутал меня с кем-то. Принял за другую свою одержимость. За другую, похожую на меня девушку! Когда это безумие закончится, клянусь, я не побоюсь и влеплю подлецу щедрую пощёчину.
О-о! Но я не хочу. Не хочу, чтобы он останавливался. Мои стеночки дрожат, в преддверии сильной и ослепительной разрядки.
Хорошо. Мне так невозможно приятно, что я внутренне презираю себя за отзывчивость. И не понимаю почему… Почему я начинаю хотеть синеглазого монстра так же сильно, как он хочет меня?
Потому что чёртов дьявол дик и горяч, как смертоносное цунами. Жаркий и страстный любовник. Мечта всех женщин мира.
Глаза закатываются. Я обмякаю. Отдаюсь бандиту полностью. Я память теряю, растворяюсь в каком-то розовом раю.
Ещё. Ещё. Ещё!
Хочется закричать во всё горло.
}Я почти кончаю. Я дура! Ненормальная! Похлеще этого маньяка невменяемого! Стону, губы кусаю в кровь, ногтями впиваясь в широкую, очерченную выпуклыми мышцами спину. Он рычит ещё злобней в отместку на мои следы, оставленные ногтями на спине, но продолжает нанизывать меня на себя, кайфуя от боли в спине и удовольствия в члене одновременно.
Я больше не бьюсь под ним в агонии протеста, не колочу кулачками сильное тело, а наоборот, полностью подчиняюсь зверю, всецело отдаваясь нахлынувшему блаженству.
В порывах экстаза я лишь сильнее царапаю смуглую, татуированную кожу, оставляя на ней длинные, красные полосы, придавая и ему, и мне ещё большую остроту ощущений. Я даже ноги на пышных мужских ягодицах неосознанно скрещиваю, прижимая громилу к обнажённому телу максимально тесно. Мне хочется предельно глубоко. В самую душу! Мне нравится каждой порой кожи чувствовать столь великолепное тело. Мягкую, гладкую кожу, натренированные кубики пресса, упругие бёдра, покрытый щетиной волевой подбородок, который иногда трётся о мои губы, царапая их.