Наши клинки остры!

Парень многое видел на своем веку. Но такое…

— Ее отравили, — тихо сказал мейстер, чтобы хоть что-то сказать.

Домерик долго смотрел на девушку. В голове было пусто. Он медленно провел пальцем по ее щеке, стирая с них слезы и закрывая глаза. Спи спокойно, милая… Несколько воинов, Озрик, Хокк и прочие молча стояли вокруг, не решаясь что-то сказать.

Так нелепо, так неправильно оборвалась ее жизнь. Травили-то наверняка не ее. Мысль заставила парня очнуться.

— Хокк и Озрик, за мной! — он бережно прикрыл девушку, задержал на ней взгляд и вышел в общий зал. Оруженосец таращил глаза. Локк стоял совершенно бесстрастно. — Ты же запомнил этого рыцаря? Гленвира, кажется. Как он выглядел? Что говорил?

— Ну… средний такой, как все рыцари… — мальчишка казался потрясенным и толком не мог сосредоточиться.

— Не бойся, Оз, я знаю, что ты невиновен и тебя никто не обвиняет, — по возможности мягко произнес Домерик. Он до хруста сжал кулаки, не давая хода холодной ярости, густо замешанной на скорби и боли. — Просто вспомни его.

— Хорошо, сир, — Лайтфут приободрился, глубоко вздохнул, поднял глаза к потолку и даже зажмурился. — Он среднего роста, кажется, но плечистый. Кольчуга на нем поржавела в нескольких местах.

— А волосы какие? Борода? — вмешался Хокк.

— Волосы? Темные, вроде, ниже ушей. И усы есть… А вот бороду он не носил.

— Это все?

— Кажется, сир…. Вот еще, у него нос на сторону свернут.

— Этого хватит, — Хокк Локк поправил меч на поясе.

— Найди его, Хокк. Обязательно найди.

— Сделаю все, что в моих силах, — дредфортец стремительно вышел, и тут же послышались его приказы.

Хокк Локк нашел отравителя быстро, уже на следующее утро. Тот находился недалеко от лагеря и собирался поступить на службу к какому-нибудь рыцарю. Это говорило либо о тупоумии, либо о том, что он ничего не знал о яде в вине.

— Милорд, клянусь Старыми и Новыми Богами, — Гленвир, мужик около тридцати лет, стоял в шатре на коленях и прижимал руки к груди. Его одежда выглядела поношенной и старой, а подметка на одном сапоге грозила отвалиться в любой момент. Было видно, что человек этот раньше знавал лучшие дни. — Я ничего не знал про яд.

— Рассказывай все, — приказал Домерик.

Судя по всему, Хокк уже успел с ним поговорить по душам. Несколько порезов и синяков говорили сами за себя. Для Хокка такое выглядело обычной разминкой, но и она принесла свои плоды. А может, сиру Гленвиру не было нужды что-либо скрывать. В любом случае, рыцарь с предусмотрительной учтивостью готовился вспомнить даже те грехи, что совершил в далеком детстве.

— Корабль доставил меня в Солеварни из Чаячьего города, милорд, и я как раз раздумывал направиться на Рубиновый брод и предложить свой меч, — он говорил торопливо, глотая окончания слов, стремясь быстрее выложить все, что известно. Исходящий от него страх, липкий и тяжелый, буквально чувствовался на ощупь.

Рика окружали Хокк, Русе Рисвелл и Малыш Том. Окровавленный и освежованный человек Дредфорта был вышит на одежде у одного Локка. Он буквально притягивал взгляд сира Гленвира. Кажется, лишь сейчас он стал понимать, в чьи руки попал, и чем это грозит.

— Что ты делал в Чаячьем городе?

— Служил и охранял порт весь последний год. Денег платили мало, вот я и решил попробовать поискать удачи на войне.

— Дальше, — коротко приказал юный Болтон.

— В Солеварнях меня нашел какой-то парень. Я первый раз его видел. Вежливый такой, улыбчивый!

— Опиши его, — и чем больше рыцарь говорил, тем сильнее Домерик понимал, кто скрывается за этим человеком. Рамси Сноу собственной персоной. Поганый бастард!

Со слов сира Гленвира выходило, что парень, который назвался Фоксом из Долины, и другом Редфорта, попросил доставить вино сиру Домерику Болтону, заодно передав привет от друзей.

— Я все сделал, как он просил. Этот человек еще сказал, чтобы я не вздумал вскрывать бочонок, так как он все равно узнает. Он заплатил три дракона и пообещал, что сам появится на броде через неделю. Если я еще буду там, ну, то есть здесь, то он поможет мне поступить на службу к Болтонам или к кому другому.

Домерик заскрипел зубами. Хитрый сукин сын! Как же коварно Рамси все провернул. И его спасло лишь чудо.

— Что будет со мной, сир? — спросил рыцарь, и крупная слеза скатилась по его щеке. — Клянусь, я все сказал!

Домерик обвел взглядом всех их — Хокка, Русе и Малыша. Стало ясно, что время для милосердия давно закончились. Его бы просто не поняли. Так недолго и уважение растерять.

— Тебя повесят, сир Гленвир, — сказал он и прежде чем выйти, добавил, — Поблагодари Богов, что у меня нет привычки сдирать с врагов кожу. Хокк, займись этим.

— Умоляю, пощадите, я не виновен! — завопил несчастный и попытался поцеловать сапог Болтону.

Через час, положив тело девушки в лёд, Домерик собрал Красных Клинков и поскакал в Солеварни. Большую часть дороги, которая заняла почти двое суток, он молчал. Ларна, как живая, стояла перед глазами.

Городок оказался маленьким, неказистым, и защищал его средних размеров замок. И все же корабли сюда заходили. Прямо сейчас у причала пришвартовались несколько галей.

Хокк Локк перевернул порт буквально вверх дном и до смерти напугал старого сира Квинтли Кокса, хозяина Солеварен.

Вот только Рамси найти не удалось. Бастард наверняка понимал, куда может привести кончик ниточки, если дредфортцы за нее ухватятся. Он не стал дожидаться и сел на корабль, идущий в Пентос — это Хокку выяснить удалось.

Так ничего не добившись, Домерику пришлось возвращаться на Рубиновый брод. Его милосердие и нерешительность вышли боком. И это лишь начало — он буквально чувствовал это всем сердцем.

Ласку Домерик похоронил на берегу Трезубца. Ему хотелось, чтобы волны день и ночь пели ей тихие и печальные песни, а солнечные лучи освещали могилу и выросшие на ней цветы.

Смерть, подлая, мягкая и такая поганая, впервые прошлась от него так близко, забрав к тому же, совершенно посторонего человека. Прибегнуть к яду мог не каждый. К тому же настоящий рыцарь, заботившийся о чести, никогда бы на подобное не пошел. Рыцари, и Домерик знал это по себе, привыкли решать трудности с помощью меча.

Рамси не являлся рыцарем, да и хорошим человеком его никто не считал. Он простой ублюдок, мечтающий о Дредфорте. Болтон ругал себя, глядя, как солдаты закапывают тело девушки.

Парень чувствовал странное смущение, размышляя о том, что его последние слова к Ларне звучали упреком и угрозой. Он хотел и собирался ее наказать. Почему-то казалось, что будь он в эти последние минуты добр, то и ей бы было легче. А еще он понял, что Ларна спасла ему жизнь. Лишь благодаря ее непокорности и дерзости он все еще жив. Эта мысль буквально потрясла его!

Он кинул горсть земли на могилу и пошел к палатке. Путь пролегал мимо висельницы, на которой болтался глупый и жадный сир Гленвир. Вороны уже давно выклевали ему глаза и хорошо потрудились над лицом. Запах разлагающегося тела почти пропал.

И хоть этот человек был по большому счету не виноват, и его использовали как ребенка, угрызений совести Болтон не чувствовал.

В свой шатер рыцарь позвал Русе, сира Бенфри, Хокка, Магвара Рога и Куницу.

— Я желаю, чтобы вы донесли до всего войска следующее: тот, кто принесет мне голову Рамси Сноу, бастарда лорда Болтона, или доставит его живым, получит тысячу золотых драконов. Скажите это всем от Рубинового брода до Севера. Пусть люди знают.

— Значит, твой братец-бастард вылез на свет и решил действовать, — заметил Русе, когда они остались втроем. Торрхен сидел за столом и задумчиво тыкал кинжалом в столешницу.

— Он так долго ждал, что я начал забывать о его существовании, — признался Домерик.

— Следует рассчитывать, что он не остановится на полдороги. А ты что думаешь, Тор? — поинтересовался Рисвелл.

— Я думаю, что мне срочно нужна хорошая драка.

— Может и будет тебе драка, — кивнул Домерик. — Сегодня нам предстоит тайное дело.