Матери

Линдси Робсон жила в Форест-Хиллз. Родители ее, работавшие в авиационной промышленности, отправились в Италию – в город Брешиа, оставив ее на все лето одну. Она впервые не поехала на Великие озера, куда ее отправляли каждый год.

Хейли знала Линдси еще по колледжу. Поначалу они ненавидели друг дружку всей душой, и причиной тому было их соперничество, которое всячески подогревали однокашники. В ту пору Хейли легче сходилась с мальчишками, нежели с девчонками, а Линдси больше походила на богатенькую капризную проказницу, какой в некоторой степени и осталась. А подружились они, когда однажды их вдвоем оставили после занятий за прогул урока музыки. Классного надзирателя рядом не было, и девочки битый час просмеялись – у них нашлось много общего, о чем они прежде не догадывались. Ну, а со временем Линдси стала единственным человеком, которому Хейли всецело доверяла и с которым могла быть сама собой – не играть и не притворяться.

И ей хотелось думать, что это было взаимно.

Хейли поставила машину напротив дома Линдси, внушительных размеров трехэтажного особняка бледно-голубого цвета, горделиво возвышавшегося над остальными домами на улице.

Чуть в стороне какая-то домохозяйка в соломенной шляпе поливала лужайку. На шее у дамочки виднелась большая отметина, похожая на давний ожог.

Дверь в дом Линдси была открыта, и Хейли прошла прямо в гостиную. Там, на диванах, а то и прямо на полу, завернувшись в пуховые одеяла, все еще спали какие-то люди. Повсюду валялись пустые стаканы и бутылки, пахло потом, винным и табачным перегаром.

Ей послышалось, что где-то наверху хлопнула дверь.

Что, если Нил еще здесь? И что, если он так и остался с Сидни?

Из кухни показался, насвистывая, коренастый парень с голым торсом и с банкой пива в руке. Он прошел мимо Хейли, не обратив на нее ни малейшего внимания, и рухнул в кожаное кресло.

Хейли нашла Линдси в саду: та лежала в шезлонге на краю бассейна. На ней было желтое бикини, а ее густая черная шевелюра издалека напоминала лужу, растекшуюся вокруг лица. Трава была еще сыроватая – будто покрытая росой, которую не успело осушить вовсю жарившее утреннее солнце. На соседнем шезлонге возлежал бритоголовый малый, причем совершенно голый. Хейли видела его вчера среди гостей Линдси. Стало быть, ему-то и достался трофей.

Заметив ее, Линдси сняла солнцезащитные очки и встала, слегка покачиваясь.

– Хейли! А я чуть не умерла от волнения! – воскликнула она, беря ее за руки и обдавая стойким перегаром. – Я вчера раз сто звонила тебе на мобильный, обыскалась тебя, а ты пропала. Но разве я могла бросить всю эту свору гостей?.. Надеюсь, ты на меня не в обиде?

– Не могу же я обижаться на весь белый свет, – вздохнув, заметила Хейли. – Успокойся, во всяком случае, в списке моих обидчиков тебя нет.

Бритоголовый, услышав их, проснулся и смерил Хейли недовольным взглядом. Линдси украдкой подала ему знак убираться. Малый с томным видом встал и вернулся в дом.

– Он все еще там? – тихо спросила Хейли. – Нил…

– Нет-нет, он уехал чуть свет. Ему в самом деле было не по себе, он быстро смекнул, что совершил большую глупость. Вам надо поговорить, нельзя, чтобы все закончилось вот так.

– Он уехал один? На своей машине?

– Ну да, а Сидни я выгнала следом.

Хейли представила, как все происходило, но времени радоваться у нее не было. Получалось, Нил сел за руль, набравшись, определенно, сильнее обычного. Он уже раз попадал в аварию – в начале лета, когда возвращался с вечеринки от Антона Коллинза, который жил в Парк-Сити. Он угодил в отбойник на скорости сто тридцать пять километров в час и провел ночь в больнице. Отделался парой треснутых ребер и легким испугом. И теперь Хейли боролась с желанием позвонить ему, чтобы, по крайней мере, убедиться: он добрался до дома.

Если с ним произошло что-то серьезное, она должна узнать первая. Пока еще никто не представлял их друг без друга.

– О чем задумалась, Хейли?

– Ни о чем. Еду к тетке, как и собиралась, но сначала решила заехать к тебе и оставить вот это.

Хейли протянула Линдси свой мобильный телефон.

– Ты серьезно? – проговорила Линдси, забирая его.

– Не хочу все испортить из-за него, Линдси, не хочу постоянно смотреть на телефон – ждать его звонка или сообщения, чтобы услышать или прочесть добрые слова и лишний раз обмануться. Там в списке контактов есть номер моей тетушки, но звони мне только в крайнем случае. Я наберу тебя от нее сегодня вечером, расскажу, как добралась.

– А потом будешь перезванивать каждые пять минут, чтобы узнать, объявился он или нет. Да ты, вижу, совсем с катушек съехала!

Хейли на мгновение задумалась, понимая, что, в сущности, ее подруга права.

Она выхватила у Линдси телефон и швырнула его в бассейн.

– Вот так, вопрос закрыт!

Линдси застыла, разинув рот от изумления, словно у нее на глазах зарезали кошку.

Зато Хейли оставалась невозмутимой. Она, если честно, сразу пожалела о том, что сделала, но сейчас было не самое подходящее время для тонких душевных переживаний.

– И что, ты действительно собралась уехать? С твоими нервами тебе лучше остаться. Ты могла бы спокойно тренироваться в своем загородном клубе, а мчаться ради этого в такую даль нет смысла: это вряд ли что-то изменит. Ты же сама говорила вчера, что хочешь позвонить тетке и сказать, что не поедешь к ней. От себя не убежишь, Хейли.

– А я и не бегу! Единственное, от чего я охотно убежала бы, так это от предстоящего турнира, черт бы его побрал! Ты даже не представляешь, как меня колотит, когда я думаю, что решилась на дело, которое мне не по зубам. А тут еще он подкладывает мне свинью…

Хейли прошлась по мокрому краю бассейна, в котором плавали окурки.

– Но хуже всего то, что он это сделал в доме, где было полно наших общих знакомых, как будто ему хотелось, чтобы об этом узнали все, и сам он был не против, чтобы и я тоже все узнала. А потом он явился бы ко мне как ни в чем не бывало и… – Тут Хейли повернулась к Линдси. – И ты все знала? Про Нила с этой потаскухой – знала?

Линдси, явно испытывая неловкость, прикусила губу, и Хейли, зная ее как облупленную, поняла, что не ошиблась.

– Все не так просто.

Хейли подошла к подруге и отвесила ей пощечину.

Линдси приложила руку к щеке, поражаясь, что машинально не ответила такой же оплеухой. В другой ситуации она набросилась бы на Хейли и выдрала ей прядь волос, не считаясь с тем, что та ее близкая подруга.

Хейли упала на шезлонг и вытерла лоб рукой.

– Прости, – проговорила она, опустив взгляд. – Кажется, я теряю голову.

– Говорили, что между ними что-то было, но я точно не знала и не хотела тебя беспокоить… Нил сделан из обычного теста, Хейли, как и все люди. Так что не вешай нос и делай то, что задумала, если тебе это действительно нужно. Ты выиграешь этот чертов турнир. А когда победишь, если пожелаешь, будешь вспоминать все как дурной сон. Да и потом, я хочу, чтобы моя лучшая подруга стала богатой и знаменитой и познакомила меня с таким же богатым и знаменитым парнем, тогда я смогу, наконец, распрощаться с предками и свалить отсюда!

Хейли усмехнулась. У Линдси был талант смешить ее при любых обстоятельствах.

– Ладно, – продолжила Линдси, – давай договоримся: ты перестанешь киснуть и переведешь дух, а я сделаю тебе крепкого чаю со льдом, чтобы ты сняла напряжение.

– Как хочешь, – сказала Хейли, вытирая выступившие на лбу капли пота.

Линдси подмигнула ей и ушла в дом. Хейли устроилась лицом к бассейну, с видом на широкие цветочные клумбы, располагавшиеся в глубине сада.

Усталость не замедлила сказаться. Хейли на мгновение закрыла глаза, услышав рокот газонокосилки вдалеке, хлопок затворившейся двери и голос женщины, звавшей кого-то…

Женщина жаловалась на трещины в стене; то была рыжеволосая дама на велосипеде – теперь Хейли отчетливо видела ее, – с птицей на плече, она крутила педали, оставаясь, однако, на одном месте, и подавала ей какие-то знаки рукой, рот у нее был широко открыт.