Мятая фольга

Я не двинулась с места, изучая его аккуратно подстриженный затылок. Размышляя над тем, что поведал мне Белый Кролик, практически не реагирую на его последнюю фразу. Решаю.. Взвешиваю.. Боюсь.. Если брат на самом деле, что то скрывает от меня там, в гараже, то это сразу бросится в глаза. Через две минуты, взвесив все "за" и "против", я была готова произвести эффект.

— Можно я спрошу тебя, кое о чем? — Начала я, пытаясь не отвлекаться на выверенные движения пальцев, по клавиатуре.

— Спроси,— дернул плечами Никита.

Сделав паузу, я выдохнула.

— Папин гараж. Ты давно был там? — Машину брат всегда парковал во дворе.

Он не отвлекся от монитора, правда замедлилось движение пальцев по клавиатуре, хотя, возможно, мне показалось.

— Давно, — сухо бросил Никита и вдруг, оторвавшись от работы, откинулся на спинку кресла.

Я насторожилась, как мелкий зверек в предчувствии опасности. Не было особой ясности, но все же...понятно, мой вопрос его задел.

— Может стоит съездить, возможно там..,— мямлила я, пытаясь подобрать нужные слова. И стул под Никитой крутанулся в мою сторону.

— Что?— Как -то удивленно выгнув бровь, спросил он. И я вдруг, вспомнив то его состояние накануне, напряглась.

— Сырость и плесень на стенах..,— нашлась я.

Криво, измученно улыбнувшись, он встал.

— Ты права, я постараюсь в ближайшее время решить этот вопрос. А теперь иди собирайся, иначе мы окажемся на западном слишком поздно, бабушка ляжет спать.

Ответ получен, а я все еще не понимала как на это реагировать. Взволновал ли его вопрос на счет гаража? Напряженно проследила, как Никита расстегнул пуговицу на майке поло и стащил ее через голову. Лицо его оставалось задумчивым, но спокойным. Никаких нервных подергиваний губами. Никаких резких движений. В моей голове выстраивались комбинации логических структурных цепочек и я не заметила, что пристально наблюдаю за ним, не увидев при этом, что большие пальцы рук брат уже просунул за резинку своих домашних свободных спортивных брюк.

— Может ты выйдешь, в конце- концов?! — Взорвался он, резко изменившись в лице, сверля меня холодным взглядом, словно я только что совершила непростительную ошибку. "Ох, черт!" Я словно очнулась.

— Да, — зажмурилась, поднеся ладонь к лицу,— я просто задумалась.

Смущенной покинула комнату.

Остановилась в прихожей у пенала. На его боковине в проеме стены были привинчены 4 хромовых крючка для ключей. На самом последнем из них всегда висела связка отцовских: от квартиры, работы. Гаражный - круглый в сечении, продолговатый, с серой вставкой у основания, на самом деле был заметным. Я хорошо помнила его, но сейчас на крючке не обнаружила.

"Кое-что скрывает"...

Что- то вскипело внутри меня, тревогой прокатившись по телу и я, не отдавая отчета своему поступку, рванула обратно в комнату к Никите.

— Где? Этот. Ключ. Его там нет! — Я, похоже, была не в себе. Брат вскинул голову и уставился на меня так, словно я назвала его матерным словом. Именно таким взглядом он смотрел на меня в те моменты, когда я отпрашивалась погулять допоздна с друзьями или просилась на вечеринку. За этим взглядом всегда следовал отказ. И я поспешно добавила. — И не надо врать! Потому что я все знаю!

Но следующая его реакция, меня удивила. Он вдруг изменился в лице, расслабился, словно потерял интерес к данному аттракциону.

— Какой ключ? Что ты знаешь?—Это было сказано тем тоном, которым обычно пользуются, что бы невнятно отказать надоевшему ребенку, требующему игрушку или мороженое.

Но я не считала себя ребенком и меня это неожиданно разозлило.

— Просто скажи где ключ!

С некоторой заминкой, Никита подошел очень близко и навис надо мной. Я уперлась взглядом в его грудь, боясь поднять голову и встретиться с тем взглядом, который даст понять, что он зол. В любую минуту он может сорваться и совершить то, о чем позже будет жалеть. Так уж устроен мой брат.

— Ты спрашиваешь про ключ от гаража?—Тихо спросил он.

— Да, — выдыхаю я, чувствуя, как от волнения "горят" мои уши. Я понимаю, что запуталась, провалилась в бездну противоречий.

— Он на моей связке, в сумке. Если он тебе зачем-то понадобился, просто возьми,— сказано это было нежно, словно хотел успокоить.

Что? Разве он сейчас не должен был мне соврать, сказать, что потерял его? Или может быть ударить? Или засунуть головой в духовку? Что. Я. Творю?!

Мне показалось, что он порывался обнять меня или поднять руку и погладить по голове, но не сделал этого. И хорошо, потому что любой из этих жестов сделал бы меня жалкой. Жалкой, доверчивой. Как я могла поверить тому фрику?

— Как давно ты не принимала свои лекарства?—Вдруг спросил он, и я отшатнулась.—Последнее время ты ведешь себя странно. Может стоит возобновить их прием? Тогда они помогли.

Лучше бы он этого не говорил. Одно из самых страшных состояний человека, случается, в тот миг, когда близкие намекают ему о проблемах с его же здоровьем. Психического, либо неизлечимого. В первом случае тонешь в пучине безысходности, потому что не докажешь обратного даже самому себе, во втором - не веришь и умираешь одновременно, потому что доказывать поздно.

— Со мной все в порядке,— отнекиваюсь я, понимая, что мое состояние ущербно. С этим не справиться. Брат молчит, и я понимаю, что он не согласен с моим мнением. Проблема с гаражом улетает на дальний план.

Мы все таки садимся в машину и едем. Моя голова пуста. Я молчу, отвернувшись к боковому стеклу и безразлично скольжу взглядом по силуэтам незнакомых людей и домов. Наконец, натыкаюсь на свое отражение в стекле и прихожу к мысли, что вид у меня депрессивный. Неожиданно пугаюсь этого, потому что не хочу больше возвращаться в ту боль, в то черное время, которое я уже однажды пережила.

Сажусь ровно и бросаю короткий взгляд в сторону Никиты. Он напряжен и кажется озадачен. Мне хочется коснуться его сильной теплой руки, которая лежит на рукоятке коробки передач, что бы успокоить или успокоиться самой, но тут же гоню от себя эту мысль. Так, я покажусь еще более больной. Но ведь я не больна! Хорошо, Женька, пора все исправлять.

— Никит, — позвала я. Он склонил голову в мою сторону, следя за дорогой. — Прости меня за то...

— Тебе не за чем извиняться. Ты последняя, из тех, кто на самом деле в чем- то виноват.

Даже так? Смысл этих слов путает мысли.

— А кто виноват?

— В своем воспитании младшей сестры, я "перегнул палку".

— Нет! — Торопливо перебиваю я. Не хочу, что б на фоне моей глупости, он чувствовал себя виноватым. — Я вела себя, как дура, признаю. Ты просто испугал меня и я..

— Больше не веди себя как дура.

Он задержал взгляд на зеркальце заднего обзора, потом все таки скосил его в мою сторону. Цвета глаз в сумраке салона было не разобрать, тонкий аристократичный нос и линия губ, словно парящая чайка, завершенный образ, котрый хранила моя зрительная память.

— Хочешь знать, почему я сорвался?

Понимаю, что он испытывает чувство вины, за свою несдержанность.

— Хочу.

 Дорога по которой мы едем окутана сизой дымкой вечернего влажного тумана. Брат на несколько секунд отвернул лицо. Но когда вернул его в прежнее положение уже улыбался. 

— Если я признаюсь тебе, это ударит по моему самолюбию.

—То есть как? Ты оставишь меня без ответа?

— Если ты пообещаешь мне, что будешь хорошо питаться, есть кабачки и все такое, — веселил он меня.

— Кабачки, запрещенное оружие, но я обещаю есть приготовленные тобой пшеничные каши.

Я вдруг почувствовала себя живой и настоящей.

— Отлично, — он тянул с ответом, испытывая мое терпение.

— Отвечай, ну же!

Никита перестроился в левый ряд перед кольцом и каснулся рукой затылка.

— Есть нечто такое во мне, с чем я не в силах бороться,— он замолчал, дав возможность проанализировать эти слова,— ты должна смириться с этим и просто не провоцировать.