Мятая фольга

Но Влад, даже не взглянув на меня исчез вновь.

Почему я не сделала этого раньше? Я согнула колени, пытаясь тихо встать. Пока Влад будет занят Денисом, я могла бы незаметно очутиться за его спиной и упокоить на веки вечные. Но сминаясь, фольга так оглушительно шуршала.

— Какого хрена!?— Он влетел в комнату и чуть ли не упал на меня, вцепившись в горло. —Не смей шевелиться, ты все испортишь! — Его взгляд, вспышкой неконтролируемой злости, заставил меня сжаться, словно меня вот вот должно швырнуть в лобовое стекло, при резком торможении.

Влад нетерпеливо осмотрел свою "работу" ища огрехи моим поступком и только тогда разжал хватку. Его взгляд снова скользнул по моему лицу, предупреждая, и через мгновение фольга снова стала обвивать мой стан.

Неожиданно для себя, я поверила в то, что мне не спастись. Для того что бы нанести единственный возможный удар, мне следовало отстраниться от него. Быть не так близко. Нужны силы и действенный размах, а бита все еще находилась в узком пространстве между кроватью и полом.

Я разжала пальцы.. чувствуя, как единственное возможное спасение, миллиметр за миллиметром выскользает из моих рук.

— Влад,— прошептала я, скосив на него взгляд, — умертвить ты меня всегда успеешь. Ошибка может стоить слишком дорого. А у меня есть, что тебе предложить...

Его растрепавшаяся челка скользнула по моей щеке.

Выразительный взгляд идеального цвета глаз, остановился на моем лице и замер, желая прожечь насквозь.

35. Найти свою жертву

"...Страх всегда найдет свою жертву..." WR

Хочется ли мне вернуться? Туда, где все привычно и знакомо, где меня любят, заботятся. Где каждое воскресенье гренки с сыром, а утро начинается с неизменного:" Жека, завтракать!" Да.

Но в одну реку не войти дважды. И от расстановки мест слагаемых сумма не меняется. Ничего уже не станет как прежде. Подруга с рыжими волосами, никогда не повлияет на мое мировоззрение своим мнением. Парень с именем Макс, больше не тронет натянутых струн моей души. Любой, вскользь брошенный взгляд на брата, будет напоминать о принесенных им жертвах во имя меня. Нет смысла идти обратно.

"...Я знаю, ты будешь меня искать...даже если я попрошу, если уверю, что со мной все в порядке, ведь для тебя я вечный ребенок, глупая девчонка и неуверенный в себе подросток...Просто живи.."

Огромный холст передо мной чист, словно моя новая жизнь, которую я только -только начинаю раскрашивать. Мое воображение плескается в оттенках холодного серого, сине-зеленого...почти грязного, с прожилками фиолетовой тоски. Но вместо этого я опускаю широкую кисть в банку с красной краской, единственной, что сейчас передо мной, и неторопливо вывожу крючковатые линии. Эти хаотичные, ни к чему не обязывающие движения руки, успокаивают меня.

Краска стекает по пальцам, пачкая ладони, и когда я все таки обращаю на это внимание, то просто вытираю руку об длинную чужую майку, в которой стою у холста. Иногда мне кажется, что внутри все выгорело и если меня как следует толкнуть, то я рассыплюсь словно зола. Или, что сердце остановилось и больше не бьется, еще секунда и упаду замертво. Но нет, я чертовски сдержанная, до противного, и это держит меня в вертикальном положении.

Какие эмоции я сейчас испытываю? Угнетающую тревогу. Шок. Душевную боль. Озлобленность. Сожаление. Потерю самой себя. Психически и морально я истощена до предела.

Так и не решу, слабость или сила, безрассудство или рассудительность, что имнно руководило мной, когда я отказалась от всего того, что имела? Одно успокаивает, этим я продлила себе жизнь.

За окном резвятся первые декабрьские снежинки. Пространство мертво, пусто, словно в трауре по мне. Но так очевидно, что скоро снег обретет силу, покроет белой, мягкой пеленой город, которого не видно из окна этого дома и парень, с символичной фамилией Волков, непременно выбежит на крыльцо школы,- без шапки, нараспашку; сгребет снежный ком в ладони и метко швырнет в окно нашей классной комнаты. Дина Викторовна оторвется от тетрадей, пригрозит ему пальцем, смешно шевеля губами за толстым двойным стеклом. Теперь я немного завидую ей. Он еще не раз удивит ее своими незаурядными поступками.

Жаль, что невозможно сделать прививку, от жалости к самой себе..

— Зимой, я чувствую себя неуютнее всего. Первый снег, рождественские подарки, предпраздничная суета, —все так наигранно. Ожидание торжества несоизмеримо с той пустотой, которую чувствуешь после.

За эти четыре долгих дня я уже привыкла к присутствию этого человека рядом. К его одиночеству, которое он скрывает за фальшивыми улыбками, к фатальным фразам и к его несуразным попыткам сделать меня виновницей всего. И эти его навязчивые сумасшедшие идеи, заполучить моего брата..В этом безумии, я как раз могу его понять. Но не простить.

— Значит нам нужно заново учиться быть счастливыми,— ответила я, не отводя завороженного взгляда, с падающих хлопьев за окном.

Влад дернулся, и развернувшись, покинул комнату. Я слышала как из столовой он диктует в телефонную трубку заказ; обязательные мясо и салат или рыба и тушеные овощи.

Сегодня придется поесть.

— По окончании школы Макс улетает в Германию, получать образование,— говорит он, вновь появившись за моей спиной. —Планы отца.

Единственные новости, которые касаются нас обоих. Я обещала не вспоминать прошлую жизнь и пока у меня это получалось.

— Рада за него.

— Правда? А вот он, нет, но ему приходится подчиняться, другого пути для него не существует. Отец успешно управляет им, крепко держа за загривок.

Влад протянул исписанный лист, который я без лишних вопросов приняла.

— Это перечень того, что ты не должна делать в этом доме, если хочешь дышать.

Нет, это не забота, просто выполнение обоюдных договоренностей. Он сохраняет мне жизнь, я отказываюсь от всего, что мне так дорого. Не утруждаю себя изучением расписания на ближайшее время сушествования.

— Как прошел твой день?

— Перестань разыгрывать из себя заботливую мамочку, бесит! — Зло бросил он, пытаясь дистанцироваться. Хозяин этого дома старается не находиться в явной от меня близости.

— А ведь тебе так не хватало ее, помнишь?

— Что?! — Влад вспыхнул, будто я обозвала его святым.

Началось.

Вернулся, развернул к себе лицом, больно схватив за руку и, вероятнее всего, испачкавшись в краску. Его предупреждающий взгляд накрыл меня волной. Он ровным счетом ничего не приобрел, сделав меня заложницей своих идей, а я еще осмеливаюсь его провоцировать.

— Черт! Лучше убей меня! Я не думала, что будет так чудовищно больно!— Я падаю на колени, уткнувшись в его ногу. Реву. Нельзя. Я обещала себе и ему быть сильной. Он все еще держит меня за руку.

— Ты же знаешь, Джей. Убить тебя, —самое желанное, из того, что мне хочется,— шепчет он, запуская пятерню в мои волосы. Дергает, заставляя смотреть на себя. Я закусываю губы, сдерживая отчаянье рвущееся изнутри.

— Но тогда ты лишишь себя последней забавной игрушки..

Влад молчит, изучая мое заплаканное лицо. Но вдруг улыбается, глядя на меня с безмятежной отрешенностью. Во взгляде его сквозит хитрость, а улыбка излучает добродушие, лишенное доброты.

—И то, верно.. когда-нибудь ты поймешь, что у слов есть буквальные значения. Мы с тобой в одной упряжке.. не забывай об этом.

Он оставляет меня в одиночестве, позволяя насладится горем и неудержимыми слезами. Меня выворачивает наизнанку от понимания, что все кончено, что где -то там Никита не находит себе места, пытаясь меня найти. Несущественная цена за право жить. Несущественная цена за свободу парня, к которому, несмотря на все его безрассудные подвиги, как оказалось, я ничего не испытывала.

Стены этого дома начинает сотрясать. Грохот, разбитое стекло, снова грохот. Я наспех вытираю ладонью влагу с лица и поднимаюсь с пола. Пересекаю комнату, гостинную. Врезаюсь плечом в дверь, которая нас разделяет и бью в нее ногой.