Желанная провокация

Лопасти винта замедлились, а потом совсем остановились, дверь вертолета открылась, и Алехандро Сабато спрыгнул на землю. Он ловко приземлился, продемонстрировав спортивную подготовку и как бы напомнив ей о своем прозвище, полученном во время игры в поло, – Кондор. Томас удивленно выдохнул. Эмили вздрогнула. Его называли так потому, что он был сильным, зловещим и бросался за мячом, как грациозная хищная птица, всегда достигая желаемого. Его команда выиграла в трех чемпионатах мира по поло, и именно Алехандро на вручении всегда держал кубок с гордо поднятой головой, излучая победу и жизненную силу.

Будучи незаконнорожденным сыном экономки ее отчима, он с трех лет рос на ранчо и научился ездить верхом почти сразу же, как только научился ходить. Его талант был обнаружен рано, и он стал обучаться поло, переехав для этого в специальное учебное заведение на другом конце страны. Он был на шесть лет старше Эмили и редко навещал мать. Впервые она встретила его в возрасте двенадцати лет, вскоре после того, как мать вышла замуж за Пола Викери.

Понимал ли он, как одиноко и неуютно чувствовала себя английская городская девушка в этой огромной стране, в доме мужчины, который на самом деле не хотел иметь падчерицу? Возможно, поэтому Алехандро был так добр к ней. Он научил ее ездить верхом и распознавать звезды. Он поил ее йерба матé[1] и научил, как разжечь огонь, а затем безопасно потушить его. Между ними возникла дружба, при этом она всегда его боготворила. А потом, когда ей исполнилось семнадцать, что-то изменилось. Влечение вошло в их легкую дружбу.

Но это было очень давно. И все же Эмили поймала себя на том, что при виде того, как Алехандро убрал со лба волосы, трепетавшие на ветру, сердце ее сжалось, напомнив ей, как много он для нее значил. Внезапно ее охватила нервная дрожь, и ей показалось, что она снова та неуклюжая девчонка, которая так обожала его.

Он наверняка увидел ее, но совершенно не обратил внимания, сразу подошел к Томасу, сжал его в медвежьих объятиях и заговорил своим бархатистым голосом на испанском о чем-то, что заставило пожилого конюха засиять от восторга. Эмили почти забыла язык, но все же поняла, что Алех захотел подкрепиться, а Томас кивнул и медленно пошел к дому, по-видимому, чтобы передать сообщение своей жене Розе.

Они оказались наедине, и именно в этот момент солнце скрылось за облаком, поэтому показалось, что весь свет и тепло исчезли. Аргентинец медленно повернулся и окинул ее холодным взглядом. Она хорошо помнила эти теплые зеленые глаза, но сейчас они были ледяными, а его губы изогнуты в презрительной усмешке. Однако даже это не помешало напрячься ее соскам под хлопковой рубашкой, а еще она почувствовала давно забытое сладострастное ощущение между бедер.

– Алех! – Она произнесла это имя более дрожащим голосом, чем ей хотелось бы, но ответной улыбки не последовало.

– Только друзья и близкие люди называют меня так, – холодно поправил он, и его губы сжались в жесткую линию. – Давай остановимся на Алехандро, хорошо?

Это было больно, на что он, собственно, и рассчитывал, но Эмили кивнула, как будто между ними никогда не было ни дружбы, ни влечения. Как будто мужчина, который когда-то так сладко целовал ее грудь, не сказал ничего особенного. За эти годы она многому научилась, но одним из самых важных выученных уроков было умение прятать свою боль так глубоко, чтобы никто не видел.

– Конечно, – ответила она и добавила несколько легкомысленно: – Наверное, это шок от встречи с тобой, Алехандро.

– Ты действительно считаешь это шоком, Эмили? – спросил он задумчивым голосом с сильным акцентом. – А может, это глубокое и устойчивое желание? По потемневшим глазам и напряжению в теле, которое я так хорошо узнаю, я бы предположил, что это последнее.

Эмили работала в сфере общественных связей, поэтому знала, что любую негативную новость можно представить в положительном ключе, но в данном случае это казалось невозможным. Он произносил слова с чувственностью, сочащейся из каждого звука, но смотрел на нее с таким презрением в зеленых глазах, как будто она ничего не значила для него. Однако даже это не повлияло на ее реакцию на него. Все чувства, которые она считала мертвыми и похороненными, начали возрождаться, и она не могла остановить этот процесс, как бы ни старалась. Ей хотелось любоваться лакрично-черными волнами его слишком длинных волос, блестящей бронзовой кожей. Она смотрела на его мужское тело с тем же жадным выражением, с каким человек, бродивший несколько дней по пустыне, смотрит на флягу с прохладной водой. Больше всего на свете ей хотелось броситься в его объятия и поцеловать.

Сосредоточившись, она уставилась на него с выражением вежливого любопытства, пытаясь вести себя так, как будто он был обычным знакомым. Но ее внешнее спокойствие не отражало того, что происходило внутри. Казалось, что ее гормоны вспомнили, для чего они были предназначены. Благодаря ему все ее тело покалывало от желания, жара и ожидания. Ее соски неловко упирались в бюстгальтер, и она почувствовала давно забытую истому возбуждения в паху.

В прошлом он всегда носил бриджи для верховой езды или выцветшие джинсы, которые обтягивали его бедра совершенно неприличным образом. Сегодня он был одет в безупречный легкий костюм и выглядел как миллиардер, а не как новоиспеченный игрок в поло с двумя песо в кармане, в которого она влюбилась. Любовь – это последнее, о чем ей нужно думать, строго напомнила она себе. Ей нужно было выяснить, что послужило причиной его неожиданного появления, а затем как можно скорее уйти. Ей определенно не нужно было отвечать на его провокационные замечания о ее теле. Даже если они были правдой.

– Почему ты здесь, Алехандро? – спросила она, мгновенно почувствовав легкое раздражение в своем голосе и изо всех сил стараясь его сгладить.

– Не играй в игры, Эмили, – мягко сказал он. – Это пустая трата нашего времени. Я пришел, потому что ты нуждаешься во мне.

Эмили быстро заморгала:

– Нуждаюсь?

– Ты собираешься повторять все, что я говорю? – Его голос был шелковистым. – Разве ты не выросла и не перестала быть такой послушной?

И на это тоже не реагируй, сказала она себе. Тебе не нужно с ним спорить. Ты больше не наивная девочка, ходившая за ним по пятам, как ручная собачонка, и впитывавшая все, что он тебе говорил. Ты уже даже не девушка, плакавшая каждую ночь несколько месяцев после своего ухода от него. Ты оставила этого мужчину давным-давно. Ты стала взрослее. Вы оба изменились.

Эмили вздернула подбородок, как научилась, наблюдая за другими женщинами. Это был сигнал миру о незыблемой уверенности в себе, даже если внутри было множество вопросов, сомнений, печали.

– Я здесь не для того, чтобы обмениваться оскорблениями, Алехандро, – спокойно сказала она. – Я задала тебе вполне разумный вопрос о том, почему ты прилетел.

На мгновение его зеленые глаза сузились.

– Томас написал мне по электронной почте.

– О чем? – нахмурилась она.

Он пожал плечами, и она почувствовала себя неловко от вида его мускулов, перекатывавшихся под тонким материалом рубашки. Потому что она вспомнила, как крепкие руки обнимали ее так сильно, что все беды мира, казалось, отступали.

– О том, что твой отчим умер, хотя я это уже знал, такие новости распространяются быстро. Что он завещал тебе твою старую лошадь. Что у тебя не было средств, чтобы заботиться о ней, и ты отчаянно нуждаешься в помощи. – Он пристально посмотрел на нее. – Это правда?

Отчаянно? Так ли это? Эмили видела вопрос в его пронзительных зеленых глазах. Конечно, она все еще не оправилась от недавних событий, которые перевернули ее жизнь с ног на голову. Ее отвратительный отчим заплатил высокую цену за свою давнюю любовь к бутылке и умер одинокой смертью, о чем она не сильно печалилась. Эмили не видела его со времен печальных событий, последовавших за его жестоким разводом с ее матерью, и была шокирована, обнаружив себя в списке его наследников. Она все еще недоумевала, почему попросила своего делового партнера о незапланированном отпуске и приехала в пыльную адвокатскую контору в Буэнос-Айресе, чтобы узнать, что он ей оставил. Что это было – обычное любопытство или желание похоронить призраков из своего прошлого?

1

Йерба мате – парагвайский чай.