Матери

Как видно, за сегодняшний день она еще не наплакалась.

Томми

В это самое время, когда Хейли двумя этажами ниже пыталась дать себе отдых, Томми Хьюитт лежал с голым торсом на кровати, зашторив окна и заперев свою дверь на ключ. Спрятавшись от посторонних глаз и от всего мира, он допивал из горлышка бутылку «Уайлд терки» и в наушниках слушал на полную мощность песню «Schism» группы «Tool».

Сейчас он был закованным в доспехи воином и ехал верхом по бескрайней бурой долине, заваленной телами его поверженных товарищей по оружию.

А он все еще держался. Он, единственная надежда своего народа. Последний из своего племени.

С мечом в руке он скакал навстречу чудовищу, повинному в этой бойне, – дракону, сверлящему его глазами, похожими на две пещеры, в глубине которых полыхало пламя.

Тела убитых также висели на деревьях в каких-то нелепых позах – казалось, они стекают с веток. Томми слышал, как вопиют их души, и видел, как из все еще дымящихся тел эти души вырываются. И тут надо было спешно отводить глаза в сторону. Чтобы не видеть, куда они потом деваются.

Дракон уже вздымался в десятке метров от него, готовый вкусить его плоти и почувствовать, как жизнь покидает его, после того как он вопьется в него своими клыками.

Томми с криком вскинул меч острием к небу и припустил коня галопом прямиком на вражину. При его приближении дракон резко выгнулся, собираясь напасть, но Томми в последний миг соскочил с коня, которого чудовище тут же сцапало и перемололо челюстями.

Томми извалялся в пыли, вскочил на ноги и кинулся на зверюгу, целясь мечом врагу прямо в сердце. Дракон взревел от боли и испустил последний вздох, обдав жаром еще не тронутые огнем участки долины и спалив тела павших воинов до костей.

Томми еще раз вонзил меч ему в грудь – из раны потоком хлынула черная кровь, которая обрушилась на него тяжелым дождем, покрыв доспехи липкой жижей. Черная кровь оживляла его кожу, питала ее…

Три резких удара в дверь.

Томми вздрогнул и сорвал с головы наушники.

– Томми!

Он узнал голос Грэма, встал и пошел открывать дверь

В дверном проеме стоял старший брат в белой футболке и джинсах. Волосы у него все еще были мокрые и пахли шампунем.

– Ты что, сегодня не на работе?

– Нет.

– Ясно, тогда, может, пыхнем?

– Это тебя мама послала?

– Чтобы выкурить с тобой косячок? – Грэм достал из кармана пакетик с индийской коноплей.

Томми улыбнулся, а Грэм присел на стул и вытащил бумагу для самокруток.

– Что это там за девчонка?

– Хейли? Мама подцепила ее на дороге, а потом мы ездили в Эмпорию чинить ей движок. А что, она тебе приглянулась?

– Не в моем вкусе, – сказал Томми, стараясь продемонстрировать безразличие.

Конечно, она ему нравилась. Потому как походила на куклу.

– Да ну! А то могу поговорить с ней, замолвить за тебя словечко, если хочешь, – бросил Грэм, рассмеявшись.

– Значит, тебе она не нравится?

– Окажись по-другому, Эмбер, думаю, была бы не в восторге, – сказал он, сворачивая самокрутку. – Я как раз собираюсь к ней после обеда, побуду у нее пару-тройку дней… Она скоро уезжает, надо использовать возможность по полной…

– Ты-то сам не передумал ехать в Нью-Йорк?

– Нет, на самом деле хотелось бы поехать, правда, с мамой я пока не говорил, хотя уже представляю, что она скажет.

– Ясное дело!

– Если она начнет тебя расспрашивать, отвечай, что ты не в курсе, ладно?

– Даже не знаю, о чем это ты.

Грэм несколько раз затянулся самокруткой и передал ее Томми.

– А ты что думаешь делать осенью? Ты ведь не собираешься вкалывать в своей бакалее целый год?

– Поглядим. Мне там нравится.

– Почему бы тебе не поступить куда-нибудь на заочное отделение? Работал бы пока спокойно, а потом смог бы выбрать себе что-нибудь более подходящее.

– Не знаю, Грэм, я ведь не такой, как ты.

– Не говори ерунду. Я думаю так: для тебя, как и для меня, лучше всего поднакопить деньжат и дать отсюда ходу. Очень сожалею, но пока я воспользуюсь привилегией старшего брата. Так что скоро, возможно, перестану капать тебе на мозги по любому поводу.

Томми ничего не ответил. Если бы он только мог сказать ему, что сейчас творилось в его мозгах! Но Грэм был единственный, кто не считал его неполноценным. И рисковать ему совсем не хотелось, иначе мнение брата на его счет могло измениться.

– Ладно, братишка, еще увидимся, – потягиваясь, сказал Грэм.

Встал и, хлопнув Томми по плечу, вышел из комнаты.

Томми снова улегся на кровать, затянулся пару раз чинариком – его оставил ему Грэм – и подумал о мужчине, которого он избил в Эмпории. Такое произошло с ним впервые с тех пор, как он подрался во дворе школы с Родни Фергюсоном, которого потом увезли в больницу. Тогда он впервые дал волю своей ярости, отыгравшись не на животном. Но в этот раз, в отличие от случая с Родни, тот человек ничем его не спровоцировал. Томми даже не знал, как его зовут и где он живет. Томми просто не сдержался. В подобных случаях ему казалось, что он больше не владеет собой.

Тот малый, наверное, здорово покалечен, но рассмотреть, кто на него напал, чтобы потом составить точный фоторобот, он уж точно не успел.

А что, если в запале Томми наследил и полицейские выйдут на него по его же следам? С животными в этом смысле нечего было опасаться. Кому какое дело до пропавших собак или кошек?

Обнаружат ли его отпечатки на той деревяшке? Или на бутылке виски, которую он оставил на лестнице того дома? При мысли об этом у него скрутило живот. Почему он раньше об этом не подумал? Но страсть оказалась сильнее – тогда ему вдруг стало так хорошо, как будто он от чего-то освободился.

Сперва надо научиться лучше владеть собой. А после можно снова браться за дело. Да, и он непременно возьмется. Чтобы опять разогнать кровь и избавиться от скуки.

Родни тогда три дня пролежал в больнице. С перебитым носом и парой сломанных ребер. Родители избитого мальчика не стали подавать жалобу на Томми, но из школы его все равно исключили. Мать, сделавшая все, что было в ее силах, чтобы умаслить директора, потом не разговаривала с сыном целых две недели, как будто совсем не замечая его. У нее это очень здорово получалось.

А теперь вот Грэм намылился в Нью-Йорк.

Норма вряд ли смирится с таким поворотом, тем более что Грэм собрался жить на другом конце страны. А он, Томми, даже не знал, стоит ли ему радоваться, если он останется единственным мужчиной в доме. Он довольно долго завидовал старшему брату: в школе тот был очень популярным, девчонки так и вились вокруг него. Но особенно Томми завидовал тому, как их мать смотрит на Грэма – казалось, она чувствовала бы себя куда счастливее, если бы, кроме него, у нее не было других детей.

В комнате, у стены, лежало снаряжение для подводного плавания: маска, гидрокостюм и баллончик с кислородом. Томми задумал завтра днем обшарить озеро в надежде отыскать в его холодных водах несметные сокровища. Он с радостью предложил бы Грэму составить ему компанию, как бывало в детстве, когда они вдвоем целыми днями играли в искателей приключений.

Но Грэм слишком увлекся Эмбер. Последние несколько месяцев он только о ней и думал. За все это время Томми видел его раза два или три.

Темненькая худышка, да еще вся в татуировках, она была ну совсем не в его вкусе. У Грэма определенно имелись довольно странные предпочтения в том, что касалось девиц.

Томми направился в ванную комнату, расположенную в дальнем конце коридора. Одна ванная примыкала к комнате матери, а другой, на втором этаже, пользовались Грэм с Синди, так что третья была в полном его распоряжении.

Он разделся и скользнул под душ. Уже несколько недель он мылся по два-три раза на дню, чтобы очиститься от грязи, которая, как ему казалось, приставала к его коже всякий раз, когда он выходил из дома.