Страница 3 из 17
– Извольте расплатиться, – с поклоном попросил извозчик, покончив с грузами.
– Стеша, зайка, достань из внутреннего кармана бумажник, а то у меня руки грязные, – обратился к девушке Дмитрий, не заметив, как сверкнули глаза Геси. – И дай человеку красненькую[8].
– Примите, пожалуйста, – протянула девушка кредитный билет, тут же исчезнувший в широкой ладони труженика кнута и копыт.
– Добавить бы, ваше благородие! – просительно просипел обрадованный такой щедростью кучер.
Этого Гедвига Генриховна стерпеть уже никак не могла и решительно вклинилась между ними.
– Кажется, вам и без того заплатили больше, чем было условлено! – не терпящим возражений голосом заявила она.
– Так овес нынче-то… – начал было привычную волынку извозчик, но встретившись с глазами прекрасной дочери многострадального еврейского народа, мгновенно всё понял и поспешно вернулся на козлы.
– Благодарствую, ваши благородия! – прокричал он им на прощанье, щелкнув кнутом. – Счастливо оставаться. Будете в Рыбинске, только кликнете, меня там каждая собака знает!
– Дмитрий, нам нужно серьезно поговорить! – строго сдвинула брови Геся.
– Да пожалуйста, – весело отозвался тот, по природной легкомысленности не осознав ещё всей важности момента.
– Ты слишком легкомысленно относишься к нашим деньгам!
– О чём ты? – искренне удивился молодой человек.
– Я совершенно точно помню, что с кучером уговаривались на восемь рублей с полтиной!
– Ах вот ты про что, – отмахнулся было Будищев, но заметив выражение лица своей ненаглядной, попробовал всё-таки пойти на попятный: – Да ладно тебе! Старался же человек, колесил вслед за становым по округе…
– Бог мой, разве я против! – всплеснула руками девушка. – Ну и дал бы ему двугривенный сверху, но не полтора же рубля! Эдак мы все скоро все по миру пойдем…
– Ну, хорошо, – вынужден был согласиться Дмитрий. – Пожалуй, с чаевыми я переборщил.
– Может быть, лучше я буду распоряжаться средствами? – вопросительно прикусила губу всё ещё мадемуазель Берг[9].
И тут её избранник совершил уже совершенно непростительную бестактность.
– Да я и так тебе почти всю мелочь отдал. У меня потому меньше и не было…
– Ты хочешь сказать, что это я во всем виновата?!
Пока «молодожены» выясняли отношения, Стеша с Семёном принялись за наведение порядка, стараясь, пока не миновала гроза, как можно меньше попадаться на глаза своим старшим товарищам.
– Сёмушка, я во дворе колодец видела, пойдем, посмотрим, можно ли воды набрать?
– Ага.
– И веток надо наломать, чтобы хоть худой голик сделать[10].
– Я сейчас, – послушно отозвался мальчик, но не тронулся с места.
– Ну что же ты?
– Стеш, – неуверенно протянул парень, – а чего она?
– О ком ты?
– Ну, о Гедвиге…
– Не наше дело! – строго отозвалась та. – Милые бранятся, только тешатся. Теперь поругаются, потом помирятся, а ты не встревай, уши целее будут!
– Ага. Знаю я, как они мирятся! На весь дом охи да ахи…
– Ах ты, охальник! – возмутилась Стеша и замахнулась на него: – Вот я тебе задам, будешь знать, как подслушивать!
Оробевший от такого всплеска эмоций Сёмка не стал искушать судьбу и бегом ринулся ломать ветки на голик. Ладошка у Степаниды была хоть и по-девичьи узкая, но крепкая. Да и на расправу «невеста» была скора, это «женишок» хорошо помнил ещё по прежним временам. Но девушка, и, не подумав гнаться за мальчишкой, плавной походкой направилась к колодцу. Как ни странно, вороток на срубе был цел, так же как и веревка с привязанной к ней тяжелой деревянной бадьёй. Можно было набирать воду, но она не торопилась.
– Десять раз помирятся, а каково на одиннадцатый будет? – задумалась Стеша и вздохнула.
Оставшись круглой сиротой, она всем сердцем привязалась к Дмитрию и искренне желала ему всего самого лучшего. Но вот будут ли они с Гесей счастливы? На этот счет были определенные сомнения.
Впрочем, «молодожены» и впрямь не могли долго ссориться. Надувшись друг на друга, они не разошлись по разным углам, а вместе взялись за наведение порядка, причем Гедвига Генриховна и сама трудилась не покладая рук, и другим спуску не давала. Первым делом отправились сушиться на улицу все матрасы, тюфяки и одеяла. Имевшееся в шкафах бельё следовало ещё и перестирать, чем тут же занялась Стеша. Вода, к сожалению, была только холодной, поскольку попытка развести огонь в печи с треском провалилась, и уборщикам пришлось бежать, спасаясь от наполнившего дом едкого дыма. Но, тем не менее, уже через несколько часов бывший флигель перестал напоминать склеп, хотя до настоящего барского дома ему по-прежнему было далеко.
– Всё, шабаш! – решил Будищев и устало вытер пот с лица. – Давайте сообразим что-нибудь перекусить и на боковую.
– Ага, – обрадованно подхватил Сёмка, – я уже страсть какой голодный!
– Тебе бы только пожрать! – усмехнулся наставник.
– Ну уж нет, – возразила Геся. – Давайте хотя бы в спальнях закончим. Не знаю как вы, а я в подобном свинарнике ночевать не намерена!
Услышав это, Семён застонал, а на бледную после болезни Стешу и смотреть было страшно, но бывшая модистка неумолимо стояла на своем.
– Давай хоть чаю попьем! – взмолился Дмитрий, поняв, что переспорить её не удастся.
– Ну хорошо, – смилостивилась та. – Немного отдохнуть можно. Недолго!
– Я сейчас чайник поставлю, – подхватилась Степанида и выбежала вон.
– А я огонь разведу, – метнулся за ней мальчишка, и новоявленные помещики остались одни.
– Ужасная грязь, – пожаловалась Геся, устало присаживаясь на лавку рядом с мужем. – Этот бывший управляющий мало того что вор, так ещё и редкостный мерзавец! Даже мебель чехлами не покрыл, когда уезжал. Если честно, не представляю, сколько времени ещё уйдет на наведение хоть какого-нибудь порядка.
– Глаза боятся, а руки делают, – философски отозвался Дмитрий, обнимая её. – Потом, ты же сама не захотела нанимать местных на помощь.
– Нет уж, уволь, – покачала та головой. – Боюсь, от этих… грязи было бы ещё больше. Ты видел, как они живут?
– Я-то видел, а ты откуда можешь знать?
– А что тут знать! Домишки покосившиеся, у половины из них нет труб, стало быть, топят по-черному. Бань не видно. Солома на крышах гнилая, сами ходят в грязных рубахах…
– Типа, в ваших местечках все в крахмальных манишках шляются! – перебил её Будищев, немного обидевшись на такую характеристику бывших односельчан.
– Нет, конечно, – пожала плечами Геся. – Свинства везде хватает, а потому я трижды подумаю, прежде чем пустить человека в свой дом. И не спорь, пожалуйста, это ведь теперь наш дом?
– Доброго вам вечера! – раздался чей-то певучий голос на дворе. – А где хозяева?
– Здесь мы, – отозвался Дмитрий, выходя наружу.
– Здравствуйте, барин, – немного карикатурно поклонилась крепко сбитая селянка в цветастом платке, после чего прыснула от смеха. – Али не признали?
– Машка! – ахнул Будищев.
– Ага. Я вам поснедать принесла, а то, поди, отощали с дороги.
– Что бы мы без тебя делали!
– А пропали бы! – задорно засмеялась та.
– Ну, тогда проходи. Знакомься, это Геся – жена моя. Те, что во дворе, Сёмка с Стешей, пытаются воды нагреть. Только боюсь, скоро мы их не дождемся.
Увидев нежданную гостью, Гедвига Генриховна подобралась и быстрым движением скинула с себя изрядно испачканный передник. После чего приветливо улыбнулась и кивнула.
– А эту славную девушку, душа моя, зовут Машенькой. Кстати, она племянница здешнего старосты.
– Скажете тоже, девушка, – смутилась крестьянка. – Я уж какой год замужем.
– Поужинаешь с нами?
– Не, я сытая.
– Тогда хоть чаю попей.
– Ну, только чтобы не обидеть…
Тем временем Геся настороженно посматривала на новую знакомую, затем, оценив сарафан и рубаху из домотканого полотна, босые ноги и простодушное выражение лица, немного успокоилась, но тут же вспыхнула, вспомнив, что и сама для уборки переоделась в самую простую юбку и кофточку и выглядит ничуть не лучше! Однако привести себя в порядок пока возможности не было, так что пришлось делать вид, что всё и так хорошо, благожелательно при этом улыбаясь.
8
Банкнота в десять рублей была красного цвета.
9
Мадемуазель – обращение к незамужней девушке. Будь они венчаны, Геся стала бы мадам Будищевой.
10
Голик – веник.